— …и тогда, на выпускном балу, все было спланировано, но Лили потеряла ключ от комнаты, и настроение, вроде как, ушло. И больше я никогда к этому не возвращалась. Это история о том, почему я все еще девственница. Тогда, в 2004, я решила…

Мой мозг тут же очнулся.

— Стой, что? — Я останавливаюсь у магазина «Маркс энд Спенсер» и поворачиваюсь к Пич. — Что ты только что сказала? Ты до сих пор девственница?

Пич кивает.

— Ага. Не потому что я так хочу, а потому что так сложилось, думаю.

— Ого, — выдыхаю я.

Я лишилась невинности в восемнадцать. На первой же вечеринке в университете, куда мы пошли с Саммер, и, по правде говоря, случилось это через неделю после смерти мамы. Мне даже представить сложно, каково это — дожить до двадцати шести лет, ни разу не сделав этого. Секс — это круто. Как она удовлетворяется? Как помогает себе в сложные минуты? Я изучаю ее с любопытством.

— Мне кое-кто нравится, — улыбается Пич, делая большой глоток воды из бутылки.

— Кто? Кто?

Она крутит свой кудрявый хвостик.

— Гэвин.

— Кто такой Гэвин?

— Наш почтальон, ау!

Ага, коренастый блондин.

— Он милый, — говорю я одобрительно, когда мы переходим дорогу.

— Я знаю. — Пич мечтательно улыбается, ее щеки наливаются румянцем. — Но он, вроде как, тоже стеснительный. Я же отношу все эти выложенные на «Ибэй» товары на почту, потому довольно часто вижу его, но мы сказали друг другу всего пару слов. Вообще, я бы хотела попросить тебя об услуге.

— Валяй.

— Я чувствую себя увереннее… когда ты рядом, понимаешь, о чем я? Мне говорить как-то проще.

Не совсем понимаю, о чем она, но, тем не менее, от ее слов у меня в груди разливается приятное ощущение.

— Так что, я надеялась, что в следующий раз, когда Гэвин принесет почту, ты откроешь двери вместе со мной. Я хочу пригласить его на свидание, только не уверена, что смогу, разве что рядом будешь ты.

Я смеюсь.

— Ты собираешься пригласить его на свидание? Это круто. — Я даю ей «пять». — Это честь для меня — жутко стоять рядом и наблюдать такой интимный момент. Боже, Пич, ты просто обязана сказать Гэвину, что у тебя для него особая доставка. О-о-ох, точно, спроси, есть ли у него большая посылка для тебя! Прошу, спроси его об этом!

— Мне правда нужно спросить об этом? — серьезно интересуется Пич, широко распахнув свои добрые серые глаза.

— Эм, нет. Я же шучу. Не говори этого… пока, во всяком случае.

— Ты странная, — хохочет Пич вымученно, будто это я в нашем дуэте своеобразная.

— Можем мы, наконец, побегать? — стону я, подпрыгивая на месте. — У нас почти не осталось времени, скоро Матильда проснется.

— Конечно, — выпаливает Пич, начиная прыгать вместе со мной. Затем она останавливается. — Но сначала дай рассказать тебе все о моей жизни в 2004 году. Было пятнадцатое января, день открытия всемирно известного национального фестиваля арахиса в Алабаме…

Я срываюсь и бегу спринтом.

Позже, тем же утром, мы с бабушкой встречаемся в гостиной комнате, чтобы подсчитать заработанные благодаря «Ибэй» деньги. Я удобно устраиваюсь на диване, кладу лэптоп на колени и называю восседающей в своем синем кресле бабушке суммы, которые она складывает на громоздком старинном калькуляторе.

Огласив последнюю проданную вещь — античную настольную лампу от «Тиффани», — я поднимаю взгляд на бабушку, чтобы услышать, сколько получилось в итоге. Я гляжу на ее лицо и жду, когда появится улыбка, когда беспокойство сменится облегчением. Но этого не происходит.

— Мы заработали недостаточно, — говорит она удрученно.

— Что-о-о? — Я спрыгиваю с дивана и несусь к бабушке, чтобы посмотреть на калькулятор. — Как? Мы же столько всего продали! Люди с ума сходили из-за этих вещей. Этот калькулятор антикварный, он может быть сломан!

— С калькулятором все в порядке. Просто мы не собрали денег даже для минимальной выплаты. — Бабушкины губы начинают дрожать. Зараза. Она снова собирается плакать.

Я лихорадочно перепроверяю цифры и складываю все сама. Бабушка права. Мы продали на «Ибэй» массу всего, но этого недостаточно даже для глупой мизерной выплаты, требуемой банком.

— Через десять дней меня поведут в суд, — обращается бабушка ко мне с паникой в голосе. — Меня выселят! Я потеряю дом, воспоминания, все, ради чего столько трудилась.

Гр-р, она накручивает. Снова…

— Прекрати плакать! — говорю я строго. — Слезы не помогут.

Бабушка глядит на мое серьезное лицо и хмурится.

— Достойная Женщина не черствая, — шмыгает она.

Я фыркаю.

— Ну а Современная Женщина справляется с дерьмом, что подкидывает ей жизнь, не расклеиваясь. Давай потренируемся.

Нечасто мне приходится быть рассудительной. Ощущение такое, словно я в чужом костюме.

Бабушка склоняет голову, и ее тонкие волосы закрывают лицо.

— Ты сможешь, — подбадриваю я ее, поднимая со стоящего на тахте подноса маленькую чашку, чтобы налить в нее чаю и передать бабушке. — Ты — Матильда Бим. Автор мега-бестселлеров и романтический маг. Ты вынудила меня снять накладные волосы. Если ты смогла это, то и с этой ситуацией справишься охренеть как круто.

Бабушка потягивает чай.

— Сейчас твои волосы куда прелестнее, — выдавливает она сквозь слезы.

— Я бы не увлекалась, — возмущаюсь я, поправляя рыжеватые локоны. — Ладно. Итак. Пич упоминала, что у тебя что-то есть на чердаке. Может, мне стоит подняться туда, оглядеться, вдруг там есть то, что мы могли бы продать…

— Нет! — перебивает меня бабушка, ставя чашку обратно на серебряный поднос с характерным звоном. — Нет, не стоит. На чердаке пусто. Там ничего нет. Ничегошеньки.

Я точно помню слова Пич, что на чердаке столько всего, что ей сложно открывать дверь.

Я прищуриваюсь, устремляя на бабушку пристальный взгляд. Она же старается не смотреть на меня.

Она лжет.

Я делаю мысленную пометку проверить чердак сразу же, как появится возможность.

— Просто на чердаке нет ничего, что можно было бы продать, — продолжает бабушка, вставая с кресла и направляясь к окну. — Думаю, лучшее, что мы можем сделать в такие короткие сроки, это ускорить проект «Как заполучить мужчину методами 1955 года».

— Ускорить? Насколько?

— Лео определенно заинтересован в тебе. Мы должны увеличить количество времени, которое вы будете проводить вместе, чтобы приблизить финал и заключить сделку с Валентиной как можно быстрее. Как только договор будет у нас, я смогу показать его банку в качестве доказательства будущей прибыли. Возможно, они будут немного снисходительнее. У тебя же вечером свидание с Лео?

Как раз из-за этого я и переживала всю ночь. Ну, еще из-за доктора Джейми и его раздражающего переменчивого сердца. Уф. Я киваю и делаю глоток чая.

Бабушка идет обратно к своему креслу, поправляет юбку и садится.

— Сегодня у вас должен быть первый поцелуй.

Я разбрызгиваю чай.

— Мне нужно поцеловаться с ним сегодня? Согласно руководствам я не должна целоваться с ним до пятого свидания.

Бабушка глядит на меня с одобрением.

— Так ты их читаешь! Ты права, в моих руководствах совет звучит именно так. Но у нас нестандартная срочность. А первый поцелуй — могущественная вещь. Он может стоить десяти свиданий, когда дело касается формирования глубокой привязанности.

От одной мысли о поцелуе с Лео Фростом щеки пылают, а шее становится щекотно.

Мне не нравится Лео Фрост.

Замечая мое смущение, бабушка улыбается.

— Ох, Джессика, я знаю, что важность первого поцелуя давит, но не переживай. Я научу тебя, как это делается.

Я разбрызгиваю чай во второй раз.

— Э-э… чего?

Бабушка грациозно плывет к своему шкафчику с коллекцией кино, открывает стеклянные дверцы и выбирает кучу видеокассет, среди которых «Унесенные ветром», «Завтрак у Тиффани» и «Отныне и во веки веков».

Она пальцем стучит по старым кассетам в пластиковых упаковках.

— Все, что тебе нужно знать, находится здесь.

Дневник Роуз Бим

22 Июня 1985

Том явился на ужин с опозданием на сорок пять минут и с подбитым глазом. Я чуть не развернула его прямо у дверей, но подошел отец и увидел его. У меня не было возможности узнать, что стряслось — быстро подскочила мама, чтобы взять его пальто, — но, учитывая то, что я о нем знаю, он задолжал кому-то денег, затянул с возвратом и был за это избит. Люди ведут себя прямо как ненормальные варвары. Меня мутит от вида его побитого красивого лица. Мама с папой намеренно проигнорировали синяк, и хоть раз я была горда их безупречными манерами. Хоть говядина Веллингтон была чуть холодноватой (я не возникала, потому что эти несколько дней меня подташнивало от нервов), в целом ужин прошел неплохо. Папа задавал Тому много вопросов: чем занимался его отец, какие у него планы на будущее. Ничего такого, о чем бы он не спрашивал дурацкого Найджела Пембертона. Том справился наилучшим образом, и я уверена, он очаровал маму чудными рассказами о театре. А как иначе? Он самый очаровательный человек во всем мире, и ко всему еще и умный. Чуть позже Том и папа пошли в отцовский кабинет, чтобы выпить, а мы с мамой занялись посудой.