— Ах, нет, это всего лишь несбыточная мечта, так, мысли перед сном. Не относящиеся к реальности. Мои наброски так себе, а в «Вулф Фрост» я отлично справляюсь. Однажды отец передаст мне компанию, и ни один мужчина не станет воротить нос от подобной перспективы. У меня все предопределено. Я очень счастливый человек.

Он награждает меня уверенной улыбкой. Эту улыбку я видела на снимках папарацци. Но на мгновение она дрогнула.

— Только потому, что тебе что-то дают, не значит, что ты должен это принимать, — говорю я тихо. — Мы оба знаем, что жизнь слишком коротка и непредсказуема, чтобы не делать то, чего желаешь на самом деле.

Я задумываюсь о том, чего хочу я. Милая вилла на пляже в отдаленном местечке. Но на этот раз картинка выглядит подернутой дымкой, не такой четкой, как обычно.

Лео медленно кивает.

Я изучаю его надменные черты лица, его слегка длинноватый нос, высокие скулы, подбородок, как у телезвезды, длинные ресницы, умные зеленые глаза, и нарушает пропорциональность черт лишь пролегшая между бровями складка. Хм-м. Это часть игры? Какой-то ход с «беспокойной душой», чтобы я захотела переспать с ним? Судя по словам Валентины, в случае с Лео ни в чем нельзя быть уверенной… Но он точно не стал бы задействовать смерть матери. Даже отъявленный мудак не стал бы так делать.

Лео приближается ко мне и подталкивает меня плечом.

— Итак, Роуз была твоей мамой? — спрашивает он низким голосом. — Женщина из твоих стихов.

Внезапно сердцебиение ускоряется. Становится слишком быстрым. Я не хочу отвечать на этот вопрос. И уж точно я не хочу говорить о своей маме с Лео Фростом.

— Ты погляди, наши пятнадцать минут прошли! — восклицаю я так громко, что эхо отскакивает от стен еще трижды. Я поднимаюсь со скамейки с ослепительной улыбкой. — Нам, вероятно, следует спуститься, — говорю я немного спокойнее. — Не хотелось бы навлечь на себя гнев Теренса!

— Оу. — Лео кажется испуганным. Он тоже поднимается и следует за мной через арку. — Ну да, конечно. Теренс может быть устрашающим, когда не исполняет указания. Прямо как Халк. Наверное, продолжим разговор в другой раз?

Нет, если я что-нибудь придумаю.

Но я этого не говорю. Вместо этого я энергично киваю, как открытая и участливая спутница, какой и должна быть.

Пока мы ждем вызванный лифт, чтобы вернуться на первый этаж, я размышляю о цели сегодняшнего свидания. Расположить Лео к тому, чтобы он поделился своими надеждами и мечтами.

Как мне, черт подери, сделать это, если он отрекся от них?

Дневник Роуз Бим

21 Июня 1985

Возобновление клятв прошло великолепно. Увидев, как мама с папой любят друг друга, я поняла, что приняла правильное решение быть честной насчет Тома. Он явился на вечер в строгом смокинге, который, без сомнений, одолжил. Было странно видеть его в неяркой одежде, и как только он приехал, мне сразу стало ясно, что ему предельно некомфортно. Я представила его родителям как моего парня, и хотя у мамы расширились ноздри, все прошло так, как мне и представлялось, сцену никто не закатывал. Папа пожал Тому руку и пригласил его завтра на ужин. Том был взволнован, да и я тоже. Найджел Пембертон весь вечер стрелял в меня многозначительными взглядами. Том посчитал, что это уморительно, и мы не могли перестать хихикать. Бедный Найджел.

 

Глава двадцать шестая

Если вы будете следовать моим советам и инструкциям, то мужчиной вашего сердца захочет стать не один Достойный Джентльмен, потому кому-то придется отказать. Сделайте это сочувственно, с добротой и уважением. Сердце — хрупкий орган, и обращаться с ним нужно соответственно.

Матильда Бим, руководство «Любовь и Отношения», 1955

Когда выставка работ Ван Гога подходит к концу, мы выходим в теплую ночь и через Трафальгарскую площадь возвращаемся к шумной дороге, где дожидаемся вызванную Лео машину, чтобы та доставила меня домой. Пока мы ждем, я наблюдаю за ближайшими фонтанами, разукрашенными яркой разноцветной подсветкой. Мерцающие струи воды почти гипнотизируют, и не потому, что я все-таки пила шампанское, чтобы приглушить неприятные ощущения, вызванные глубоким разговором со смыслом. Я фыркаю себе под нос, и звук уносит порыв легкого ветра.

Лео медленно разворачивает меня, тянется к очкам, мостящимся у меня на голове, и забирает их, чтобы надеть на себя. Смотрится нелепо.

— Люсиль, я в них сексуальный? — спрашивает он как ни в чем не бывало. — Я прямо чувствую, что выгляжу сексуально.

— Очень сексуально, — отвечаю я, посмеиваясь.

— Так и знал. — И в очках от «Шанель» с оправой «кошачий глаз» он, широко расставив руки, идет по улице подчеркнуто мужественной походкой. В это время нас минуют туристы среднего возраста. — Приветствую, — здоровается с ними Лео низким, хорошо поставленным голосом. — Прелестный вечер.

Пара испуганно торопится прочь, бормоча что-то о Лондоне и отклонениях.

Я хихикаю. Я правда не собиралась искренне смеяться над чем-то, что сделает Лео… Но должна признать, он забавный. Да и какое облегчение — наконец посмеяться после созданной наверху, в зале да Винчи, атмосферы уныния.

Сняв очки, Лео возвращает их и становится передо мной.

— Ты мне нравишься, — признается он, как будто ставит перед фактом, а за его спиной тем временем проносится красный автобус.

— Ох, Лео, ты мне тоже нравишься! — отвечаю я незамедлительно мягким голосом с хрипотцой.

Он улыбается, прищурившись.

— Ты другая. То есть… отличаешься от всех, с кем я когда-либо…

Спал?

— …виделся. Мне уютно с тобой, и мне это нравится. Ты уникальная и… И необычная.

Необычная. Снова это слово. Черт, из-за винтажной одежды и милого и старомодного поведения он думает, что я какая-то мечтательная фея-маньячка. Что-то типа нежной Зоуи Дешанель57 в причудливых платьях и шляпках. Если бы это не было такой сильной промашкой, ты было бы страшно смешно.

Я поднимаю на Лео взгляд и прикидываюсь скромной.

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

Он подходит ближе и заправляет мне за ухо локон.

— Я серьезно, Люсиль. Мне нравится, какая… какая ты настоящая. В этом городе так много лжедрузей, людей, которых волнуют только статус, деньги, где их могут с тобой увидеть и кто твой чертов отец. Ты же… не такая. Ты — это ты. Ты хоть понимаешь, как это оживляет?

О мой бог.

— И я не хочу словить Тома Круза58, — продолжает Лео, убирая руки в карманы брюк. — Особенно учитывая, что у нас было всего три встречи, но… Я подумал, что должен сказать тебе, чтобы ты просто знала, насколько мне нравишься. И я не часто такое чувствую. Точнее… никогда. Это все, честно.

Лео вытаскивает руки из карманов, берет за руку меня и указательным пальцем водит по моей ладони туда-сюда. Затем легко пожимает плечами и застенчиво смотрит мне в глаза.

— Думаешь, это бред?

Либо Лео Фрост величайший на свете актер… либо он нервничает? Он кажется нервным.

В груди появляется странное чувство. Трепещущее. Как изжога, но не совсем неприятное.

Нерешительно наклоняясь, Лео лицом тянется ко мне. Его озорной взгляд падает на мои губы, и он усмехается. Я смотрю на его губы, такие надменные и полные, красные… и раздражающе влекущие. Он кладет свою руку мне на поясницу, мягко, но уверенно притягивает к себе так, что я талией прижимаюсь к его торсу, другой рукой он приподнимает мой подбородок. Я устремлюсь ему навстречу, все ближе и ближе, а затем… прямо в последнюю секунду отворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки.

Вовремя. Фух.

Фух. Определенно Фух. Верно?

Спина деревенеет от мысли, что я, увернувшись от поцелуя, не на сто процентов думаю в ключе «фух».

Разве я хотела поцеловать его? Нет. Конечно же, нет. Он придурок. Сексистская свинья. Злобный начинатель медленных хлопков. Тот, кто разбил сердце Валентины.

Лео превосходно отходит от моего отказа, проверяя телефон на предмет подъезжающей машины.

Когда он говорит по телефону, я снова смотрю на его рот.

Это приятный рот. Высокомерный, да, но еще добрый и, ну, великолепный.

Твою мать.

Почему я не могу прекратить смотреть на рот Лео Фроста?

Не будь дурой, Джесс. Это все только видимость. Он прекрасен в этой синей рубашке-поло, здесь душно, ты выпила шампанского, может, он не так ужасен, как ты думала, и, может, он куда глубже, чем тебе казалось, но это не значит, что он тебе симпатичен. Твою мать, не значит.

Лео замечает, что я пялюсь на его рот, и широко улыбается. Я быстро отвожу взгляд в сторону, делая вид, будто ищу в сумочке какую-то несуществующую вещь.

Когда он убирает телефон, то спрашивает:

— Ты свободна завтра вечером, Люсиль? Сегодня мы много говорили обо мне, а я бы хотел больше узнать о тебе.

— Да, свободна, — отвечаю я без заминки.

Но кто это был, Джесс или Люсиль, я не знаю.

Внезапно нервничать начинаю и я.

На машине до Бонэм Сквер я еду с довольно странным ощущением. Что-то вроде порхающих бабочек, но не в приятном смысле. Откровенно говоря, я выпила много шампанского и, наверное, нужно просто прочистить желудок. Надеюсь.