Я собираю все свое самообладание, чтобы не ударить этого мужика по шарам, и «льстиво» хихикаю. Это очень тяжело. Я делаю глоток мартини.

Лео откашливается:

— Мои извинения, отец, я отправлю концепт Саше завтра в полдень, хорошо?

Руфус не отвечает, потому что замечает на доске рисунок Лео и поднимает лист с самодовольной усмешкой.

— Ох, я смотрю, ты снова калякаешь! — Он, самодовольно ухмыляясь уже мне, качает головой и зажимает набросок указательным и большим пальцами. — Что скажете, юная мисс Дарлинг? Мужчина в лодке! Уж не Рембрандт45, верно?

Ого, вот это холодность!

— Нам, наверное, стоит идти, Люсиль, — произносит Лео, потирая шею.

— Вы ошибаетесь, мистер Фрост, — сердито выпаливаю я, не успевая придержать язык за зубами. — Думаю, набросок первоклассный.

Упс. Достойная Женщина наверняка ничего не выпаливает. Да и, думаю, она не говорит «первоклассный».

Мистер Фрост хмыкает, едва заметно вздрогнув.

— Ну да, полагаю, не профессионал может быть одурачен. Приятно познакомиться, дорогая, приятного вечера. — Он награждает меня пренебрежительной улыбкой и, нахмуренный, поворачивается к Лео. — До завтра, сын. — Руфус указывает на набросок лодки. — Компания не станет платить тебе за безделье.

Руфус проносится через комнату, а я пытаюсь скрыть от Лео свой испуг. То есть, Лео мне тоже не нравится, но все это было tres46 неудобно.

Лео допивает свой напиток и ставит бокал на барную тележку с характерным звоном.

— Идем же на ужин, верно? — уточняет он с раздутыми ноздрями, проводя рукой по челке. — Мы можем поймать такси на Стрэнд.

— Ага, — соглашаюсь я, следуя за ним из его кабинета. — Звучит как супер идея.

— Не обижайся на отца, — напряженно говорит Лео, как только мы выходим на улицу, и он начинает ловить машину. — Он может быть немного…

…скотиной?

— Жестким, — заканчивает Лео с безрадостной улыбкой. — Но, полагаю, именно поэтому он владеет самым уважаемым рекламным агентством в Лондоне. Он не негодяй. Просто немного тираничный.

— Ох, конечно, я понимаю. — Я яростно киваю, как болванчик.

— Не часто с ним кто-то не соглашается…

— Может, просто не в лицо, — бормочу я, закатывая глаза.

Твою мать. Это просто вырвалось. Что со мной сегодня не так? Это похмелье выводит меня из игры. Я бросаю взгляд на Лео, готовая извиниться, но вижу, как он усмехается, а его глаза блестят от удовольствия.

— Итак… тебе правда понравился мой набросок? — спрашивает он мягко.

— Правда, — подтверждаю я, закрепляя ответ проникновенным взглядом, старательно делая вид, что впечатлена.

— Почему?

Хм-м-м… Что-то подсказывает, что «мне просто понравилось, ладно?» не хватит. Потому я думаю, почему же мне понравился набросок.

— Он был… искренним, — даю я ответ после секундного размышления, пожимая плечом.

Лео мгновение глядит на меня, и на его высокомерном лице выражение, не поддающееся расшифровке. После он смотрит на свои часы «Таг Хоер», которые, вероятно, стоили столько же, сколько и машина.

— Тебе нравится кофе, Люсиль? — спрашивает он внезапно, устремляя взгляд в небо, словно обдумывая идею, и поглаживает слегка заросший щетиной подбородок.

— Еще как! — отвечаю я радостно. Достойная Женщина должна быть полна энтузиазма.

— Ну, значит, решено. — Кивает он и, к моему удивлению, прекращает ловить такси. Вместо этого мы идем по улице.

Куда мы направляемся? Я думала, мы ловим такси до ресторана. Мы пересекаем забитую дорогу и проходим немного дальше, пока не останавливаемся у маленькой кофейни. Голубая неоновая вывеска на окне вспыхивает словами «Яванский кофе Маленького Джо»… «Яванский кофе Маленького Джо».

— Вот мы и пришли, — объявляет Лео, сияя.

Чего? Это не потрясающий дорогой ресторан. Где потрясающий дорогой ресторан, в который он должен меня отвести?

— Сюда? — спрашиваю я неуверенно.

Лео усмехается, ослабляет узел галстука, одной рукой отточенным движением расстегивает верхнюю пуговицу рубашки и делает шаг вперед, открывая для меня дверь.

Я мгновение не схожу с тротуара. Бабушка говорила, что он отведет меня в ресторан. Я выучила всю чушь о том, как Достойная Женщина должна вести себя за столом! И совсем ничего не знаю о том, как Достойная Женщина должна вести себя в кофейне!

Сбитая с толку, я следую за Лео внутрь, где меня сражает слишком насыщенный аромат жарящихся кофейных зерен, который в любой другой день я бы отнесла к числу любимых запахов, но сегодня, учитывая неприятные ощущения в животе, он не доставляет мне удовольствия.

Кофейня «Яванский кофе Маленького Джо» маленькая, уютная и заполненная людьми до предела. Повсюду виднеются безвкусные низкие бархатные диваны и набитые потрепанные мешки из-под зерен, а на них, прижатые друг к другу, восседают необычного вида творческие личности. Все смотрят на освещенную софитом маленькую сцену в другом конце помещения. Я следую за их взглядами и вижу мужчину с редкими взъерошенными волосами длиной до подбородка, одетого в водолазку и говорящего в микрофон. Он… декламирует стихи?

— Мне нравится здешний поэтический открытый микрофон. — Лео ухмыляется, пока мы держим наш путь к крошечному свободному столу в углу. Он выдвигает для меня стул и подзывает официанта.

Лео Фрост. Художник. Мыслитель. Человек. Поэт?

— Эм, изумительно. — Я пытаюсь казаться взволнованной. — Я… обожаю стихи. Безмерно.

Какая же я лгунья. Нет ничего хуже стихов, и это говорит человек, получивший степень по английской литературе. Почему он привел меня сюда? Уф. Мне на самом деле паршиво, и аромат кофе только ухудшает ситуацию. Сегодня все идет совсем не так, как говорила бабушка.

Как только официант приносит заказанные напитки, мой телефон оповещает о получении сообщения. Оно от Пич.

«Мне плохо как никогда! Как думаешь, дело может быть в том шашлыке? Надеюсь, ты в порядке. С любовью, Леди Пи. х»

Шашлык! Твою мать, это потому мне так хреново? То есть, наверняка именно поэтому, ведь прежде мне никогда не было так плохо после ночных гуляний.

Как будто в ответ в животе чудовищно бурлит.

О, нет.

 

Глава двадцать вторая

Создайте связь с вашим спутником, интересуясь его увлечениями. Может получаться неестественно, но со временем вы научитесь любить его хобби так, как если бы они были вашими.

Матильда Бим, руководство «Любовь и Отношения», 1955

Следующие сорок пять минут я тихонечко потягиваю воду, противясь рвотным позывам и пытаясь казаться невероятно заинтересованной в поэтическом открытом микрофоне. Все посетители «Яванского кофе Маленького Джо» безумно рады быть здесь, и Лео рад больше всех. Ему на самом деле это нравится, он энергично аплодирует после каждого выступления и кивает так, словно понимает, о чем на сцене декламируют. Почему Валентина не рассказала мне о его увлечении? А она вообще знала? Я ожидала от него совсем не этого. Вообще, высокомерный рекламщик-сексист не вызывает ассоциаций с чувственными набросками и поэзией. Я в смятении.

Когда (слава Господу Богу) наступает перерыв, я наклоняюсь к Лео.

— Итак, как долго ты сюда ходишь? — спрашиваю я заинтересованно.

— Давненько, — отвечает он, делая глоток эспрессо. — Хотя, с девушкой никогда, задумайся об этом.

И чем я заслужила такой ад?

Я кладу руку себе на грудь.

— И почему мне так повезло?

Лео задумчиво глядит на меня.

— Не могу точно сказать. Наверное, ты кажешься немного… отличающейся от девушек, с которыми я обычно вижусь… Немного необычной. — Он бросает взгляд на кружевной пучок на шляпке, после чего переводит его на мое напудренное лицо. — Я подумал, тебе может понравиться более нетрадиционное место.

Ему кажется, что я необычная? Цель была не такой. Тупая смешная шляпа. Я пытаюсь скрыть замешательство и демонстрирую энтузиазм настолько рьяно, насколько могу.

— О, да, мне нравится, — мурлычу я, оглядывая кофейню так, словно ни в одном месте в мире не хотела бы быть больше, чем здесь. — Открытый поэтический микрофон — это замечательно. Я… я прихожу в такие места постоянно. Я безумно рада, что ты привел меня сюда. Рада с большой буквы Р. — Я гляжу на него поверх ресниц. Похоже, ему нравится мое фальшивое возбуждение, потому я продолжаю. — Ах, если бы я знала, что мы пойдем на такое мероприятие, то, эм, записалась бы в очередь! Это так… смело и, эм… экспрессивно — делиться на сцене тем, что на душе. Чтобы, эм, обрести связь с незнакомцами. Это так… эм… — Что они в университете всегда говорили про поэзию на лекциях? — Так авангардно!