Наблюдая настолько откровенную и отчаянную необходимость в компании, я чувствую огромную благодарность тому, что у меня нет таких потребностей. Искусство успешного секса на одну ночь заключается в до ужаса простой истине: Никаких Эмоциональных Привязанностей, ясно? Также я обнаружила, что это прекрасный девиз для всего вообще.

Бедный парень со сморщенной головой.

— Ладно, ладно, — говорю я, сочувствуя ему. — Я возьму номер. Но только на случай, ну, знаешь, если стиральная машинка взорвется.

Ухмыляясь, он вторгается в мое личное пространство, пересекая черту, плечом опираясь о косяк, и наблюдает, как я ввожу его номер.

И наступает момент, когда я должна вбить в телефон его имя.

Я щурюсь, нависая над экраном.

Джим или Тимоти?

Джим или Тимоти?

Если ошибусь, это будет страшно неловкий момент.

— Эм, Джессика, — бормочет он, переставая улыбаться, — ты не помнишь мое имя?

Я хмыкаю и закатываю глаза.

— Знаю, — говорю я оживленно. — Само собой, я знаю твое имя.

Джим или Тимоти? Джесс, вариантов не много, пятьдесят на пятьдесят. Сделай выбор.

— Само собой, тебя зовут Джи-и-и-и-им…

Он хмурится.

— … м-м-м-м-моти?

Он слегка приоткрывает рот.

— Ты только что назвала меня Джимоти?

— Э-э-э…

— Меня зовут Пол.

Он посылает мне глубоко осуждающий взгляд, вздыхая, бормочет «шлюха» и отступает.

Пол. Пол- голова-с-горошек-лол. Ну конечно.

 

Глава вторая

Опоздания никогда не были залогом стиля.

Матильда Бим, «Как быть достойной женщиной», 1959

Прежде чем мне хотя бы подвернулась возможность вставить ключ в скважину, мой босс, соседка по квартире и «Знаменитый тыл» 2011 года, Саммер Спенсер, распахивает ее передо мной.

— Новый сосед только что назвал тебя шлюхой? — спрашивает она, наблюдая за его отдаляющимся силуэтом.

— Я предпочитаю «сексуальную благотворительность».

— Думаю, это одно и то же. — Она приподнимает стильные, тонкие темные брови. — Как ты вообще умудрилась опоздать, Джесс? Серьезно. Именно в такой день? Вероятно, важнейший день в моей — нашей — карьере? Мы должны выехать в Лондон менее чем через полчаса, а ты такая необязательная, просто источник неожиданностей!

Мистер Белдинг2, наш крошечный черно-белый котенок, кружит вокруг моих ног. Поднимая его, я прижимаю его к себе, будто выставляя перед собой щит, ограждающий меня от залпа мрачности Саммер.

— Знаю, — кривлюсь я. — Прости, Сам. Я собиралась лечь спать пораньше. Даже записала это на руке. Смотри! — Я вытягиваю ладонь, чтобы показать ей синее пятно, где шариковой ручкой выведены каракули «Лечь спать пораньше!» — Просто… после того, как ты ушла, пивной сад за баром был забит битком, все играли в «Твистер», было так солнечно и тепло, и они делали потрясающий грушевый сидр… — Я тру глаза. — Я едва могу видеть, я потеряла конта…

— Ага, уверена, это очередное захватывающее приключение в великолепном, свободном от ответственности мире Джессики Бим. — Она выдыхает, до этого надув щеки. — Но, может, ты сможешь рассказать мне об этом в поезде по дороге на юг? Только прими душ, ладно? — Приближаясь, она легонько принюхивается. — Ты попахиваешь.

— У меня есть время для быстрой пробежки? Максимум двадцать минут. Чтобы проветрить голову. Чувствую себя отвратительно.

— Нет! Иисусе, Джесс.

Саммер протягивает руки, чтобы забрать мистера Белдинга. Он взбирается вверх, отчаянно цепляясь когтями за мой топ. Она щурится, изображая подозрение.

— Хм-м-м. Не понимаю, почему ты ему так нравишься, ведь это я провожу с ним массу времени. Укладываю его, забочусь о его карьере.

Мистер Белдинг — расцветающая Интернет-звезда. Кот-модель. Саммер одевает его в маленькие костюмчики и позирует с ним для фотографий, которые потом выкладывает в Сеть для «лайков» и «ретвитов».

Я многозначительно осматриваю специально созданный для мистера Белдинга кошачий топ, в который он сейчас наряжен.

— Не знаю, — говорю я невинно. — Может, ему просто хочется побороться за небольшую свободу в самовыражении?

Саммер ахает.

— О, как это забавно, да? Просто поторопись, хорошо? — Она громко вздыхает, разворачивается на каблуках и, цокая по деревянному полу, пересекает комнату, после чего закрывает дверь гостиной с большей силой, чем обычно.

В последнее время у нее плохое настроение.

Я крепко хватаюсь за рейку на стене и иду вдоль нее, пока не дохожу до моей уютной, размером с коробку, комнаты, где, наконец, надеваю старые добрые черепаховые очки.

— Наконец-то, Господи! — кричу я в потолок в знак возвращения к прежнему состоянию.

Помещая айфон на базу для подзарядки, я выбираю плейлист с любимыми гимнами рока, и они еще ни разу не проваливали задачу вернуть мне потрясающее расположение духа. Быстро срываю с себя одежду, в которой была прошлой ночью, и бросаю ее в привычном направлении переполненной корзины с бельем. И правда стоит заняться стиркой.

Завтра.

Совершенно точно завтра.

Запрыгивая под душ, я мою голову шампунем быстрее, чем когда-либо, потому что Саммер уже израсходовала недельный лимит горячей воды, дважды за день приняв комплексную ванну, о которой прочитала на портале «goop», так что струи становятся ледяными еще до того, как достигают меня. Она кричит мне:

— Почисти зубы дважды, Джесс. Может, трижды.

— Конечно! — отвечаю я дрожащим голосом, сразу же отодвигая шторку для ванной, потянувшись за зубной щеткой, чтобы поработать над грандиознейшей чисткой зубов.

— Не забудь сегодня надеть белье, — снова кричит Саммер, и на этот раз уже из-за двери моей комнаты. Отчасти я жду, что она внезапно объявится в ванной в стиле кота-ниндзя, чтобы убедиться, что я помыла за ушами.

— Сегодня я точно надену трусы! — отзываюсь я в ответ.

Я задаюсь вопросом, нормально ли немного бояться своего лучшего друга? Не как убийцу, конечно, но иногда Саммер одаривает меня застывшим, морозным взглядом, отчего сердце уходит в пятки. Если я слишком пьяная, развязная или болтливая, у Саммер появляется этот леденящий взгляд, и тогда я понимаю, что, наверное, пора бы взять себя в руки. Время от времени я пытаюсь быть трезвомыслящей. Прекращаю веселиться: перестаю чудить с парнями, завязываю с выпивкой, ставлю на паузу питание только пищей быстрого приготовления «Пот Нудлс», заказы на ужин снэков «МакКой» и пуддингов «Харибо», а также хожу с Сам на ее ужасные курсы по пряже, даже смываю макияж перед сном и пытаюсь понять, что мода — гораздо больше, чем просто блестящие топики, делающие мою грудь более потрясающей. Обычно меня хватает на несколько дней. Но затем, довольно скоро, без вечеринок жизнь начинает казаться серой и пустой, и, нравится мне это или нет, но я возвращаюсь к тому, что Саммер отнесла бы к моим «смехотворным приключениям Джессики Бим». Она считает, что я живу так, словно мне все еще восемнадцать, а не двадцать восемь, но что в этом плохого? Как очень душевно поет Тули́са Контоставло́с: «Мы молоды, мы молоды, мы молоды». И я всегда говорю: жизнь чертовски коротка, чтобы не хихикать, пока можешь.

— Джесс! Пошевеливайся!

— Пять минут!

Я стараюсь максимально быстро побрить ноги, что является необдуманным, кошмарным решением, и ведет к уродливому порезу на голени, который еще и болит твою мать как. Я подпрыгиваю и бормочу все возможные ругательства, что только знаю, пока боль не утихает.

Один милый клавишник из группы, игравшей прогрессивный рок, с которым я встречалась несколько недель в прошлом году, как-то спросил меня, с какого перепугу я так забочусь о том, что подумает Саммер Спенсер. И я пояснила ему почему: Саммер была со мной тогда, когда не было больше никого. Звучит драматично, знаю, но это правда. Потому что, когда мне было восемнадцать, моя мама, Роуз, умерла. Я была первокурсницей в манчестерском университете, и Саммер ходила со мной на курсы по английской литературе. Когда я не ходила на занятия на протяжении трех недель, она пришла ко мне в общежитие, чтобы узнать причину моего исчезновения. Ради справедливости скажу, что я помогала ей выполнять ее задания (до сих пор не понимаю, как она попала на эти курсы, ведь она думала, что Джордж Элиот3 — мужик), а в мое отсутствие она нахватала паршивых оценок. Несмотря на все это, Саммер была единственной, кто вообще заметил, что я пропала.

Когда она нашла меня спрятавшейся в своей комнате, поедающей не доготовленный замороженный чесночный хлеб, увлеченной марафоном сериала «Розмари и Тайм» на DVD и потягивающей дерьмовое вино из коробки, хлещущей его прямо из пластикового краника, она сказала: «Это печальнейшая сцена, свидетелем которой я стала. Нанеси помаду, идем куда-нибудь и нажремся до полусмерти». В то мгновение эта идея показалась мне самой худшей в мире и совершенно лишенной сочувствия. Но, как выяснилось, развлечься и оторваться было самым эффективным отвлечением из всех, что я пробовала в течение всех этих мрачных недель. С тех пор мы неразлучны. Саммер взяла меня под свое крыло и представила своей компании крутых друзей, которая, в конце концов, стала и моей.

Я не встречала никого, похожего на Саммер Спенсер. Даже в свои восемнадцать она была самой уверенной, популярной персоной в помещении. Стильные прически и одежда у нее появлялись раньше, чем те становились хитами модных журналов, а также у нее была врожденная способность знать, где проходят самые лучшие вечеринки. Тот факт, что она хотела проводить время со мной, в высшей степени мне льстил. Да и до сих пор так. И мне было не тяжело писать за нее несчетное количество эссе, или даже работы, которые по размеру дотягивали до ее диссертации — я любила книги, по которым мы учились, для растревоженной же Саммер все было далеко не так радужно. И я никогда не забуду, что, если бы в тот день она не вытащила меня из постели, я, вероятно, и сейчас была бы там, покрываясь плесенью.