— Я… я… Официант появился из ниоткуда. Это самый настоящий несчастный случай. Где Валентина? Мне необходимо извиниться.

Верчу шеей, пытаясь в толпе обнаружить Валентину. Ее нигде нет. Вместо этого Лео Фрост, прислонившись к барной стойке, ловит мой взгляд и снисходительно осматривает меня с головы до ног.

— Ни за что! Никакой Валентины, — шипит Саммер, вытягивая меня на заполненную лондонскую улицу. — Теперь она не захочет с нами иметь дело! Это конец.

 

Глава седьмая

Попридержите свои слезы для подушки.

Матильда Бим, «Как быть хорошей домохозяйкой», 1957

Прошло три дня, а от Валентины Смит или кого-либо другого из «Саутбанк Пресс» не было слышно ни слова. На второй день Саммер заперлась в своей спальне и отказывалась выходить. Я разбила у ее дверей лагерь и предпринимала попытки убедить ее, что после того вечера с бесплатным шампанским у сотрудников издательства наверняка до сих пор ошеломительное похмелье и нет сил подняться, чтобы сделать поздравительный звонок. Саммер не отвечала, только посылала Холдена туда и обратно за органическими ореховыми батончиками и настойкой из бузины, а также снабдила его инструкцией игнорировать меня, несмотря на все мои слова, даже когда я старательно пела: «Прошу, впусти, я была полной идиоткой, но я идиотка, которой о-о-о-о-очень жа-а-а-а-а-аль!» Я пыталась вытянуть ее рассказами о том, как мистер Белдинг по ней скучает, хотя, по правде говоря, он казался гораздо более счастливым, рыская вокруг без всякой одежды.

Спустя пять дней после презентации, когда от издательства все еще было глухо, до меня, наконец, начало доходить, что я могла напортачить довольно сильно. Поверить не могу. Валентина так искрилась энтузиазмом. Неужели все могло измениться так быстро? Лео Фрост в Лондоне и правда важная персона. Может, он кто-то типа дона мафии, и из-за того, что задела его, все двери, в которые я буду стучаться в этой жизни, будут мистическим образом захлопываться перед моим лицом? А однажды, кто знает когда, у изножья моей кровати будет покоиться голова благородного жеребца.

— Я собираюсь позвонить Валентине, — решительно заявляю я через дверь Саммер во время ланча во вторник. — Мы должны связаться с ней. Я попытаюсь все исправить, хорошо? Извинюсь за свое глупое поведение. Она не может наказывать тебя за то, что натворила я — это нечестно.

Я беру айфон, но прежде чем успеваю найти номер Валентины, дверь в комнату Саммер открывается, и она выходит наружу. Она не выглядит растрепанной или заплаканной, какой, мне казалось, она должна быть после почти недели затворничества. Она кажется посвежевшей. Со светящимися глазами. Она чистая, сияющая и… счастливая?

— Ты что-то слышала? — спрашиваю я, поднимаясь с пола, а сердце колотится в груди. — О, боже. Ты что-то слышала, так ведь? Хорошие новости?

Я не облажалась. У нас будет контракт. Саммер в порядке. У меня будет достаточно денег на приличный рейс!

Тело расслабляется, я полна надежд.

— Джесс… нам нужно поговорить, — обращается ко мне Саммер.

— Боже, ну конечно! — соглашаюсь я, следуя за ней по лестнице в гостиную. — Прошло пять дней! Странно столько не общаться. Я не жду, что ты меня простишь сразу. Знаю, ты злишься на меня. Но я все исправлю…

— Мы не получили контракт, — перебивает меня Саммер, аккуратно усаживаясь на огромный кожаный диван.

— Не получили? Ох, дерьмо. Дерьмо. — Я приземляюсь на пол рядом с ней. — Позволь позвонить Валентине, Сам. Боже.

— Я уже говорила с Валентиной.

— Что? Когда? Когда она звонила? Что сказала? Почему они не хотят нас? На прошлой неделе они нас любили!

— Она сказала, что решение принимала не одна… этот вопрос обсуждала вся команда.

— О, боже. Она сказала, что это моя вина?

Саммер смотрит мне прямо в глаза и кивает.

— Да. Сказала.

Твою мать.

— Боже, мне так жаль. Я не хотела называть Лео Фроста пенисовым принцем. Просто он вывел меня из себя. Говорил со мной, как с грязью на его слишком очищенных туфлях. Заставил переступить черту, я ничего не могла поделать с собой.

— Ага, потому нам и нужно поговорить.

— Придумать план? Отличная идея. Это мы можем. Мне взять ноут? Мы можем обратиться в другое издательство, разве нет? Я напишу еще лучшую речь. Уверена, что смогу исправить…

— Джесс, я хочу, чтобы ты съехала.

У меня сдавило горло.

— Что?

— И не думаю, что тебе стоит продолжать работать над «Саммер в городе».

Что-о-о-о-о?

Я роняю голову.

— Ты… вышвыриваешь меня? И выставляешь вон? В один и тот же день?

Саммер медленно пожимает плечами.

— Просто хочу, чтобы ты знала, мне это решение далось нелегко. Я постоянно думала об этом последние несколько дней. Я поговорила со всеми о нас, и они считают…

— Поговорила со всеми? С кем? Я не понимаю.

— Они все согласны со мной. Все считают, что ты тянешь меня вниз. Ты все время тянешь меня вниз.

Я соединяю руки и большим пальцем одной руки вожу по ладони другой. Неужели наши друзья на самом деле сказали такое обо мне? Это правда?

— Слушай. Я знаю, что облажалась на презентации. Я из-за этого чувствую себя реальной сукой. Но то, что я пишу? Разве это не считается? Я серьезно трудилась над нашим сайтом, Саммер. Я знаю, что конкретно эта возможность ускользнула, и это моя вина, но я обещаю, что найду другую. Клянусь, я…

— Моим сайт.

— Прости?

— Ты сказала: «Нашим сайт». Но он мой. — Саммер склоняет голову. — Он мой, Джесс.

— Но… но… Я занималась всем редакционным календарем. Написала практически каждый пост, привела к нам в Твиттер тридцать тысяч подписчиков. Я работаю над всем этим дни и ночи, и даже в выходные на протяжении последних двух лет. «Саммер в городе» — это ты и я.

Саммер какое-то время жует губу.

— Технически нет. Ты не подписала контракт.

О мой бог, она права. Не подписала. Она говорила, что моя помощь нужна всего на пару месяцев, а когда я упомянула, что мы наверно должны составить какое-то соглашение, она ответила, что наша дружба — единственный контракт, который нам необходим, и спросила, хочу ли я что-нибудь из бара. Потом настаивать было глупо, так что не подписала. Мне не казалось, что это так уж необходимо.

В груди разгорается возмущение.

— Да ладно, Саммер, так нечестно! Ты говорила, что нам не нужен контракт!

— Разве? — Она покосилась. — Не думаю.

— Совершенно точно. И, кстати, пока я не присоединилась в качестве партнера, сайт был дерьмовым. В день там было всего пятнадцать просмотров! И даже не уникальных!

Саммер резко вдыхает, будто обжигаясь.

— Лгунья. Просмотров было куда больше! — чешет она нос. — Ты, наверное, забыла, но это ты ворвалась в мою жизнь. Я оказала тебе услугу, наняв тебя, дала тебе место в жизни и тоже радовалась этому. Ты потерянная душа, а я очень щедрый человек. Я была счастлива устроить тебе стартовый скачок, но ты никогда, твою мать, не прыгала! Ты все еще на месте. Все портишь и выставляешь меня в плохом свете!

— Что значит порчу? Я вернулась из Марокко, чтобы помочь тебе!

— Ты в Марокко была на мели.

— Я была счастлива в Марокко. Я… Я думала, что оказываю услугу тебе. — Я тру глаза. — Откуда это все? Всего лишь несколько дней назад мы вместе собирались подписать контракт на выпуск книги. — Тяжело вздыхая, я опускаюсь на диван рядом с Саммер. — Черт. Я знаю, что ты злишься на меня, знаю. И мне правда жаль. Просто, блин, давай… выберемся куда-нибудь? Обсудим все. Просидим в пабе до утра. Саммер? У нас будет очередное неведомое приключение, и мы просто забудем обо всем этом кошмаре.

Саммер хмурится и качает головой.

— Ты не понимаешь. Я больше не хочу сидеть до утра. Не хочу напиваться так, чтобы забыть этот разговор. Ты упускаешь любую возможность еще до того, как она становится значительной. Ты даже не подозреваешь, что делаешь так… У тебя были тяжелые времена из-за мамы, я знаю. Но сейчас твои эмоциональные проблемы, вроде как, влияют на меня.

Я сглатываю и задираю подбородок.

— Думаю, ты немного перегибаешь. Выгоняешь меня и увольняешь? Это слишком жестоко. Мы же лучшие подруги.

— Ты не знаешь, как это — дружить, Джесс, — язвительно усмехается Саммер. — Ты знаешь, как приятельствовать, и пока тебе весело, необременительно, легко и смешно, ты довольна. Но когда все становится серьезно, тебе становится неинтересно.

Это неправда… Ладно, хорошо, я не всегда выслушиваю ее, когда она делится чувствами, раздирающими ее проблемами и сложностями в отношениях. Но я хотела заключить сделку на книгу так же сильно, как и она! Я работала для этого не покладая рук!

Мы встречаемся взглядами. Она кажется другой. Хладнокровной.

— Слушай, Джесс. Ты правда была полезной и веселой частью моего пути, и я ценю твою помощь с сайтом. Но… теперь мы движемся в разных направлениях, и у меня чувство, что мне предначертано нечто большее. Мне кажется, ты тратишь мои силы напрасно, требуешь слишком много внимания, и пришло время перерезать пуповину. Мне жаль, ты же знаешь это? Но я должна поступить так, как лучше для меня. И… в общем, ты больше не часть моего пути.

Я моргаю, не веря своим ушам. Она совсем не выглядит так, будто ей жаль. Какого хрена происходит?

Все тело ходит ходуном от приливающего адреналина и негодования. Я поднимаюсь с дивана и спокойно ухожу из гостиной, с тихим щелчком закрывая за собой дверь без истерик.

Сейчас я на десять лет старше, но чувство, когда тебя бросают, достаточно сильно похоже на то, что было тогда, в первый раз — словно ты стоишь на краю чего-то очень высокого и тот, кто, ты знаешь, стоит позади, толкает тебя.