Джуд Деверо - Виновник страсти

– Но ведь ты никогда не просил ее выйти за тебя замуж, не правда ли? Ты сказал, что женишься на ней, когда узнал, что она родила от тебя ребенка, а вот руки ее ты не просил, хотя она успела еще подумать и понять, что, похоже, никогда не сможет избавиться от любви к тебе.

Глаза Линнет сверкали, когда она смотрела на Девона. Он не верил собственным ушам, уставившись на нее с глупым видом, но, наконец, до него начал доходить смысл ее слов, и он облегченно улыбнулся.

– То есть, ты полагаешь, что если бы я попросил ее об этом сейчас, она, возможно, не отказала бы мне?

– Смею предположить, что она приняла бы твое предложение.

Улыбка Девона стала шире.

– Ну-ка, где мои мокасины? Линнет недоуменно нахмурилась.

– За твоей спиной, но они тебе сейчас ни к чему.

– Совсем наоборот, – заявил он, поворачиваясь и поднимая один ботинок. – Я собираюсь к Фетне, хочу попросить ее стать моей женой. Я и мечтать не мог, что она примет мое предложение, но теперь, когда ты открыла мне глаза, я…

– Фетна! – воскликнула Линнет. – Фетна! Она просто не могла поверить, но прежде чем успела сказать еще хоть одно слово. Девон яростно заключил ее в объятия, изо всех сил прижав к своей груди.

– Девон! – только и смогла охнуть она. Он немного ослабил объятия, но всего лишь чуть-чуть.

– Линна, согласишься ли ты выйти за меня замуж, жить в моем доме и каждую ночь проводить вместе со мной?

Она, откинувшись, заглянула в его счастливые сияющие глаза.

– Что это за предложение такое? Проводить с тобой каждую ночь? Ни один джентльмен при леди даже упоминать не стал бы о таких вещах, как.., как то, чем занимаются ночью.

Девон был очень серьезен и слегка озадачен.

– Но я не джентльмен, и потом прошло столько времени…

Она рассмеялась, прижавшись лицом к его гладкой обнаженной груди.

– Что касается меня, то твоя честность мне куда милее, чем все эти вместе взятые сладко пахнущие, обшитые кружевами джентльмены! Надеюсь, что всегда буду тебе желанна. Девон.

Устав от разговоров, он запрокинул ее голову и прильнул к сладкому, зовущему рту. Им обоим было совершенно невдомек, что из леса за ними внимательно наблюдали двое мужчин.

Линнет пришлось затратить некоторые усилия, чтобы заставить Девона понять, что для нее брачная ночь есть нечто большее, чем торопливая возня в клевере, и хотя он не преминул подчеркнуть, что одна брачная ночь у них уже была, тем не менее он позволил ей выйти победительницей из этого спора. Счастливо смеясь, они возвращались к дому Линнет, однако то, что они там увидели и услышали, вмиг испортило их радужное настроение.

Миранда кричала, ее тельце все было заляпано грязью. Завидев мать, девочка стала отталкиваться ножками, чтобы Нетти выпустила ее, и потом стремглав бросилась к Линнет. Линнет стала ее утешать, и ее бросило в дрожь, когда она почувствовала, какой ужас пришлось пережить ее ребенку.

– Что здесь произошло? – гневно спросил Девон.

– Они приступили к делу, – оказала Нетти. – Их ребятня забросала грязью Фетну и Миранду, обзывая их при этом ведьмами. – Она наклонилась и вытерла кровь, которая струилась по лицу Фетны: у нее на лбу зияла глубокая рана.

Приблизившись к женщине. Девон встал перед ней на колени и взял тряпку из рук Нетти.

– Похоже, что больше грязи досталось мне, – тихо сказала Фетна, пока Девон нежно обрабатывал ее рану.

Наконец Линнет удалось успокоить Миранду, и в доме воцарилась тишина. Фетна повернула к Девону свое ужасное изуродованное лицо. В ее глазах блестели слезы.

– Вот если бы ты был моим мальчиком, – тихо сказала она.

С минуту Девон смотрел на нее, а потом, улыбнувшись, снова стал промакать кровь.

– Это хорошо, что вы не моя мать, потому что, сдается мне, вы дубасили бы меня каждый раз, когда я этого заслуживал бы, но толку от этого было бы мало: я все равно не смог бы усидеть на одном месте.

Фетна разразилась своим пронзительным и резким смехом, похожим на кудахтанье.

– Мне кажется, это все равно было бы весьма полезно.

Прошел не один час, прежде чем в доме воцарился порядок. Нетти ушла домой, а Девону пришлось помогать Линнет купать Миранду, которая, воспользовавшись неопытностью отца, умудрилась намочить их обоих и еще половину дома. Рану на голове Фетны, похоже, надо было зашивать, но женщина никому не позволила этого делать, кроме Девона. Измученные вконец, Фетна и Миранда наконец заснули.

Ночью Линнет услышала, как Девон медленно пробирается к выходу. Встревоженная тем, что он долго не возвращается, Линнет вышла вслед за ним и увидела, что тот сидит на крыльце, обхватив голову руками.

Линнет постаралась, чтобы ее голос звучал по возможности весело:

– Кажется, сегодня тебе удалось справиться сразу с тремя женщинами.

Он сделал вид, что не заметил ее стараний.

– Нужно что-то предпринимать, Линнет. Их слишком много, а я слишком слаб, чтобы в одиночку справиться с ними.

Она присела рядом с ним.

– Но ведь ты не один, я с тобой.

Он посмотрел на ее лицо, освещенное лунным светом.

– Тебе уже пришлось пережить слишком много битв. Хоть один разок кто-то должен позаботиться и о тебе. Надо отсюда уезжать. Завтра поедем домой.

– Домой, – тихо сказала Линнет. – В Шиповник.

– Да, мы едем домой, в Шиповник, и заберем с собой Фетну. Тебя это устраивает?

Благодатное тепло разлилось по ее жилам. Она была счастлива.

– Устраивает. Это совершенно меня устраивает.

– Теперь давай вернемся в дом, а то я сейчас забуду, что ты моя нареченная и все твои глупые отговорки, которые ты придумала сегодня днем, и овладею тобой прямо здесь, на крыльце.

Поколебавшись, она поднялась и пошла в дом. У самой двери она оглянулась, однако Девон уже вновь пребывал в глубокой задумчивости.

Господин Сквайр вновь наполнил кружку нетвердой уже рукой. Перед глазами его кружилась какая-то кутерьма: красные, оранжевые, желтые пятна, какие-то черные фигуры. Эта маленькая сучка превратила его в посмешище. Над ним все зубоскалят!

Обернувшись, он посмотрел на связанного индейца, валявшегося в углу. Стало быть, она возомнила, что может на пару со своим любовником насмехаться над господином Сквайром? Но, позвольте, какой же он после этого господин? Не господин он, а размазня…

Он еще раз наполнил оловянную кружку. Виски больше не обжигало горло. Собственно говоря, оно на него почти не действовало, разве что гнев его усиливался и усиливался. Господину Сквайру вспомнился Бостон и то, как он помог Линнет. Что бы с ней теперь было, если бы не он? А что он получил? Какую благодарность? Ничего подобного!

Ему живо представилось, как она целовала Макалистера – льнула к нему не только всем своим телом… Он шмякнул кружку на стол. Ну что же, видит Бог, она точно так же будет целовать его! Вновь обернувшись к индейцу, он увидел горящие ненавистью черные глаза, и мысль о том, что кто-то еще испытывает подобные чувства, как он, заставила его улыбнуться.

Зачем понадобилось этому индейцу шпионить за белыми? Или, возможно, хотел посмотреть на то, что, казалось бы, вот-вот должно было свершиться? Нет, похоже, здесь что-то большее, а не просто желание подглядеть, как милуются белые люди, уж больно он был увлечен слежкой, даже не услышал позади себя тяжелых шагов господина Сквайра, а потом не услышал и свист ружейного приклада, когда господин Сквайр опустил его на голову индейца.

Господин Сквайр поднял кружку, салютуя индейцу.

– Что тебе там было нужно, парень? Ты не похож ни на одного из тех молодых сорванцов, которым нужно подсматривать за такими делишками, чтобы ощутить себя настоящим мужчиной. Нет, у тебя на уме было что-то другое. – Он допил остатки виски. – Могу сказать, что и в моей голове имеются кое-какие задумки. Прежде всего они касаются одной дамочки, которой мне хотелось бы, скажем так, вернуть должок. Отплатить ей за все ее подарочки. Чтобы не чувствовать себя идиотом, которым крутит как хочет любая юбка.

– Гремучие змеи! Вот что такое женщины! Лживые твари, только и смотрят, как бы тебя использовать и прибрать к рукам. Ну, а эта… – Сквайр предпринял попытку добыть еще немного виски из пустой бутылки. – Эта наверняка проиграет. – Незаметно для себя самого он перешел на простонародный жаргон, используемый в Кентукки. – На нее не поставлю ни шиллинга: проиграет, как пить дать! Пусть-ка платит мне за все, что я для нее сделал, скоро ей будет не до смеху, ишь что удумала – потешаться надо мной! А требуется всего ничего – убрать с дороги Макалистера.

Даже хмель не помешал Сквайру заметить, как зажглись глаза индейца при упоминании этого имени. С минуту Сквайр раздумывал над этим обстоятельством.

– Итак, ты знаком с Макалистером, верно? Оно и понятно, ведь он сам индеец, и вообще… Ты говоришь по-английски, индеец?

Связанный по рукам и ногам индеец коротко кивнул.

– Куда мы идем? Индейцы заговорили по-английски!.. Скоро правительство откроет специальные школы и станет обучать грамоте зверей. Я намерен вытащить у тебя из пасти этот кляп, только веди себя хорошо, иначе я с большим удовольствием выбью тебе зубы и расквашу физиономию.

И он вытащил кляп.

– А теперь говори, как тебя зовут.

– Бешеный Медведь, – ответил индеец.

– Очень хорошо, Бешеный Медведь, разговор у нас с тобой будет долгим.

Первое, что увидела Линнет, проснувшись, – пустую постель Девона. Она вздохнула. Нет, ей все-таки было проще, когда он не мог двигаться, – куда проще до того, как он пошел вместе с ней на клеверную поляну, до того, как он прошлой ночью вышел на крыльцо. Скрестив руки на затылке, Линнет вперилась взглядом в потолок. Утомленные ужасными вчерашними треволнениями, Фетна и Миранда все еще спали.

Сегодня, размышляла Линнет, они покинут наконец этот противный город. Девон увезет их обратно в Шиповник. Линнет жалела только лишь о том, что ей придется расстаться с Нетти. Ну, ничего, дома у нее полно друзей; при одном воспоминании о них у нее потеплело на душе.