Весна принесла с собой много волнений. На лозах сотерна появилась болезнь, называвшаяся «черные пятна», или на официальном языке — антракноз. Гилберт обнаружил ее с ужасом. Этот бич преследовал виноградарей с первых дней рождения культуры винограда, но он до этого сезона никогда еще с ним не сталкивался. На молоденьких листочках появились пятна и дырочки, ясно показывающие, что лозы не принесут плодов. Французы утверждали, что бороться с болезнью можно, обрабатывая пораненный участок серой. Снова началась упорная, изнурительная борьба.

Болезнь захватила сравнительно небольшую площадь, но к тому времени, когда с ней справились, стадо кенгуру пронеслось через южную часть виноградника, завершив свою губительную прогулку в саду Юджинии. Рано утром она была разбужена этими громадными дымчато-серыми тварями. Она выскочила на балкон и начала громко кричать на них. Одно животное, державшее в лапах вырванный с корнем розовый куст, довольно ласково поглядывало на нее. Остальные сделали несколько небольших прыжков и оказались в результате в самом центре клумбы с нарциссами и гиацинтами на только что высаженных новых бордюрах.

В конце концов появление на веранде Эмми и Эллен, которые начали махать на животных фартуками, заставило их удалиться. Легкими скачками кенгуру перемахнули через кустарник.

Сад был серьезно поврежден, на смоковнице приземлилась стая кукабурра и принялась обсуждать происшедшее с каким-то противоестественным весельем. Эразм начал кричать со своей жердочки в клетке, стоящей на открытом окне гостиной Юджинии. Утро было наполнено хриплыми голосами. Гилберт, вернувшийся после осмотра виноградника, не искал слов сочувствия по поводу ущерба, причиненного саду.

— Несколько цветочков погибло! Вырастите новые.

Наконец оставалось сообщить Саре еще об одном несчастье — самом тяжком. Леди Мери Фицрой погибла в результате несчастного случая. Лошади понесли, перевернув ее экипаж на крутом повороте. Муж, правивший лошадьми, избежал серьезных увечий, вцепившись в вожжи, но личный адъютант, сидевший рядом с ним, позднее умер от ран. Леди Мери, милая, добрая, полная дама, погибла мгновенно.

Это была большая трагедия. Юджиния не хотела, чтобы Люси пошла на похороны, но девочка стала умолять не оставлять ее дома одну. Она все время будет видеть дорогую леди Мери сидящей в качалке на веранде с неизменным клубком шерсти и спицами, говорила она.

— Пожалуйста, не оставляйте меня дома с призраком!

В конце концов было решено, что Аделаида и Люси останутся ждать у ворот кладбища, пока Юджиния, Гилберт и Кит не проследуют вместе со скорбной процессией к склепу, где леди Мери и бедный молодой адъютант будут похоронены рядом.

Они находились недалеко от нарядного надгробного памятника, водруженного на могиле миссис Эшбертон. Пибоди покоился в более отдаленной части кладбища.

— Могила нашей маленькой сестрички находится под пальмовым деревом, — сказала Аделаида, словно бы Люси не знала с первых дней своей жизни о гонимом порывами ветра песке и маленьком сером ангеле под тенью раскидистой пальмы.

Со временем, подумала она, все нынешние обитатели Ярраби будут лежать здесь.

В колонию прибывало все больше и больше людей. Рабочие, ремесленники, богачи, ищущие приключений, порядочное число мошенников, успевших сбежать, прежде чем их упрятали в Ньюгейтскую тюрьму, и кое-кто из сбившихся с пути сыновей из знатных английских и ирландских семейств, находящих более удобным, чтобы компрометирующие их отпрыски проживали на другом конце света.

Появились также специалисты различных профессий: ученые, инженеры, ботаники и геологи, считающие весьма романтичным содействовать рождению страны, которая когда-нибудь может стать великой.

Корабли под белыми парусами входили в сиднейскую гавань; путешественники спускались на берег среди обычного хаоса — груды багажа, потерявшихся детей, испуганных жен. Некоторые из прибывших оставались в городах, потому что те быстро росли и предоставляли много возможностей для устройства. Иногда они делали это потому, что их жены боялись необозримых сожженных солнцем просторов, о которых слишком много слышали, чтобы при ограниченных запасах мужества рискнуть поселиться там. Большинство, особенно ирландцы, жаждали завладеть землей.

Самыми желанными были те иммигранты, которые рассматривали гигантский континент, до сих пор по-настоящему не исследованный, с его палящим солнцем и песчаными бурями, с его вечными эвкалиптовыми деревьями и странными первобытными животными, с его крикливыми птицами — кукабурра, куравонгами и попугаями фантастических расцветок, с его внезапно налетавшими тучами попугаев гала, похожих на оперенный розовый закат, с его бесконечными далями, тянущимися миля за милей, с его огромными реками и поросшими мангровыми деревьями болотами, со всей его сказочной неоглядностью, — как самый серьезный вызов, который мог им встретиться в жизни. Им говорили, что эта земля восходит к несказанно древним временам. Она древнее Египта, древнее Крита с его Минотавром. Старая и одновременно новая. И в мире уже существовала нация, никогда не видавшая ни Англии, ни европейского континента, например, молодое поколение Мэссинхэмов из Ярраби. Ярраби становился известным местом, где надо было обязательно побывать, независимо от того, интересуется путешественник виноградниками или нет. Ему оказывали самое теплое гостеприимство, он пил вино Ярраби, знакомился с очаровательной и ныне очень популярной хозяйкой дома, элегантной миссис Мэссинхэм, а если повезет, то и с ее красивыми дочерьми — мисс Аделаидой, доброжелательной, непоседливой, с веснушчатым носом, и гораздо более хорошенькой мисс Люси, державшейся на расстоянии и довольно скучной особой, как сообщали молодые люди, которым удавалось втянуть ее в беседу. Неразговорчивая девица. Красоты у нее не отнимешь, но Аделаида зато полна энергии.

Итак, с учетом старых и новых знакомых, составился длинный список гостей, которых предстояло пригласить на бал по случаю совершеннолетия Кита.

При этом Кит и Аделаида вели себя просто несносно. Кит не проявлял ни малейшего интереса к достойным внимания юным леди, которых Юджиния собиралась пригласить. Мод Кендалл, дочь судьи Кендалла, — очаровательная молодая барышня. То же самое можно сказать о Миллисент Лайон, чей дедушка по материнской линии был графом. Дочь Бесс Келли Алиса до сих пор не нашла себе мужа. Кит посмеивался над ней.

— Мама, надеюсь, ты не женишь меня на немой Алисе? Жене ведь иногда приходится говорить.

Похоже было, он вообще ни на ком не хотел жениться. Во всяком случае, пока.

Аделаида относилась ко всему еще более бездумно. Ее беззаботное безразличие прогнало прочь такого необыкновенно достойного молодого человека, как Джордж Фицрой. Только что пришло известие, что он стал проявлять интерес к какой-то юной леди в Сиднее и не сможет присутствовать на балу в Ярраби.

Аделаида нашла эту информацию интересной. Люси же побледнела, и старшая сестра беспощадно воскликнула:

— А знаете, я уверена, что Люси втайне питает к Джорджу нежные чувства. Ты влюблена в него, Люси?

— Не говори глупости! Она еще слишком молода, — сказала Юджиния. Но личико у девочки покраснело, потом снова побелело, а на глазах выступили вечно готовые пролиться слезы.

— Аделаида, не дразни ее. Ты знаешь, как чувствительна твоя сестра.

— Если она достаточно взрослая, чтобы влюбиться, — логично рассудила Аделаида, — она достаточно взрослая, чтобы не реветь, как младенец.

Кит пришел на помощь Люси:

— Адди, оставь ее в покое. Погоди, пока ты сама не узнаешь, что такое любить.

— Ты говоришь так, будто знаешь об этом очень много, Кристофер Мэссинхэм.

— Может, и знаю.

— В таком случае, сделайте милость, перестаньте пререкаться и скажите, кто эта молодая леди, чтобы я могла включить ее в список наших гостей, — сказала Юджиния.

Кит поднял синие глаза на мать и устремил на нее твердый взгляд.

— Предположим, я сообщу тебе, что это Рози.

— Рози Джарвис?

— Существует только одна Рози, мама.

— На это я бы тебе ответила, что ты дразнишь свою мать, а это не слишком вежливо. Кроме того, Рози практически твоя сестра, и ты ее пять лет не видел.

— Если она моя сестра, почему она не живет в Ярраби?

— Ну хватит, Кит, ты меня утомляешь. Ты знаешь, почему Рози отослали прочь. И мы с отцом категорически запрещаем всякое лазание по деревьям на этом балу.

У Кита была манера Гилберта: он закидывал голову и начинал смеяться. Однако в его внешности не было силы и решительности, характерных для отца. Кит был стройный юноша с узким лицом, с очень белой кожей и мрачно опущенными вниз уголками губ. Он казался моложе своих лет. Вспыльчивость и своенравие, свойственные ему в детстве, остались при нем. У него была также склонность пофорсить, что вызывало презрение отца. Когда мальчик по-настоящему повзрослеет, надо вышибить из него это стремление изображать из себя денди.

— Ты забываешь, мама, что Рози тоже совершеннолетняя. Вряд ли ей теперь захочется карабкаться на деревья.

— Надеюсь, что так, но выяснять это у меня нет ни малейшего желания. Рози прекрасно устроилась в Дарлинг Даунз.

— Откуда ты знаешь, мама? Ты наводила справки?

— Она регулярно пишет матери, а та сообщает мне. Ну ладно, а нельзя ли все-таки вернуться к деду? Я хотела бы, чтобы вы отнеслись к этому вопросу посерьезнее.

— А ты подумала, что я шучу?

— Конечно, мне трудно поверить, что ты сказал это серьезно. Или ты имел в виду, что Рози может помогать своей матери и Эллен. Впрочем, и это не получится, потому что ее не обучили ремеслу служанки.

— Бог ты мой, мама, наверняка именно так говорит королева Виктория. Как будто бы слуги — и не люди вовсе!