Катерина еще раз осмотрела комнату, понимая, что она словно сделала шаг назад во времени и попала туда, где ведут более простой образ жизни. Она провела рукой по белоснежным льняным простыням ручной работы, вышитым наволочкам, салфеткам, связанным крючком. Все в комнате было выполнено руками и при этом – с невероятным мастерством.

Из открытого окна доносилось пение птиц. Катерина присела на угол кровати и обняла дочку. Вид, открывающийся из окна, был совсем не похож на виды Сан-Франциско: мимо, сигналя, не проезжали машины, не гремели мусоровозы, не гудели троллейбусы, по радио не трещала реклама.

Это будет тихая, пасторальная жизнь для них с Марисой…

Катерине не терпелось осмотреть дом и познакомиться с родственниками.

– Я привезла кое-что. Воможно, вам понравится. – Катерина поставила на кухонный стол сумку, которую так оберегала. Там было вино, уцелевшее после землетрясения. Катерина достала бутылку с этикеткой «Миль Э’Туаль» и подарила Джованне, а затем присела на деревянный стул, посадив на колени Марису.

Девушка осмотрела большую кухню, заполненную медными кастрюлями, выскобленными до блеска, деревянными ложками, глиняной посудой с изображениями олив, винограда, лимонов, разных животных. Рабочие поверхности были покрыты красочными плитками.

Это была итальянская версия кухни в Миль Э’Туаль. Катерина улыбнулась, чувствуя радость и представляя, как ее отец мальчишкой бегал здесь.

– Mille grazie[17]. Какая красивая этикетка! – Джованна изучала рисунок с каменным домом на переднем плане. – Это похоже на старинное французское шато! Это действительно в Напа?

Катерина утвердительно кивнула.

– Мама построила его в память о родительском доме в Бордо.

– Я помню, как Ава рассказывала о нем. Дом ей очень нравился. И у нее всегда был прекрасный вкус, даже в молодости. Когда она жила здесь, мы часто менялись нарядами. Мне посчастливилось знать ее в те времена. Жаль, что после мы утратили связь. Жизнь так распорядилась. Письма стали приходить все реже. Как она поживает?

– Нормально. Всегда очень занята. – Катерина поняла, что Джованна примерно ровесница матери, но ее новая знакомая была столь дружелюбным, жизнерадостным человеком, что выглядела намного моложе. Как она и Ава могли быть друзьями? Или мама так изменилась за все эти годы? – А какой была моя мама тогда?

Джованна склонила голову.

– Когда только приехала – печальной. Она потеряла родителей, а мы с Лукой пытались ее развеселить, и нам это удавалось. – Улыбка женщины вдруг погасла, и она отвернулась.

– А еще?

– Ну, все остальное ты же знаешь, правда?

– Мама никогда не распространялась о своей жизни в Италии. Что вы можете мне рассказать?

– Никогда? – Джованна удивленно подняла брови. Затем оперлась о стол и долго изучала винную этикетку.

– Я хотела бы больше узнать о своей итальянской семье, о моем отце.

Джованна склонила голову.

– Оставлю это вино на потом, если ты не возражаешь. – Она убрала бутылки в винный шкаф ручной работы. – Ты – гостья, и сначала я бы хотела угостить тебя нашим вином.

– С удовольствием, – ответила Катерина, задумавшись, почему женщина проигнорировала ее вопрос. – «Брунелло ди Монтальчино» – легендарная вещь.

– Мне кажется, тебе понравится этот винтаж. – Джованна протянула вино гостье. Затем склонила голову. – Американцы едят раньше итальянцев, правда?

Катерина рассмеялась.

– Ага. Мы перекусили в Риме, но я снова проголодалась. Наверное, из-за разницы во времени.

Джованна потянулась за фартуком.

– Начну готовить ужин. – Затем приставила к барной стойке высокий стул. – Для Марисы.

Катерина усадила дочку, и малышка с любопытством осматривала все вокруг, попутно лепеча:

– М-м-м, ма-ма-ма…

– Она такой счастливый ребенок! – заметила Джованна и протянула Катерине пару старинных садовых ножниц. – Ты не могла бы пойти в сад и нарезать немного зелени? Базилика, петрушки и орегано, per favore. Я присмотрю за Марисой.

Катерина вышла на каменную террасу, откуда открывался вид на холмы, а на расстоянии, как гребни волн, высились горы. Низины же были сплошь покрыты виноградниками.

Катерина завернула за угол террасы. Все вокруг было усеяно красными и желтыми полевыми цветами. По лицу девушки скользнула улыбка. Она чувствовала себя здесь такой свободной. Среди этой красоты цепкие руки прошлого будто ослабили свою хватку.

Тут она заметила, где растет зелень, и направилась туда. Травы под горячим солнцем Тосканы росли в изобилии. Катерина провела рукой по ярко-зеленым листьям базилика, прежде чем с удовольствием понюхать парочку веточек.

Потом девушка срезала несколько длинных стеблей орегано с его маленькими и плотными листиками и нарвала пучок кучерявой петрушки, танцующей на горном ветерке. Интересно, ее родители тоже собирали здесь травы?

Катерина вернулась на кухню с пучком ароматных трав в руке, вдыхая их сладковатую пикантную свежесть.

С плиты доносился аромат обжаренного в масле чеснока. Запах напомнил ей кухню Нины, и Катерину кольнула тоска по дому.

– На ужин салат, хлеб, капеллини с помидорами и телятина в марсале. – Джованна поставила на стол небольшую тарелку с тонко нарезанными помидорами и моцареллой, которые были сбрызнуты оливковым маслом и присыпаны травами. Мариса радостно взвизгнула.

Катерина засмеялась.

– Думаю, ей понравится итальянская кухня! – Она нарезала сыр маленькими кусочками и наблюдала, как глаза дочки становятся еще больше, пока она пробует новые угощения.

– Вино! – Джованна легко открыла бутылку и налила немного в бокал Катерины, а затем плеснула себе. – Конечно, оно должно немного насытиться кислородом, но уже можно пробовать.

Катерина качнула вино и вдохнула аромат.

– Magnifico[18]. Чувствую оттенки черешни и черной смородины. – Затем вдохнула еще раз. – Пахнет землей, кожей и плодами какао. – Это было особое, редкое вино.

– Это тосканское «Брунелло ди Монтальчино», – голос Джованны звенел от гордости. – В нем также чувствуются ноты фиалок. Ты ощущаешь?

– Мне хорошо знакомо это вино. Мы подавали его в отеле «Сент-Френсис» в Сан-Франциско, если, конечно, могли достать. Раньше я работала там сомелье. – Катерина замолчала и еще раз, наслаждаясь, вдохнула аромат вина.

– Его делают исключительно из винограда сорта «санджовезе», выращенного в этом регионе, не так ли? И каждая бутылка выдерживается, по крайней мере, пять-шесть лет, если я не ошибаюсь. – Она сделала глоток. Какое же оно великолепное! Она позволила вину немного покататься на языке, прежде чем глотнуть. – Красота! Очень насыщенное, но при этом мягкое, словно замша.

– Да, ты права. Иногда мы выдерживаем его даже более десяти лет. – Улыбка Джованны стала шире, когда она поняла, что Катерина знакома с процессом виноделия.

– Брунелло идеально подходит для долгой выдержки в бутылках. Мы не смешиваем наш виноград с другими сортами.

Катерина внимательно слушала.

– А как насчет здешнего терруара?

– Он уникален. Здесь относительно сухо, по сравнению с остальной частью Тосканы. Северные склоны прохладнее, чем южные, а восточные получают наибольшее количество солнца и влажности благодаря морскому бризу. У нас виноградники со всех сторон гор, поэтому мы можем создавать лучшие вина, используя лишь собственноручно выращенный «санджовезе гроссо». – Джованна долила в бокалы темно-красного вина.

– Чудесно. Я так понимаю, ваша почва, как и в Напа, имеет вулканическое происхождение.

– Да, это так. Кроме того, она содержит глину и известняк, которые добавляют вкусу многогранности.

– Я хотела бы знать об этом все!

Катерина подняла бокал:

– Salute![19]

– Salute! – Под звон бокалов на добром лице Джованны снова появилась искренняя улыбка. – Так приятно встретиться с тем, кто обладает и знаниями и страстью к вину.

– А ведь я американка! – подмигнула Катерина.

– И женщина! Это просто удивительно, особенно после этого… как вы его называли?

– «Сухого закона», – подсказала Катерина. Мариса живо наблюдала за женской беседой.

– Здесь не много производителей «брунелло». Местные винодельни можно сосчитать по пальцам одной руки. Но клиенты за рубежом узнают о наших винах, поэтому с каждым годам продажи немного увеличиваются. Это хорошо, особенно после всех разрушений войны. – Женщина покачала головой. – После ареста Муссолини так много людей погибло в Тоскане от рук нацистов. Сан Панкрацио, Цивителла, Корния… – Она нахмурилась и отвела глаза. – Столько погибло из наших семей!

Катерина высказала соболезнования, и Джованна кивком выразила признательность.

– Мы никогда не забудем этого, но должны двигаться дальше и все восстанавливать. – Она помешала соус на огне. – Поедим на террасе, сегодня дивный вечер. Иди, я присоединюсь через мгновение.

Катерина взяла Марису на руки и вынесла на улицу ее высокий стул. Солнце уже село, и на небе засверкали звезды, напоминая о панораме в Напа.

– А вот и мы! – Джованна поставила на стол тарелки. Парни, помогавшие с багажом, следовали за ней, помогая подавать на стол.

– Grazie, – поблагодарила Катерина и добавила несколько слов по-итальянски. – Это ваши сыновья?

– В каком-то смысле. Их родители умерли во время войны, и синьора взяла их в дом. Они помогают по хозяйству, когда не в школе. Хорошие мальчики.

– Вы замужем? – спросила Катерина.

– Вдова. Мой первый муж умер от редкого сердечного заболевания вскоре после отъезда Авы и Луки. А второй погиб на войне до того, как мы успели завести детей. Здесь много таких женщин, как я. Что поделаешь? – Она пожала плечами и улыбнулась вслед уходящим мальчикам. – Иногда твоей настоящей семьей становятся вовсе не те, с кем связывают тебя кровные узы.

Слова женщины напомнили Катерине о тех, кого она оставила в Миль Э’Туаль. Ее снова пронзила тоска по дому.