Как только эта мысль пронеслась в моей голове, большое тело рядом со мной застыло на месте. Мне не надо было смотреть на него, чтобы знать, что все его тело напряглось; я чувствовала это. Чувствовала его.

— Это он? — спросил Эйден тихим голосом, из-за чего у меня волосы на затылке встали дыбом.

— Кто? — хватило у меня тупости спросить.

— Парень, который оставил синяк на твоей руке.

Выражения «вот черт» на моем лице хватило ему, потому что когда я подумала об ответе — «да, это этот мудак» — мускул на лице Эйдена дернулся. И он исчез. Эти длинные ноги быстро преодолели пару метров между нами и Сьюзи.

Прежде чем я успела произнести хоть слово, сказать, что этот парень не стоит той энергии, которая нужна Эйдену, чтобы разозлиться, Виннипегская Стена подошел прямо к мужу моей сестры, останавливая мужчину ростом метр восемьдесят.

Учитывая, что он редко находится близко к людям, чтобы понять, какой он большой на самом деле, в этот момент, находясь в паре миллиметров друг от друга, разница была поразительной. Эйден превосходил его во всех отношениях.

Но шокировала меня не очевидная разница в размере. А то, как Эйден, профессиональный спортсмен на пике своей карьеры, реагировал. Я никогда не видела его таким напряженным.

Он дышал через нос, как чертов дракон. Его бицепсы были настолько напряжены, что я видела это под его толстовкой, а на его лице было самое дерзкое выражение, которое я когда-либо видела, и это что-то да говорит, потому что я думала, что была свидетелем всех его проявлений. Но то, как он выглядел сейчас, заставляло все остальное меркнуть на этом фоне.

Эйден зол. Очень зол. Король контроля выглядел так, будто хотел разорвать на части мужа моей сестры, или кем бы он, черт возьми, ни был.

Но именно то, что он сказал потом, сломало меня.

Виннипегская Стена уставился на более мелкого мужчину и холодно заявил:

— Тронешь мою жену снова, и я сломаю все кости в твоем проклятом теле.

Мою жену. Не Ванессу. Он использовал фразу «мою жену».

Он выругался. Ради меня. Ради моей чести. Он произнес слово на букву «П», и это было самое романтичное, что я слышала в своей жизни, потому что Эйден не делает такого.

Затем он перевел свой едкий взгляд на мою сестру, которая вдруг стала выглядеть более некомфортно, чем кто-либо за всю свою жизнь.

Он не произнес ни слова, но я ощущала отвращение. Я чувствовала слова, роящиеся в его голове, застрявшие на языке. Уверена, Сьюзи тоже их ощущала.

И прямо тогда, в этот момент, я поняла, что, возможно, я немного влюблена в Эйдена. Не так, как моя привязанность к нему в прошлом, сейчас все по-другому. Совсем, совсем по-другому.

Черт возьми.

Черт, черт, черт.

«Серьезно? — спрашивала я себя. — Ты, черт возьми, серьезно, Ванесса?»

Глава 23


Я сохранила свою работу, когда на следующий день, в понедельник, открылась и закрылась гаражная дверь.

Никто из парней не должен быть дома так рано.

Зак прошлой ночью вернулся из Техаса, и обычно он не возвращался с тренировки раньше трех или четырех. А Эйден по понедельникам не приезжал раньше трех.

Сегодня самый короткий день его тренировок, и после выходных, после игры на День Благодарения, не может быть, чтобы он вернулся домой так рано. Обычно понедельник включает в себя посещение тренеров, тренировку, ланч и несколько различных встреч, на которых они смотрят записи последних игр.

Так кто, черт возьми, дома, и почему?

Я встала и крикнула:

— Кто дома? — когда ответа не последовало, я сбежала по ступенькам вниз, зашла на кухню и остановилась, увидев, что Эйден пьет воду.

— Какого черта произошло с твоим лицом? — вскрикнула я в ту же секунду, когда заметила красные и фиолетовые отметины на его челюсти.

Он опустил стакан на стойку и спокойно посмотрел на меня.

— Я в порядке.

Он просто вешает мне лапшу на уши. Я все равно обошла стойку.

— Я не спрашивала, в порядке ли ты. А что, мать твою, произошло?

Он не ответил, поднес руки к сенсору под краном и плеснул воду на лицо. Что, черт возьми, он сделал? Эйден редко дрался.

Черт, он сам рассказал мне, почему не делает этого, и я не слышала ни об одной хорошей причине. У него не взрывной характер; обычно он просто ходил по дому и раздражался.

Пока он вытирал лицо, я вытащила из морозилки пакет со льдом и поморщилась, когда он опустил полотенце, и я вблизи рассмотрела синяки, которые через пару часов займут большую часть его лица.

Понимала ли я, что он пытался избежать разговора о том, что произошло? Конечно. Мне просто было плевать.

Как только он выбросил бумажное полотенце, я сразу протянула ему лед и отошла на шаг назад, еще раз с недоверием рассматривая его черты.

— На тебя напали?

— Что? — его взгляд скользнул по мне, и он слегка нахмурился. Он был оскорблен. Он искренне оскорбился. — Нет, — рявкнул он, но совсем не грубо.

— Уверен? — спросила я с сомнением. Конечно, он огромный, и, конечно, по силе в 99% случаев побьет любого мужчину, но если его попытаются избить парни немного покрупнее, чем он, то это возможно. Верно? Меня злит даже мысль о подобном.

Прижимая лед к челюсти, он слегка покачал головой и недоверчиво закатил глаза.

— На меня не нападали.

Его заверения меня не успокоили, черт побери, и с каждой секундой я злилась все сильнее. Я прикоснулась к его руке.

— Эйден, расскажи мне, что случилось.

— Ничего.

Ничего. Я поджала губы.

— Тогда ты сам себя избил?

Его фырканье сказало мне больше, чем слово «нет».

— Тогда... — я замолчала, не собираясь сдаваться.

— Я не хочу об этом говорить, — это я поняла с самого начала. Но я такая же упрямая, как и он.

И я не собиралась идти на попятную, потому что передо мной все признаки того, что он ввязался в драку с кем-то из своей команды, и это знак Апокалипсиса. Эйдену плевать на мнение своих коллег по команде, чтобы беспокоится о том, что они о нем думают.

Он на игре сказал, что в его жизни присутствуют лишь пара человек, чье мнение важно для него. И я знаю, он рассказал об этом не просто так. Именно это он и имел в виду.

С самой пятницы я прилагала все усилия, чтобы не думать об игре, на которую мы сходили. Или хотя бы о том, что он сказал мужу моей сестры или что он смотрел на Сьюзи так, будто хочет убить ее.

Потом он взял меня за руку и в молчании повел к машине, в то время как на его лице отражалась чистая злость, и воспоминания об этом прожигали дыру в моем сердце. А потом, пока мы сидели в моей машине, он произнес:

— Прости, что не поехал с тобой.

А я могла лишь сидеть там и хмуриться.

— Куда? В Эль-Пасо? — ответом стал лишь его кивок. — Все нормально, Здоровяк. Что было, то прошло, — я потянулась и положила свою руку на его. — Кстати, то, что ты постоял за меня, было очень мило.

Ну, я думаю это нечто больше, чем просто мило, но мои чувства, которые я думала, испытываю, лучше не озвучивать.

А потом Эйден просто сделал это — подался вперед и сжал зубы, его челюсть напряглась.

— Я слишком часто подводил тебя. Больше я этого не сделаю.

И вот так, мои чувства заполнили меня изнутри, отчего мне стало не по себе. И весь остаток выходных он был более отстраненным, чем раньше.

С тех пор, как мы стали лучше общаться, Эйден не очень изменился, а в выходные стал еще больше походить на себя прежнего. Он тренировался, закончил старый пазл и начал новый, а это верный признак того, что он пытался разобраться в своих мыслях или расслабиться.

Я сразу занервничала и немного, слегка, чуточку распереживалась. Поэтому я выдвинула стул, уселась на него и уставилась на бледное суровое лицо.

— Я просто хочу знать, надо ли мне красть биту или сделать телефонный звонок.

Он открыл рот, собираясь спорить со мной... пока не услышал последнюю часть.

— Что?

— Я должна знать...

— Зачем тебе красть биту?

— Ну, ни у кого из моих знакомых ее нет, и я не могу пойти купить одну в магазине и засветиться на видеопленке.

— Видеопленка?

Он что, ничего не знает?

— Эйден, да ладно, если ты изобьешь кого-то битой, они будут искать подозреваемых. Как только у них появится подозреваемый, они обыщут их вещи или покупки. Они увидят, что недавно я покупала одну, и поймут, что это было сделано преднамеренно. Почему ты на меня так смотришь?

Эйден слегка прищурил свои веки, которые сейчас были лилового оттенка, а на его лице отразилась такая гамма эмоций, что я не была уверена, за какую из них цепляться.

Он приложил лед к другой стороне своей раненой челюсти и покачал головой.

— То, сколько всего ты знаешь о совершении преступлений, ужасает, Ван, — его рот дрогнул. — Меня это чертовски пугает, а меня не так легко напугать.

Я фыркнула, довольная собой.

— Успокойся. Я прошла данную фазу, когда смотрела криминальные шоу по телевизору. Я за всю свою жизнь даже ручку не украла.

Настороженное выражение на лице Эйдена никуда не делось.

— Я не попытаюсь никого убить... пока не придется, — пошутила я.

Его ноздри слегка раздулись, и я едва не упустила этот жест. Но я все-таки заметила и то, как его губы изогнулись в крошечной улыбке.

Я же в ответ улыбнулась ему так невинно, как только могла.

— Так ты собираешься рассказать мне, кто получит кулаки ярости? — я очень надеялась, что мой вопрос прозвучал так же безобидно, как мне хотелось, даже если с каждой прошедшей минутой я испытывала совершенно иные чувства.

— Кулаки ярости?