Защелка легко открылась, и я вытащила оттуда маленький телефон. Мне ничего не было видно, пока я ощупывала все изнутри, и не нашла никакую панель для набора. В трубке я даже гудков не слышала. А лифт не двигался. Свет не возвращался.

Я держала телефон у своего уха, но на том конце не было ни звука.

Зарядка села. Полностью сдохла.

Мне показалось, что мой желудок опустился к коленям.

Было так темно, что когда я поднесла руку к лицу, то не видела своих пальцев. С каждой секунду я дышала все громче, моя грудь вздымалась при каждом быстром, беспокойном вдохе, и такого со мной не случалось уже давно.

Но прошла еще минута, и я так и не услышала гудения, которое сигнализировало бы о том, что вернулась мощность. Ничего не изменилось и через три или четыре минуты, и страх, который я пыталась игнорировать, усилил на мне свою грубую, жадную хватку.

— Ванесса?

Вот черт, черт, черт.

Я не могу дышать. Не могу дышать. Не могу дышать.

Я думать не могу.

— Ванесса, — снова послышался голос Эйдена, шепот, строгий и напряженный в маленьком пространстве. — Какого черта ты делаешь?

Я зажмурилась. Борись, борись, борись.

— Ничего, — удалось мне прохрипеть.

Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати, прекрати. Успокойся. Все в порядке. Все хорошо. Ты всего лишь в лифте. У тебя все хорошо.

Но у меня не все хорошо. У меня и близко все не в порядке.

У меня астма. С каких пор у меня астма?

Моего плеча коснулась рука, когда я слепо вернула телефон на место, а потом, сгорбившись, вцепилась в свои колени, прижимая их к груди.

Думай, Ванесса. Думай.

— Вы Эйден Грэйвс, не так ли? — раздался мужской голос.

— Да, — отрезал в ответ Эйден ворчливо, тон его голоса не терпел никаких дальнейших вопросов. Когда я боролась за следующий вдох, рука на моем плече сжалась.

— Ванесса, — повторил он мое имя.

Дыши, дыши, дыши.

Но я не могу. Я паникую. Я сжала ладонями колени сильнее и смогла каким-то образом быстро вдохнуть.

Думай.

У меня все хорошо. Лифт не такой уж и маленький. В какой-то момент свет снова включится. Я резко вдохнула через рот.

— Сядь, — зашипел Эйден, рука на моем плече надавила достаточно, и я не собиралась спорить, опускаясь на колени.

Мои ключи! Я похлопала руками по карманам толстовки Эйдена, и, наконец, нашла комок, который искала, в правом кармане. Я вытащила ключи, и пальцами сдавила гладкую, металлическую трубку, которую я всегда ношу на связке ключей. Щелкнула маленькой кнопочкой на задней панели... и ничего.

Не работает.

Мой телефон! Я начала ощупывать карманы, ища его, а затем вспомнила, что видела, как Эйден положил мой телефон в держатель в машине. Мной овладел страх.

— Успокойся, — настаивал Эйден в темноте.

«Ты в порядке. В порядке. В порядке. Ты в лифте. Ты в порядке», — напоминала я себе.

— Ванесса, — я ощутила около своих коленей исходящий от его тела жар. — С тобой все хорошо, — заявил он твердо.

У меня паника, и мне некогда смущаться того, что я не могла дышать. И я уж точно не могла и рта раскрыть, чтобы заговорить, и, конечно, точно не могла пререкаться с ним из-за того, что он раскомандовался.

На мое плечо опустилась его вторая рука, большая и твердая.

— Ты в порядке, — в темном лифте раздалось низкое, грубое бормотание Эйдена.

— Что с ней такое? — спросил незнакомый голос с другого конца лифта. — Она в порядке?

— Сделай глубокий вдох, — он большими пальцами поглаживал мои плечи, игнорируя вопрос незнакомца. — Дыши.

Дышать? Я пытаюсь, но ощущаю лишь удушье.

— Через нос... давай же. Вдох. Выдох через рот. Успокойся, — пальцами он выписывал на мне маленькие, почти злые круги. — Дыши медленно. Медленно. Вдыхай через нос, выдыхай через рот, — в любой другой ситуации меня бы удивил его спокойный и расслабленный тон.

Каким он был мягким и неторопливым. И как он не похож на человека, который сначала, как только понял, что со мной что-то не так, наорал на меня.

— Ты в порядке, — скомандовал Эйден, сжимая свои руки. — Успокойся. У тебя все получается, — помогал он мне сделать еще один дрожащий вдох. — Я прямо здесь, — его дыхание опалило мою щеку, когда он ладонями обхватил мои предплечья.

— Я без тебя никуда не уйду, — он сжал меня руками, его слова звенели в моих ушах. — Ты не одна.

Я в порядке. Я в порядке.

Я сделала еще несколько быстрых вдохов, прежде чем смогла вдохнуть по-настоящему, и не ощущать, будто тону. Я быстро переместилась со своих израненных колен на задницу и прижала их к груди.

— Дыши, дыши, дыши, — командовал Эйден.

Я не могла заставить себя открыть глаза, но это нормально. Меня все еще трясло, но с этим можно жить, пока воздух поступал в мои легкие. Через нос, выходил через рот, как и говорил Здоровяк. Мое дыхание было более резким, чем обычно, но я все же дышала.

— Получается? — переместился рядом со мной Эйден, его колено касалось моей ноги, когда он сел рядом со мной.

— Да, — выдохнула я, прижимаясь лбом к коленям.

Я в порядке. Я в норме.

Мое тело сотрясала сильнейшая дрожь, будто заявляя об обратном.

Со мной все хорошо. Один вдох, один выдох. Я зажмурилась. Я не одна. И чтобы в этом убедиться, я провела рукой по своему колену, скользнула ею по бедру, пока не коснулась Эйдена. Пальцами я задела край его футболки и сжала тонкий материал.

Я не одна. Я в норме. Я вздрогнула, и мои мышцы сжались.

— Лучше?

— Немного, — пробормотала я, потирая кончиками пальцев прошитый подол его майки. Прекрати вести себя как ребенок. Ты не умираешь. С тобой все хорошо. Я заставила себя открыть глаза и поднять голову, пока не прислонилась ею к стене позади себя. Я совсем ничего не видела, но все нормально.

Я в порядке.

Один глубокий выдох через рот, и я стала дышать спокойнее. Другая пара в лифте к данному моменту перешла на очень тихий шепот, и я не понимала, о чем они говорят. Эйден, с другой стороны, как всегда молчал, его глубокое дыхание сказало мне, что на него никак не повлияло то, что произошло из-за чертовой погоды и лифта.

И снова, если бы меня так сильно не пугали темные и маленькие пространства, то ничто из этой ерунды не показалось бы мне важным. Мы не навсегда застряли внутри, и лифт вдруг не упадет, и мы не умрем.

Надеюсь.

Вдруг лифт резко дернулся, женщина в углу закричала, а лампы в потолке на секунду замигали и снова погасли.

К черту все это.

С навыками, которыми не знала, что обладаю, я приподнялась и скользнула на колени Эйдену так быстро, что даже не поняла, что делала, потому что если бы я над этим задумалась, то уж точно никогда такого не сделала бы. Ни в коем чертовом случае. Но, если честно, я поступила именно так.

Я у Эйдена на коленях. Он сидел, его ноги были скрещены, мускулистые бедра обхватывали как в коконе мои бедра, его подбородок находился прямо около моего уха. Меня охватила дрожь.

Эйден выпрямился позади меня; его бедра напряглись под моей попой.

И именно тогда я ощутила стыд.

— Прости, — извинилась я, поднимаясь.

Его ответом стало:

— Заткнись.

Он положил руки на мои голые голени, притягивая меня обратно к нему; моя спина прикоснулась к его твердой груди, и я поняла, что его футболка полностью промокла из-за дождя. Но мне было плевать. И его ноги расслабились подо мной.

Мне казалось, будто я сидела на кресле-мешке. Большом, твердом, мокром мешке, который дышит... и у него две руки, которые обнимают мои голые колени. И у меня вырвался жалостный, глубокий вдох, и я расслабилась в объятиях Эйдена.

Большим пальцем он круговыми движениями поглаживал чувствительное местечко на внутренней стороне моего колена, вызывая у меня очередной вздох.

Здоровяк пробубнил что-то у моего уха, его теплое дыхание подействовало на меня успокаивающе.

— Не хочешь рассказать, из-за чего все это? — шепотом спросил он.

— Не очень, — пробормотала я, сцепляя руки на коленях.

Он насмешливо усмехнулся и замолчал, пока...

— Ты сидишь на мне. Полагаю, ты мне должна.

Я снова попыталась вырваться, хотя мне этого не хотелось, но эти большие руки сжали меня еще сильнее, он раскрыл свою ладонь, и теперь его пальцы накрывали мое колено и часть моего бедра.

— Прекрати. Я дразню тебя, — сказал он.

Дразнит меня? Эйден? Я вздохнула, не открывая глаз.

— Я боюсь темноты, — как будто это не очевидно.

Он, кажется, даже не дышал.

— Ага, это я понял. Я бы дал тебе свой телефон, чтобы использовать его как фонарик, но после того, как я с тобой поговорил, у меня села батарея.

— Ох. В любом случае, спасибо, — я сделала еще один глубокий вдох. — Я, правда, боюсь темноты, как здесь, когда я не вижу ничего. Это началось, когда я еще была ребенком, — объясняла я напряженно.

— Почему? — встрял он.

— Что, почему?

Из него вырвался раздраженный вздох.

— Почему ты боишься темноты?

Я хотела спросить, на самом ли деле он хочет знать, но, конечно же, это так. Я не обязана желать рассказать ему — да я никому не хочу об этом рассказывать — но в его словах есть смысл. Мне двадцать шесть, а я сижу на его коленях после приступа панической атаки, и все потому, что выключился свет. Полагаю, я вроде как должна ему.

— Это глупо. Я знаю, что это глупо. Ладно? Когда мне было пять, мои сестры... — хотя уверена, я должна винить Сьюзи, так как именно она была главным умом этого инцидента... — заперли меня в шкафу.

— Поэтому тебе страшно? — хватило у него смелости спросить до того, как я успела продолжить.