Какого хрена?

Для всего существовали слова, и я большую часть времени понимала это — они ничего не значат. В данном случае я поняла, что да, «жена» не значит «дерьмо», но, все равно, это странно. Очень, очень странно признавать этот титул по сотне разных причин.

А еще более странно слышать эти слова из уст Эйдена, особенно потому, что он говорит это обо мне.

Кексик — это еще один зверь, с которым я точно не готова разбираться в данный момент.

Забирая из рук Эйдена бумажник, я повернула свое, надеюсь, не очень шокированное лицо к регистратору и протянула кредитку Эйдена. С вынужденной, фальшивой улыбкой, которая больше походила на гримасу, она взяла ее из моих рук и провела операцию. После того, как она протянула квитанцию, я обернулась и увидела, что Эйден ждет меня у двери, и вышла вместе с ним. Я боролась с необходимостью спросить, хочет ли он использовать меня как костыль для поддержки. Как только мы оказались в машине, и прежде чем я сделала что-то еще, я развернулась на сиденье к нему так спокойно, будто не произошло ничего особенного.

— Эйден... эм… — я почесала лоб, пытаясь расслабиться. Сначала главное. — Ты только что назвал меня Кексик?

Он посмотрел на меня. И так медленно моргнул, что я начала думать, будто мне все это привиделось.

— Подумал, что слишком рано называть тебя Булочкой.

Я уставилась на него, и в это время вероятно мой рот тоже был открыт. В конце концов, я безмолвно медленно кивнула, пытаясь проглотить то, что, как я понимала, было шуткой с его стороны. Его шутка, направленная на меня.

— Ты прав. Еще слишком рано, — пробормотала я.

Он посмотрел на меня этим взглядом, который раздражающе говорил «Я же говорил».

Кто, черт возьми, этот человек? Он выглядит как Эйден. Пахнет как Эйден. Разговаривает как Эйден, но он не тот же Эйден, которого я знаю. Это Эйден, который разыскал меня в Вегасе и сказал заткнуться, когда я дразнила его. Ладно. Я сглотнула и кивнула, принимая, что это то, чего я от него хотела. И, наконец, получила.

Эта версия мне нравилась больше, даже если он был похож на совершенно другого человека. Повозившись с дужкой своих очков, я фыркнула и попыталась выяснить еще один ответ на вопрос, который крутился у меня в голове.

— Почему ты назвал меня там своей женой? — мой голос звучал странно.

Этот борзый взгляд из-под тяжело опущенных век, такой же крутой, как и у перца.

— А почему нет?

— Я думала, что мы будем держать это в секрете как можно дольше, — и он мог хотя бы предупредить меня, что собирается это сделать, чтобы я мысленно подготовилась.

Виннипегская Стена даже отдаленно не выглядел раскаивающимся.

— Ты моя жена, и у меня не хватает терпения для флирта, — ответил он спокойным, бесстрастным голосом, из-за которого мне захотелось его ударить. — Ты не мой ассистент. Хочешь, чтобы я это отрицал?

— Я просто... — мои ноздри раздулись сами по себе. Хотела ли я этого? Не уверена. Но не то чтобы он назвал меня своей сучкой или что-то подобное. — Это нормально, что ты так сделал. Просто ты застал меня врасплох, вот и все.

Вытягивая свое длинное тело на сидении, Эйден ничего не добавил. Я сидела там мгновение, думая о том, что он сделал, и об этом нетрадиционном фиктивном браке, и об этой новой, страной расцветающей дружбе. И тогда я вспомнила обо всех тех словах, которые Эйден сказал мне в Вегасе. Что мы дали друг другу обещания, и то, что он делает — в своей странной манере — чтобы их исполнить.

Сжимая руками руль, я посмотрела на него через плечо и на прерывистом вздохе сходу спросила:

— Что это будет? Костыли или трость?

Он ничего не ответил.

— Костыли или трость, Здоровяк, — повторила я.

Эйден поерзал на сидении.

— Дай мне передохнуть.

Дай мне передохнуть. Мне нужно досчитать до пяти. Заводя машину, я напоминала себе, как он называет меня: своим другом и, странно, своей женой. Он знает меня. Он скучает по Ванессе, которой я была, когда между нами все было хорошо.

— Я найду тебе ходунки, если ты не примешь решение до того момента, как я окажусь на шоссе, — пригрозила я, смотря вперед. — Чем быстрее ты выздоровеешь, тем лучше. Не будь занозой в заднице дольше, чем это необходимо.

Он вздохнул.

— Костыли.

Это было слишком легко, и я не была настолько тупой, поэтому не стала поднимать эту тему, чтобы он не передумал. Я больше ничего не сказала, пока мы подъезжали к аптеке и я парковалась. Эйден тоже молчал, когда я выпрыгнула из машины. В мгновение ока я нашла костыли и купила по рецепту новую баночку противовоспалительных таблеток.

Поездка домой была довольно тихой. Я специально не смотрела, как он, медленно прихрамывая, шел к дивану, на котором лежало аккуратно сложенное одеяло, которое я принесла прошлой ночью, засунутое под подушку. Оставив костыли, которые купила, прислоненными к дивану, я на секунду засомневалась у лестницы, пока наблюдала, как он усаживается.

— Я буду наверху, — сказала я.

Он сухо кивнул и взял пульт дистанционного управления.

— Спасибо, что отвезла меня.

— Ага, — я шаркнула ногой. — Для чего еще нужны друзья? — подразнила я его тихим голосом, неуверенная, как он отреагирует.

— Для этого, Ван.

На лице у мужчины, у которого я видела подобие, вроде как, улыбки лишь пару раз, расплылась робкая улыбка. Выражение на его лице застало меня врасплох. Для мужчины, который никогда даже физически не реагирует, когда выигрывает игру, его улыбка...

Боже, помоги мне.

Это было прекрасно. Другого слова для описания у меня не было. Это как двойная радуга. Лучше, чем двойная радуга.

Я чувствовала себя ошеломленной. Навеки прикованной к одному месту.

Его черты не обязательно должны были смягчиться, но то, как все его лицо просветлело...

Я прикоснулась к своему рту, чтобы убедиться, что он закрыт, а не раскрыт.

Я не могла ответить. Я могла лишь стоять здесь, кивая с улыбкой, очень похожей на невменяемую, которая появилась на моем лице.

— Кричи, если я тебе понадоблюсь. У меня, эм, есть работа, которую нужно сделать, — ага, я поджала свой воображаемый хвост и убежала вверх по лестнице.

Святой Боже. Мое сердце колотилось, и я прижала к нему ладонь, когда села на стул у своего стола. Какого черта это было? Эта улыбка — как ядерная бомба. То есть, я знала, что Эйден привлекательный, это очевидно, но когда он улыбается, ничто не может подготовить вас к оружию массового поражения.

Алло, у меня есть глаза. Даже если я стала нечувствительна к этим аккуратным и скульптурным мускулам, я знала, что они там есть. Я знала, что его лицо красивое, несмотря на неуступчивость, которая обычно виднелась на нем.

Я втянула воздух и выдохнула, пытаясь прочистить голову. Но это не так легко, как должно было быть. Когда я смотрела на фотографии мужских моделей для обложки электронного издания, я один или два раза больше чем необходимо думала об Эйдене.

Боже мой, он не должен больше так делать.

Глава 13


Пару недель спустя, когда Эйден полностью восстановился после растяжения связок, я сидела у себя в комнате, работая над обложкой книги для одного из моих любимых клиентов, когда услышала, что дверь в гараже открылась и закрылась, послышался писк сигнализации, а затем громкий удар захлопнувшейся двери. Сделав потише звук на колонках, я посидела минуту.

Мне не нужно было искать виновника, чтобы знать, кто это. Эйден не хлопающий-дверью-в-приступе-гнева тип. Он, как правило, выражает недовольство на словах или на поле, или в зале, а чаще всего вообще этого не делает, просто идет в свою комнату и сидит так, Бог знает, чем занимаясь. Я так и не поняла, что он там делает на протяжении всех этих часов.

И это то, что насторожило меня. Это, должно быть, Зак, и Зак обычно слишком спокоен, чтобы реагировать подобным образом... если только у него нет причины так злиться.

Я осталась в своей комнате и прислушалась к злобным звукам, доносящимся с первого этажа. Шкафчики с силой захлопнулись, тарелки громко ударились о стойку, и до меня донеслись слова «Черт побери», сказанные дважды. Все это пронеслось вверх по лестнице и захватило меня в моей комнате. Я осталась на месте.

Если Зак зол, ему нужно время, чтобы остыть. По крайней мере, это был лучший способ справляться с моими сестрами, когда они сердились.

Так что я оставила его в покое, несмотря на то, что хотела узнать, что случилось.

Некоторое время спустя топающий звук снова раздался на лестнице и в коридоре.

И тогда я поняла, что произошло действительно что-то серьезное. Обычно Зак всегда здоровается со мной. И затем его дверь с грохотом захлопнулась.

На краткий миг я задумалась над тем, чтобы написать Эйдену и спросить, знает ли он, что происходит, но если он не ответит, это выведет меня из себя. Так что, вместо этого я ждала.

Оставшуюся часть дня Зак не выходил из своей комнаты.

Я также не слышала ни единого звука, доносившегося из его спальни, и тогда я забеспокоилась.

На следующий день, когда я спустилась вниз, он так и не появился. На кухне я нашла Эйдена, он возился с ручками духовки, держа в одной руке кастрюлю. Он взглянул на меня через плечо, прежде чем пробормотать «привет», и это было почти естественно.

— Привет, — ответила я ему, не зацикливаясь на слове на букву «П», пока пыталась решить, как лучше спросить его о моих беспокойствах, связанных с Большим Техасом.

Вероятно, было очевидно, что я чего-то хочу, потому что через пару секунд Эйден заговорил:

— Что случилось?

— Думаю, с Заком что-то не так.

Он произнес «О-о-о» так небрежно, что я не ожидала того, что он сказал после: