К нему приставала. Фанатка. Прямо передо мной.

Удивленный взгляд, отразившийся на его лице, когда его лапала фанатка, вероятно, останется в моей памяти до конца жизни.

— Заткнись, Ванесса.

Я умираю. Обычно он меня игнорирует, но это намного лучше.

— Я ничего не говорю, — прохрипела я из-за упаковки с попкорном.

Он прищурился, терпеливо ожидая.

— Закончила? — спросил он, спустя несколько секунд моего смеха.

Мне пришлось стереть слезы с глаз тыльной стороной руки, качая головой.

— Я... я...

Он указал мне на двери театра.

— Заходи внутрь, пока они не закрыли двери, — его тон был раздраженным и, может быть, слегка смущенным. Может быть. Почему то, что его задницу сжали, так разозлило его?

Мне пришлось прерывисто сглотнуть, я еще раз вытерла лицо, снова представляя эпичное выражение шока. Я снова рассмеялась.

— Часто происходит подобное?

— Нет. Ты перестанешь смеяться?

Мы вернулись в отель почти в два часа утра. Я чувствовала себя счастливее, чем когда-либо. Шоу было потрясающим, ужин в ресторане отеля, в котором шло шоу Cirque du Lune, был отличным. Хозяин узнал Эйдена и дал нам самый лучший и уединенный столик, чтобы Эйден смог спокойно поесть.

Правда, все было отлично, даже если Эйден мало разговаривал, пока мы ели. Я не часто куда-то выхожу, но решение исследовать город, а не остаться и работать этой ночью казалось одной из лучших идей, которые у меня когда-либо были.

Так что, когда мы зашли в гостиную номера и пошли в разных направлениях наших спален, я остановилась у своей двери и посмотрела на мужчину, с которым несколько часов назад подписала документы. По нему было видно, что он устал, обычно он ложился в девять, и выглядел он истощенно.

А почему нет? Двенадцать часов назад он сыграл в предсезонной игре, и с тех пор смог поспать лишь дважды. Черт побери. Это чувство нежелательной привязанности просочилось в местечко где-то по центру моей груди.

— Большое спасибо, что остался и пошел со мной, — произнесла я, сжимая руки по бокам, когда улыбнулась ему. — Я очень хорошо провела время.

Эйден кивнул, один уголок его рта сдвинулся на миллиметр, но этот миллиметр мог сдвинуть горы.

— Я тоже.

Я была слишком усталой, чтобы волноваться из-за этого проблеска улыбки.

— Спокойно ночи.

— Спокойной ночи.

После того как я приняла душ и свернулась под одеялами, я, наконец, позволила себе окунуться в реальность. Я — замужняя женщина.

Глава 11


— Что ты делаешь?

Держась одной рукой за перила лестницы, я закончила обуваться и посмотрела на мужчину, стоящего передо мной, на его слегка бородатом лице был настороженный взгляд.

— Иду на пробежку. А что?

Здоровяк посмотрел на переоцененный аксессуар на своем запястье — дорогие тренировочные часы, которые, как я знаю, он получил бесплатно, потому что я открыла коробку, когда их доставили.

— Сейчас пять вечера, — произнес он, будто я не умела проверять время.

Я умела и научилась этому очень и очень давно.

Он вернулся домой около часа назад, пока я была наверху и готовила пятый вариант проекта для книжной обложки автора, с которым я решила больше никогда не работать. Парень сводил меня с ума, постоянно меняя свое мнение, и если бы не мой девиз — не оставляй клиента недовольным, потому что они расскажут всем, что ты отстой — я бы сказала ему засунуть свои деньги себе в глотку и найти кого-то другого.

Да, я была на грани и чувствовала, что мне надо ненадолго выбраться из дома, даже если сейчас намного позже, чем то время, когда я обычно бегаю. Так что я удивилась, когда услышала, как Эйден выходит из кухни в коридор, где я заканчивала последние приготовления.

С тех пор, как мы вернулись из Лас-Вегаса, больше недели назад, мы редко видели друг друга, но все в порядке. Странно, как поездка помогла мне немного расслабиться в его присутствии, и, кажется, наши чувства оказались взаимны.

Эйден даже начал стучать в мою дверь, когда возвращался домой и проходил мимо меня. Говорил он не много, обычное «привет» достаточно громко, чтобы я услышала через музыку, которую мне нравилось слушать, пока я работала, но это уже что-то.

— Я собираюсь пробежать всего пять километров, — ответила я ему, подняв с пола другой кроссовок, и, балансируя на одной ноге, надела его на другую ногу. Это намного труднее, чем должно быть, в основном, потому, что он наблюдал за мной, наверное, ожидая, что я упаду.

— Скоро стемнеет, — ответил он, пока я пыталась засунуть пятку в обувь.

— Со мной все, черт побери, будет в порядке, — я начала падать, выставив руку вперед для равновесия, и вместо этого, большая рука поймала меня за локоть и поддержала. Я одарила его робким взглядом, и позволила части своего веса облокотиться на него, наконец, полностью обувшись. — Спасибо, — я отошла на шаг. — В любом случае, у меня уйдет на бег не больше часа. Я до сих пор бегаю немного медленно, но я ненадолго.

Эйден моргнул этими прекрасными, темными ресницами, прежде чем потереть свой подбородок, а затем его щеки слегка раздулись. Я моргнула, видя смирение — эта чистая эмоция, которая, казалось, пролегла на его лбу и в складках между бровей и вокруг рта.

— Дай мне минуту, — вздохнув, он обошел меня и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две за раз, и в ответ дом задрожал. На мгновение я испугалась за лестницу. Затем поняла, что он делает.

Собирается ли он?..

— Ты не должен идти со мной, — крикнула я, на секунду поглощая глазами эти идеальные ягодицы и твердые как камень лодыжки, игнорирующие гравитацию, пока они поднимались вверх по лестнице. В любом случае, почему он вообще захотел пойти? Воспоминание о том, что он сказал в Лас-Вегасе, когда я ушла одна, неожиданно нахлынуло на меня. «Ты не единственная, кто серьезно относится к своим обещаниям».

— Я не спрашиваю, — крикнул он в ответ, оказавшись наверху.

Разрываясь между мыслями, что это мило и приятно, и что он не хочет, чтобы я в одиночку отправлялась на пробежку в сумерках, я вспомнила, как все это важно для него — в целом для больших парней в его положении — поддерживать кардиотренировки на минимуме.

Они не могут позволить себе терять вес, когда им надо поддерживать свои размеры, особенно с такой диетой, как у Эйдена, который должен употреблять больше пищи, чем тот, кто ест мясо, чтобы получить необходимое количество калорий и не голодать. Именно поэтому тренировался в течение дня Эйден так упорно и прикладывал серьезные усилия, чтобы как можно больше отдыхать в свободное время.

А затем я задалась вопросом, сможет ли он вообще пробежать пять километров?

Я шагнула к лестнице.

— Ты, правда, не должен. Я ненадолго. Возьму с собой телефон.

Наступила пауза, и если бы я сфокусировалась, то могла бы услышать, как захлопываются его шкафчики.

— Одну минуту.

Вот упрямая задница.

— Нет, Эйден, оставайся здесь!

— Тридцать секунд, — ответил твердолобый мул.

Почему я вообще жду здесь и спорю с ним? Он, правда, должен остаться дома. Ему не нужно усиливать нагрузку на сухожилия, если нет необходимости.

— Я скоро вернусь! — сняв очки, я положила их на столик у двери и подождала, пока мои глаза приспособятся. Я хотела купить ремешок, чтобы удерживать их от падения, но еще не сделала этого. Я почти всегда была дальнозоркой, но клянусь, мое зрение с каждый годом становилось все хуже и хуже. Вероятно, пришло время получить новый рецепт. Когда я уже достигла двери, то услышала, как это гигантское, стодвадцатидвухкилограммовое тело пронеслось вниз, прежде чем лестница снова задрожала.

— Я сказал тебе подождать, — пробормотал он по пути вниз.

Я посмотрела на него через плечо и сморщила нос.

— Я сказала тебе остаться. Ты не должен заниматься кардио.

Вероятно, он собирался притворяться, что я ничего не говорила.

— Пошли.

Я похлопала по поясной сумке, прицепленной к моей талии, если он ее не заметил.

— У меня есть фонарик и перцовый баллончик. Я буду в порядке.

Судя по выражению лица Эйден не был впечатлен.

— Мило. Пошли.

— Эйден, я серьезно.

— Ванесса, пошли.

Он снова использовал этот проклятый тон голоса, что означал лишь одно — это один из тех моментов, когда спорить с ним бессмысленно. Теперь я это понимаю.

Махнув, чтобы я вышла первой, он включил сигнализацию, потому что Зак спал в своей комнате, и последовал за мной по мощенной каменной дорожке, идущей от дома. Стоя лицом друг к другу, я сделала длинный шаг назад правой ногой и встала в позицию бегуна.

— Эйден, я не шучу. Оставайся дома.

— Почему? — он повторил мою растяжку, отчего шорты обтянули эти большие бедра, как вторая кожа. Я даже не знала, что у ног так много идеально очерченных мышц, пока не увидела Эйдена в его тренировочных шортах.

Мне пришлось заставить себя перестать пялиться на эти большие ноги. Не знаю, что такого в мышцах бедер сводит меня с ума. Я могла жить без шести кубиков, но развитые квадрицепсы и икры были моим криптонитом.

— Потому что ты не должен бегать, — прежде чем я смогла дважды обдумать то, что рвалось у меня изо рта, я произнесла самые худшие из возможных слов, которые можно сказать высоко конкурентному человеку. — И я не знаю, сможешь ли ты пробежать пять километров, Здоровяк. Плюс, твое ахиллово су...

Что я наделала?

Виннипегская Стена — мужчина, который самостоятельно пробился в защитники в НФЛ, смерил меня взглядом, который впервые за многие годы, что мы друг друга знаем, заставил меня почувствовать себя некомфортно. Это выбивало из колеи. Даже хуже. И я хотела, чтобы мне было за что спрятаться.