Джорджетт Хейер - Вильгельм Завоеватель

Рауль зашёл в небольшую палатку, в которой они ночевали вместе с Гилбертом. Гилберт лежал на своей соломенной кровати, но не спал, а нахмурившись смотрел в свод палатки. Увидя Рауля, он тут же встал.

   — А, вот и ты, — сказал он. — Где ты был всё это время? Почему твоя туника порвана? — В его глаза закралось смутное подозрение. — Где твой плащ? Чем это ты занимался?

Рауль не отвечал, он уселся на край кровати и, опустив голову на руки, уставился в землю.

   — Я понял, — с соболезнованием проговорил Гилберт. — Ты искал Эдгара. И ты нашёл его?

   — Да.

   — Рауль, он жив?

   — Нет, уже нет.

Гилберт ударил кулаком по соломе.

   — О Господи, с меня достаточно этой проклятой войны! Земли в Англии? Мне они не нужны! У меня есть земли в Нормандии, которые требуют моей заботы и ухода, и поверь мне, Рауль, когда герцог наконец закончит воевать, я вернусь на родину и навсегда забуду об этих печальных берегах.

Он замолчал и внимательно посмотрел на Рауля:

   — А что это у тебя на руке? Да это же кровь!

Рауль взглянул на свою руку:

   — Да, какой-то сакс подкрался ко мне сзади, когда я наклонился над Эдгаром. Он увидел его и предупредил меня, но израсходовал на это все свои силы и умер.

Воцарилось мрачное молчание. Потом Гилберт осторожно кашлянул, и Рауль поднялся, подавив тяжёлый вздох.

   — Я понял, — сказал он. — Дай мне свой плащ, я должен идти назад к герцогу.

Гилберт жестом показал в ту сторону, где лежал его плащ.

   — Ты отдал свой...

   — Да, — спокойно ответил Рауль. — Ему было так холодно.

Он накинул на плечи тяжёлый плащ и вышел.

У входа в палатку герцога его встретил Фиц-Осберн и сказал, схватив за руку:

   — Вильгельм спрашивал о тебе, но я догадался, где ты был, и всё объяснил ему. Рауль, ты нашёл Эдгара?

   — Да, он мёртв.

   — Он был мёртв, когда ты его нашёл? Расскажи мне!

   — Нет, он был ранен, но всё ещё жив.

Фиц-Осберн вскричал:

   — Неужели ты не мог принести его сюда! Здесь ведь есть хирурги, которые могли бы спасти его!

   — О, Вильям, неужели ты не понимаешь? Он не хотел жить. Я думаю, он был слишком тяжело ранен, но даже если нет, то так всё равно для него лучше. Эдгар немного говорил со мной перед смертью. Он сказал, что видел тебя во время боя, и спросил, жив ли ты. Когда я сказал ему, что да, он очень обрадовался, потому что ты был его другом.

В глазах Фиц-Осберна заблестели слёзы.

   — Как я хотел бы его увидеть! Но герцог был занят, и я не мог отойти от него ни на шаг. Ах, бедный Эдгар! Он не подумал, что я забыл о нём? Не решил, что мои чувства к нему изменились?

   — О нет! Отпусти меня. Как-нибудь я расскажу тебе, как он умер, но не сегодня.

   — Но подожди! — сказал Фиц-Осберн. — Его надо похоронить со всеми почестями. Только не говори мне, что ты оставил тело на растерзание волкам и стервятникам.

   — Нет, я этого не сделал. Я попросил одного монаха позаботиться о том, чтобы тело перевезли в Марвел.

Фиц-Осберн был разочарован:

   — Тебе надо было принести его сюда. Герцог распорядился бы похоронить его как благородного рыцаря, а мы могли бы, скорбя, следовать за его гробом.

   — Но ведь он не был норманном, — сказал Рауль. — Неужели ты думаешь, что он бы выбрал это? Я сделал так, как, по-моему, хотел бы он.

Рауль высвободил свою руку и вошёл в палатку герцога.

Вильгельм поднял глаза:

   — Ну, друг мой? Ты отсутствовал дольше, чем обычно. — Он проницательно посмотрел в лицо Рауля. — Если Эдгар из Марвела мёртв, то мне очень жаль. Но я не думаю, что он смог бы жить со мной в мире.

   — Нет, — ответил Рауль и прошёл в глубь палатки. — Вы один, ваша светлость?

   — Да, наконец-то. У меня здесь были два монаха из Уолтхема, которые умоляли меня разрешить им отправиться на поиски тела Гарольда, и предлагали мне десять золотых монет, если я позволю им унести его отсюда. Этого я никак не мог сделать. — Он пододвинул к Раулю листок бумаги. — Вот первый список убитых, всех мы ещё не знаем. Среди них Энжениф де Л’Эгле.

   — Да?— Рауль просмотрел список.

Вошёл лорд Тессон. Он выглядел абсолютно измученным.

   — Они нашли тело. Его изрубили мечами, и я считаю, такой поступок заслуживает тяжёлого наказания, — сказал он.

   — Кто это сделал?— спросил Вильгельм.

   — Я не знаю. Два рыцаря из отряда Мулине, мне кажется.

   — Выясни, кто они, и сообщи мне их имена. Я прикажу, чтобы им срезали шпоры за подобное нерыцарское поведение. Они что же, хотят, чтобы меня все возненавидели?

Рауль смотрел на лорда Тессона.

   — С тобой всё в порядке, Тессон? — спросил он.

Тессон отвёл глаза:

   — Со мной — да. Но мой сын убит. Но это ничего, ведь у меня есть и другие. — Он обернулся на звук шагов и придержал полу палатки.

Четыре рыцаря внесли на носилках тело Гарольда и осторожно опустили на землю в центре палатки. Герцог подошёл поближе.

   — Снимите покрывало.

Вильгельм Малет снял плащ, прикрывавший тело. Гарольд застыл как на посту: ноги сведены вместе, руки сжали рукоятку меча, вот только его бесстрашные глаза закрыты.

Некоторое время герцог смотрел на тело человека, который столь бесстрашно и упрямо сражался с ним. Потом, расстегнув брошь на своей мантии, он снял её и, не сводя глаз с Гарольда, протянул Вильгельму Малету.

   — Заверни его в мою мантию, — приказал он. — Он был клятвопреступником, но всё-таки до конца остался великим и смелым воином.

Он помедлил, будто бы что-то взвешивая.

   — Вильгельм Малет, так как в тебе есть сакская кровь, я доверяю тебе его тело. Ты похоронишь Гарольда со всеми рыцарскими почестями здесь на берегах, которые он так отважно защищал. Если кто-нибудь захочет последовать за его гробом, то я разрешаю это сделать. Унесите его.

Рыцари наклонились, но ещё до того, как они успели поднять носилки, кто-то вошёл в палатку и остановился, глядя вокруг.

Все в изумлении замолчали. Это была женщина, высокая и изящная. Её лицо было искажено горем, но даже в отчаянии она оставалась прекрасной. Длинные волосы растрепались, но было совершенно очевидно, что она не из простолюдинок, потому что под плащом, укрывавшим её плечи, на белой ухоженной шее сияли драгоценные камни, а руки украшали золотые браслеты.

За ней стояли двое монахов: Осегод Кноп и школьный учитель Алрик. Она откинула волосы с лица и стала испытующе заглядывать в лица незнакомых людей.

Вдруг её взгляд упал на тело на носилках, завёрнутое в пурпурный царственный плащ, она с отчаянным криком бросилась к нему, упала перед ним на колени и открыла лицо.

Было невыносимо видеть, как она целует в щёки погибшего, ужасно слышать, как она шепчет ему слова, которые он уже никогда не сможет услышать. Норманны в шоке замерли. Вильгельм нарушил это тягостное молчание.

   — Кто эта женщина?— спросил он.

Услышав его голос, она подняла голову и пристально посмотрела на него, а потом заговорила на языке саксов. Вильгельм Малет перевёл:

   — Она спрашивает, кто герцог Нормандии, потому как она не видит здесь никого, одетого как правитель.

   — Скажи ей, что это я, — ответил Вильгельм, — и спроси её, кто она, жена или сестра, и что ей надо.

Она молча выслушала Вильяма Малета, а когда тот закончил, встала и, подойдя к Вильгельму, обратилась к нему со страстной речью.

Он взглянул на Малета. Тот с удивлением и жалостью выслушал женщину и сказал:

   — Ваша светлость, она говорит, что она не кто иная, как Элджита, прозванная Лебёдушкой, она была женой Гарольда. Она искала его тело, чтобы перевезти его отсюда в Уолтхем и похоронить по христианскому обычаю, она молит вас о том, чтобы вы отдали ей тело возлюбленного.

   — Жена? Она любовница Гарольда! Скажите ей, что я сам прослежу за тем, чтобы его погребли как полагается.

Однако, услышав такой ответ, она неистово закричала, так, будто её смертельно ранили, и упала на колени перед герцогом. Сорвав украшения с шеи, она протянула их Вильгельму.

   — Она предлагает вам золото, ваша светлость, огромная сумма, — продолжал переводить Малет, он был сильно тронут поведением женщины.

   — Боже мой, она, вероятно, думает, что я торговец и продаю тела за золото?— раздражённо прервал его Вильгельм. — Скажи ей, что она напрасно тратит своё красноречие, и попроси её уйти вместе с этими священниками. — Он посмотрел на неё и добавил более мягким тоном: — Она боится, что я не воздам ему должных почестей? Скажи ей, что Гарольд будет похоронен в пурпуре, с мечом и он навечно останется на этих берегах, чтобы охранять их.

Когда она услышала эти слова, глаза её вспыхнули, и она начала говорить резким, возмущённым голосом.

   — Ваша светлость, она думает, вы смеётесь над ней.

   — Нет, я не смеюсь. Уведите её. — Герцог отвернулся, и её потащили вон из палатки. Она висла на руках рыцарей, протягивала руки к телу возлюбленного, снова и снова повторяя его имя. Но Гарольд был мёртв, его глаза закрыты, а руки неподвижно застыли на рукоятке меча.

Дорога до Марвела была тяжёлой, а провожатый настолько испуган тем, что оказался среди норманнов, что, похоже, совсем потерял голову. Он был из Винчестера, но, казалось, не очень-то хорошо знал дорогу. Марвел находился дальше, чем ожидал Рауль, и он был этому очень рад, потому что вряд ли мародерствующие солдаты могли проникнуть так далеко.

Ему не терпелось поскорее попасть в Марвел. Уже много недель прошло после битвы на Сенлакском поле, но он не мог раньше покинуть Вильгельма.