— Но мы могли бы подождать здесь и увидеть сами этого человека.

Палатка Вильгельма распахнулась, и в проёме показался герцог.

   — Кто это был? — резко спросил он.

   — Не знаю, милорд, — начал Гилберт, — но мы подумали, что вы знаете.

   — Немедленно узнайте, кто это.

Он увидел при свете луны, что рядом с Гилбертом стоит Хьюберт, и поманил его пальцем. Заметив, что старик надел плащ наизнанку, он проговорил:

   — Если это Рауль, то я жду его здесь. А впрочем, давайте подождём вместе и узнаем, кто это.

Хьюберт прошёл с Вильгельмом в его палатку, где был граф де Мортен, и начал оправдываться, что вовсе не вскакивал с постели, чтобы узнать, приехал ли Рауль, а просто оказался рядом с палаткой Вильгельма, когда услышал оклик часового. Он не успел договорить, как на улице послышались чьи-то шаги, и, пошатываясь, вошёл Рауль, держась одной рукой за стену и щурясь от света факелов. Лицо его было серым от усталости, под глазами синели мешки и кровоподтёки, а левая рука висела на перевязи, наспех сделанной из шарфа.

   — Господи Боже мой! — выдохнул герцог.

Он подошёл к Раулю и посадил его в кресло.

   — Друг мой, я думал, что ты мёртв вот уже три дня.

Он легонько сжал плечо Рауля и, взглянув на сводного брата, нетерпеливо воскликнул:

   — Вина, Роберт.

Мортен уже наливал вино в рог герцога. Хьюберт поднёс рог к губам Рауля, как будто у того не было сил держать его.

Рауль взял рог с усмешкой и выпил его до дна. Затем он глубоко вздохнул и изумлённо посмотрел на всех троих, в ожидании склонившихся над ним. Гилберт, проводивший Рауля до палатки, увидел, что сквозь повязку сочится кровь, и, вскричав: «Я позову врача!» — выбежал.

   — Мне не нужен врач, — хриплым от усталости голосом проговорил Рауль. Он посмотрел на герцога. — Я не смог приехать раньше.

   — Какие новости ты привёз мне? Где сейчас принц Эд?

Рауль откинул волосы со лба.

   — Бежали, все бежали, — он содрогнулся. — В Мортемере десять тысяч погибших. Я остался там ненадолго, чтобы узнать всё поподробнее.

Рауль достал из кармана запечатанный пакет:

   — Это от графа Роберта.

   — Боже мой! — воскликнул Мортен. — Десять тысяч погибших!

Герцог взял пакет и вскрыл его. Пока он читал послание, Мортен и Хьюберт засыпали Рауля вопросами, а Гилберт привёл врача. Увидев руку Рауля, тот скорчил гримасу и начал обрабатывать рану.

Осмотрев руку сына, Хьюберт проговорил:

   — Ничего страшного. Где тебя угораздило? Не при Мортемере?

   — Эта царапина? О нет. Я не был в Мортемере. В тот момент я находился примерно в пяти милях от него, — Рауль посмотрел на руку, которую обрабатывал врач. — Забинтуйте её поскорее! Я не хочу заляпать кровью палатку герцога.

Герцог вернулся к столу, держа в руках донесение.

   — Не глупи, Рауль, — проговорил он. — Не думаешь же ты, что я боюсь вида крови? — Сев на стул, он сказал: — Роберт пишет, что разбил армию Эда и взял в плен Гюи де Понтье. Расскажи мне, как всё это произошло.

   — У меня в голове всё перемешалось, — пожаловался Рауль. Он снова содрогнулся. — Не могу отделаться от запаха крови, — с отвращением проговорил он.

   — Не обращай внимания, — сказал Хьюберт. — Герцог ждёт твоего рассказа.

Рауль улыбнулся Вильгельму:

   — О да. Когда я приехал к графу Роберту, лагерь его стоял близ Анделе, и от Ральфа де Мортемера он получил известие о том, что принц Эд вступил в Мортемер и расположился там. Но нельзя ли об этом попозже? Если мне не дадут что-нибудь поесть, то я ничего вам не скажу. Со вчерашнего дня я мчался, не останавливаясь ни на секунду.

   — О, да ты, наверно, умираешь от голода! — воскликнул Мортен, сам не любивший оставаться голодным. Вскочив со стула, он принёс Раулю остатки ужина герцога, которые всё ещё стояли на столе.

   — Даже если бы я и надумал перекусить, я бы ничего не нашёл, потому что крестьяне разбежались кто куда в ужасе от французов.

Рауль взял кусок хлеба и мяса и принялся за еду.

   — Я передал графу ваши письма, милорд. Вскоре вернулись его разведчики и рассказали, что Эд уже в Мортемере. Роберт, узнав, что французы не мешкая принялись грабить город, решил, что в эту ночь они будут либо пьяны, либо разбредутся по борделям. Поэтому он немедленно отдал приказ захватить ночью город и послал гонца в Дримкорт сообщить о своём наступлении де Гурнею и лорду Лонгвиллю.

Рауль отхлебнул из рога и кивнул Вильгельму:

   — Вы бы тоже так сделали, милорд?

   — Это было три дня назад? — спросил герцог, сверяясь с посланием.

   — Да. По дороге мы встретились с де Гурнеем и были у Мортемера ещё до рассвета. Поэтому у нас хватало времени окружить город. Ральф де Мортемер был с нами. Он сказал, что замок всё ещё укреплён, но это ничего не значит. Эд и другие командиры: Понтье и Мондидье, лорд Херберт из Вермандуа и граф Суассон и конечно же Клермон, наверное, сладко спали. Всё так и оказалось. Они либо спали, напившись до беспамятства, либо гуляли с женщинами, и не было выставлено ни одного дозора. Мы вошли в город незамеченными.

   — Роберт последовал моему совету? — прервал Рауля герцог. — Пьяные они или нет, но их армия насчитывала пятнадцать тысяч человек.

Рауль поморщился, когда врач накладывал на руку повязку.

— Не беспокойтесь, сеньор. Роберт не потерял ни одного человека. Всё было сделано, как мы и задумали. Роберт поджёг дома на окраинах города и с помощью баллист стал перебрасывать через стены замка горящие головни.

Рауль замолчал. Казалось, перед его глазами всё ещё стоял тот кошмар.

— Хорошо придумано! — вскричал Мортен. — Клянусь, город отлично горел!

Рауль вздрогнул и отрешённым взглядом посмотрел на Мортена.

   — Да! — сказал он, глубоко вздохнув. — Он сгорел очень быстро.

   — А что потом? — нетерпеливо спросил Хьюберт. — Они что, все так и сгорели заживо или всё-таки вступили в бой?

   — Одни, чересчур пьяные, чтобы пошевелиться, сгорели, другие же, а их было большинство, спаслись от пламени. Люди Роберта стояли на улицах, но французы дрались как одержимые. И всё же командирам не удалось собрать своих людей. Мы перекрыли им все выходы. Понтье, наверное, убит. Я видел его падающим. Граф Ральф де Мондидье был взят в плен, Эд бежал. Я думаю, Рене де Клермон тоже, хотя я не уверен. К полудню от Мортемера осталось лишь пепелище, обугленные тела и обломки зданий. Хватит! Я не желаю больше говорить об этом! — гневно вскричал он.

   — Можно подумать, что ты не хотел расправиться с французами! — недоумённо воскликнул Хьюберт.

   — Конечно же хотел. Я бы с радостью поджёг город своими руками, но они сражались как герои, поэтому у меня не вызывало радости слышать крики людей, горевших в огне.

   — Иди спать, — проговорил герцог. — Мы знаем, что ты можешь отчаянно драться с врагом.

   — Я не устал! — резко вскричал Рауль. — Мы разбили французов, и мне плевать на всё остальное.

Выходя из палатки, он остановился и бросил через плечо:

   — Я убил двоих. Это было так противно. Тех, которые явились причиной вот этого. — Он дотронулся до раненой руки и мрачно усмехнулся.

   — Ты перерезал им горло? — с надеждой спросил Хьюберт.

Рауль с удивлением посмотрел на отца:

   — Нет. Из одного я вышиб мозги, а другого переехал лошадью. Гилберт, я очень устал и еле держусь на ногах. Можно, я обопрусь на твою руку, чтобы не опозориться перед всем лагерем?

Рауль вышел, опираясь на плечо Гилберта, и, пока они шли, не произнёс ни слова. Лишь лёжа в постели, он сонно заметил:

   — Жаль, что Эдгара не было там. Он бы справился со своей горячностью гораздо лучше, чем я.

   — Полагаю, пока ты был там, тебе некогда было задумываться над этим, — заметил Гилберт.

Рауль, который засыпал, открыл глаза и с сомнением посмотрел на Гилберта:

   — Да, ты прав. Но иногда это было просто ужасно. Некоторые из французов не успели даже одеться, выбегая из горящих домов. Они теряли по дороге своё оружие и поэтому не могли сражаться, иногда даже бросались в огонь на верную смерть. Тебе бы это тоже не понравилось. Тебе бы не понравилось слышать крики женщин, а из одного дома выбежал малыш. Боже мой! Война есть война, но мне всё равно жаль этого ребёнка.

   — Если бы французы победили, то они убили бы не одного нормандского малыша, — заметил Гилберт.

   — Конечно, поэтому я рад, что мы постояли за себя. Французы грабили и сжигали всё на своём пути в Мортемер. Я ненавижу их, но всё же когда видишь, как они умирают, не имея возможности даже сражаться, то их немного жаль.

Рауль снова открыл глаза и поморгал на свет.

   — Я думаю, мои братья были правы. После всего этого мне надо идти в монастырь.

Рауль повернулся на бок и тут же заснул.

Он был единственным человеком, который спал в эту ночь.


Рассвет только занимался, а французский лагерь был разбужен горном. Прислушиваясь к нему, часовые ещё крепче сжали оружие. Звук раздался ещё. Судя по всему, горнист был рядом, но из-за тумана его не было видно. В лагере послышались голоса. Люди спрашивали, что случилось. И не нормандцы ли это. Граф Неверский, встревоженный неожиданной суетой, вышел из палатки, накинув плащ поверх туники.

   — Горн, милорд, — объяснил один из часовых. — Кто-то приблизился к нашим постам.

К Неверу своей раскачивающейся походкой подошёл граф Ангулемский.

   — Что случилось?— попытался выяснить де Ангулем, но Невер сделал ему знак помолчать.

Снова раздался клич горна, закончившийся победной нотой.