Только тут победитель увидел Джошуа, махнувшего ему рукой из толпы зрителей. Алекс бросился к нему, но ноги плохо ему повиновались. Очевидно, победный стакан стал для него роковым. Джошуа подхватил Алекса под руки и подвел к столику около полуоткрытой комнатки в глубине зала. Сергей поплелся за ними.

— Давайте посидим и немного отдохнем, — предложил Джошуа.

Оба молодых человека, соглашаясь, кивнули.

Все трое уселись за столиком у дальней стены, рядом с. полуоткрытой дверью, ведущей в небольшую комнатку. Джошуа заглянул туда и увидел, что за столиком под небольшим, высоко расположенным окном сидел Николай Заренко. Но вопреки ожиданиям Джошуа сестры рядом с ним не было. Это неприятно удивило его. Наташа обещала не запаздывать.

Он вернулся к своему столику, на котором ранее оставил полную бутылку виски «Кто убил Джона». Бутылка осталась в неприкосновенности, русские с вожделением смотрели на нее.

— Что ж, попробуем этого лучшего американского виски? — предложил он.

И, не дожидаясь ответа, принялся разливать золотистый напиток по стаканам.

— Ваше здоровье! — сказал Джошуа, высоко поднимая свой стакан.

Алекс и Сергей выпили залпом. Джошуа же медленно и со вкусом тянул свой любимый напиток, явно получая от этого удовольствие.

— Вы пьете виски, как молоденькая женщина! — раздался голос за его спиной. — Просто противно смотреть!

Джошуа обернулся и увидел Николая, только что вышедшего из маленькой комнатки. Он смотрел на Кантрелла холодными, злыми глазами и, казалось, был готов наброситься на него с кулаками. Джошуа на миг подумал, что причиной тому могли стать нежные взгляды, которые он бросал на его сестру… Алекс и Сергей напряженно следили за Николаем, понимая, что тот ищет ссоры. Одновременно оба они не упускали из виду Джошуа, ожидая, чем ответит на этот очевидный вызов дикий техасец. Джошуа сразу же понял, что, если дело дойдет до драки, на их помощь рассчитывать не стоит.

Он почувствовал, что в следующий момент Николай выплеснет виски из своего почти полного стакана ему в лицо, и принял оборонительную позу. Но вдруг чья-то изящная тонкая ладонь легла на его руку.

— Я знаю, что в вашем внутреннем нагрудном кармане лежит шестизарядный револьвер, — услышал Джошуа нежный и показавшийся таким знакомым женский голос. — Очень прошу не стрелять из него в моего брата!

Джошуа резко повернул голову. Перед ним стояла Наташа, в красивых глазах которой он прочел предостережение.

— Что вы, мадам! — всполошился Джошуа. — У меня и в мыслях нет ничего подобного. Давайте лучше сядем за стол и попробуем лучшего американского виски со страшным названием «Кто убил Джона».

При этом Джошуа взглядом дал понять, что его приглашение относится только к Наташе, но никак не к ее братцу. Тот стиснул зубы, постоял несколько мгновений, бросил ненавидящий взгляд на техасца, однако тоже сел за стол. Джошуа поспешил налить виски в стакан балерины, предоставив Николаю самому позаботиться о себе.

Наташа сделала глоток и закашлялась.

— Не правда ли, это покрепче водки? — засмеялся Алекс.

— Пожалуй, — улыбнулась ему в ответ балерина. — Но гораздо мягче, ароматнее и не так быстро и сильно ударяет в голову.

Застолье продлилось не менее часа. Постепенно участники стали говорить тише, невнятнее, заговариваясь. Джошуа, выпивший значительно меньше остальных, понял, что Алекс и Сергей опьянели, а потому неплохо было бы спровадить обоих в гостиницу. Но Николай поднялся из-за стола и тихо сказал сестре:

— Пойдем! Нам еще о многом надо поговорить.

Балерина кивнула, и оба они вернулись в маленькую комнатку, опять оставив дверь полуоткрытой. Джошуа посмотрел им вслед и увидел, как они сели за столик и принялись о чем-то горячо спорить. В том, что предметом их разговора был он, техасец не сомневался.

Еще во время своих первых посещений этого клуба Джошуа заметил узкое окошко почти под потолком маленькой комнатки, где сейчас сидели брат и сестра Заренко. Теперь он вспомнил об этом.

Бросив беглый взгляд на своих уже вконец опьяневших компаньонов, Кантрелл осторожно встал из-за стола, вышел в холл и, поднявшись этажом выше, без особого труда отыскал выходившее на веранду окошко.

Джошуа было совершенно необходимо подслушать разговор брата с сестрой. Ибо близость Наташи к Олбани давала основание подозревать балерину в осведомленности о многих деталях предполагаемого русско-английского сговора в Юго-Восточной Азии. А это, в свою очередь, не могло не подстегнуть заговорщиков, намеревавшихся устранить японского министра иностранных дел…

Кроме того, Джошуа было уже давно известно о связях Наташи с неким двойным агентом, активно работавшим под крышей британского МИДа. Естественно, Наташа должна была обязательно знать и того человека, кто осуществлял связь этого агента с его сообщниками и руководителями за стенами министерства.

Но даже попытаться вызвать балерину на сколько-нибудь откровенный разговор было невозможно. Ибо ее братец буквально не отпускал сестру ни на шаг. Теперь же удобный случай хоть немного проникнуть во все эти тайны вроде бы представился…

Джошуа бесшумно приоткрыл окошко и весь обратился в слух. Наташа и Николай говорили довольно громко. Проблему для Кантрелла представлял французский язык, принятый в высшем обществе России, на котором шел разговор внизу. В свое время Джошуа изучал этот язык. Он уже довольно неплохо ориентировался во французской грамматике, имел солидный словарный запас, но с трудом улавливал разговорную речь. Особенно если беседа шла в быстром темпе. Но все же попытаться понять хотя бы общий смысл разговора Кантрелл считал себя просто обязанным, коль скоро граф по совету Рузвельта впутал его в эту крайне опасную международную интригу.

Итак, Джошуа стоял, прижавшись к окошку, и напряженно вслушивался в происходивший внизу разговор.

— Мне это очень не нравится! — донесся до него голос Николая.

— Что именно? — спросила Наташа.

— Твои игры с этим глупым юнцом. Почему ты уверена, что можешь ему доверять?

Дело не в доверии. Он нам крайне нужен. Потому что сумел добыть копии материалов, которые мы так и не смогли получить через Джорджа, коль скоро за ним в последнее время установлена слежка. Кстати, как и за мной. К тому же он явно начинает подозревать, что мой интерес к Японии далеко не случаен. Конечно, я могу все это отрицать. Но он помнит, как застал меня в соседней комнате за подслушиванием разговора об ожидаемом приезде министра иностранных дел Японии. Я тогда сильно смутилась. Он не мог этого не заметить. И определенно понял, что мы затеваем что-то против японца.

— А он не предаст тебя? — с тревогой спросил Николай.

Джошуа весь напрягся, стараясь не пропустить ни слова из ответа Наташи. Но услышал лишь последние фразы:

— Не думаю. Он слишком одурманен алкоголем для этого! Мне, конечно, надо вести себя с предельной осторожностью. Но уверена, что, как только его жена уедет к себе на родину, он потеряет ко мне интерес. Тогда будет значительно легче работать.

— У нас нет времени этого дожидаться. Ведь она может прожить здесь еще не одну неделю, а то и дольше!

— Вот именно поэтому для нас пока и ценен этот новоявленный англичанин! Ники, дорогой, почитай хотя бы газеты! Они просто переполнены статьями и заметками обо всем, что готовится в стенах нашего внешнеполитического ведомства! Полным-полно там и материалов о договоре, который британское министерство иностранных дел намерено предложить японцу. Как видишь, мы узнаем обо всем гораздо раньше, чем те, в Токио! Тебе остается лишь встретиться с этим человеком завтра точно в три часа дня в Гайдпарке.

И Наташа принялась описывать брату статую Веллингтона, около которой должна состояться встреча. Английскому агенту надлежало заплатить умеренную сумму в обмен на важнейшую информацию.

Однако, к немалой досаде Джошуа, ни имени агента, ни точного названия места его работы произнесено не было.

Продолжать же подслушивание стало невозможным, поскольку из-за угла в фойе с громким хохотом и звоном бокалов вывалилась большая, вконец захмелевшая компания. Но все же Джошуа успел узнать немало…

— Ну, дорогой племянничек, каковы будут ваши ближайшие намерения? — спросил у Джошуа граф, когда они уселись в креслах библиотеки со стаканами виски в руках.

— Что вы имеете в виду, дядюшка? — удивленно посмотрел на графа Джошуа.

— Женитьбу, мой милый, женитьбу!

— Женитьбу?! Извините, граф, я как-то не думал, что согласие стать виконтом непременно включает и это!

— Но вы должны были сообразить, дорогой! Согласитесь, что семейное положение виконта требует определенности. Тем более что вы, как мой прямой наследник, должны позаботиться о продолжении нашего рода и передаче титула. Кстати, я уже присмотрел для вас очень хороший вариант.

— Вариант?!

— Да, вариант. Я имею в виду Юнис — младшую дочь маркиза Чиффингтона. Это очаровательная юная девушка, только в этом году начавшая выезжать в свет. Свежая, как весенний бриз на морском берегу.

— А мне не все ли равно? Будь она легкой, как весенний бриз, или напористой, как самый жестокий осенний ураган, я все равно не женюсь на ней! Как и вообще ни на ком! Поймите же, дядюшка, ведь мне всего лишь двадцать девять лет!

— Не забывайте, что вы уже не в Техасе, а в Англии, дорогой друг! Если бы вы родились здесь, то уже в двадцать один год были бы женатым. Это традиция, которую не следует нарушать!

— Но в двадцать один год у меня еще молоко на губах не обсохло!

— Ничего! Зато сейчас эти губы уже испробовали, наверное, все марки вин, производимых в мире!

Джошуа молчал, задумавшись. О чем? Перед его мысленным взором предстала Сабрина. Хотел ли он ее? Да! Он желал видеть ее в своей постели, почувствовать это прекрасное женское тело. Но намерен ли Джошуа сделать Сабрину своей женой? Нет, конечно! Потому что превыше всего для него были свобода и независимость. И он боялся, что потеряет и то и другое, связав себя узами брака даже с таким прекрасным существом, как Сабрина. Кантрелл уже давно решил для себя, что после окончания своих дел с русскими вернется в Техас первым же пароходом и напрочь забудет все свои недавние претензии на то, чтобы стать виконтом или носить еще какой-нибудь важный великосветский титул.