Кер Дьюки - Видимость

Мне хотелось подойти к нему, опуститься на корточки и обнять его, но все это было таким нереальным, что я не могла двигаться. Я чувствовала, что приросла к земле, когда наблюдала как этот властный мужчиной, который я думала, купил меня и собирался использовать как сексуальную рабыню, превратился в тень мужчины, которым, я думала, он был. Он любил меня? Я любила его?

— Мне нужно вытереться. — Глупо, неуместно, непродуманно, но это все, что я могла придумать, чтобы сказать. Темные глаза вспыхнули, чтобы захватить мои. Его взгляд был требовательным и заставлял смотреть на него. Он гипнотизировал, и у меня появилось сильное желание подойти к нему. Когда он смотрел на меня, было что-то принудительное в его глазах, что укоренилось во мне. Боже мой, всегда и только с ним я чувствовала связь, мое тело пыталось побудить мой разум к воспоминаниям.

— Полотенца в ящике, где ты хранишь. Это твоя ванная, Стар. Ты сама декорировала ее.

Мои глаза осматривали каменные плитки, покрывающие все пространство. Большое зеркало на задней стене возвышается над раковинами, зеркало было освещено — это женская ванная.

— Наша комната через смежную дверью. Рядом запасная комната, которую я иногда использую. — Я спрошу насчет этого заявления позже.

Я подошла к шкафу, достала несколько чистых полотенец и протянула одно ему, прежде чем пойти в ту комнату, которая, он утверждал, была наша. Я перестала дышать, когда увидела окна от пола до потолка; занавески висели свободно, легкий ветерок дул через приоткрытое окно. Натуральный аромат и вкус свежего воздуха это то, что мы воспринимаем как должное. Улыбнувшись и глубоко вдохнув во всю силу своих легких, я почувствовала его позади себя. Я сняла мокрую одежду со своего тела, чтобы с нее не капало на мягкий ковер, застилающий пол, а затем обернула полотенце вокруг себя.

Белые стены и красная мебель украшали эту комнату. Богато и тепло. Мои ноги несли меня к комоду, уставленному духами. Подняв крышку, я понюхала каждый бутылек, отчаянно пытаясь побудить воспоминания или любую подсказку обо мне и моих предпочтениях. Мои пальцы коснулись каждой поверхности, надеясь вызвать что-нибудь, но ничего не приходило.

— Вся твоя одежда в твоей гардеробной. — Он указал на дверь. Когда он толкнул ее, чтобы открыть, тепло от его тело уплотнило воздух вокруг нас. — Вот выключатель.

Куча одежды висело на вешалках, место было больше чем в ванной. Модные ткани, платья, пиджаки.

— Шкафчики, где ты хранишь свои джинсы и топы, — пробормотал он, жестом указав на ящички расположенные внизу встроенного шкафа.

— Ты не возражаешь, если я переоденусь? — спросила я робко.

Он уставился на меня, оценивая, говорила ли я серьезно, затем покачал головой, поднял руку в жесте капитуляции.

— Что угодно, Стар. — Он потянул дверь, закрыв меня внутри.

Я не была готова, что стены начнут рушиться вокруг меня, забирая воздух из пространства. Я немедленно бросилась к двери, но она не поддавалась. Паника охватила меня, мои ладони немедленно заколотили по дереву.

— Выпусти меня, выпусти меня. Мне жаль, мне жаль!

Я качнулась вперед, когда дверь поддалась.

Я с глухим стуком приземлилась в голую грудь Данте.

— Шшш, все в порядке. Я просто дал тебе переодеться. Шшш. — Я дышала в ритм с его сердцебиением, вдох... выдох... вдох... выдох. Я позволила его спокойствию впитаться в меня. У него были татуировки на обеих руках, тянущиеся к его плечам. Видеть их было комфортно... но почему.

— Переоденься здесь, Стар. Я буду в ванной, затем пойдем есть.

Я кивнула, подарив ему нерешительную улыбку.

— Спасибо тебе.

Он пожал плечами, но тяжело вздохнул, его темные глаза поймали мои на мгновение, прежде чем он повернулся и вышел. Я смотрела, как он уходит, оценивая, как перекатываются его мышцы спины, демонстрируя его полнейшую силу. Нахмурившись, я повернулась и выбрала одежду, отмахнувшись от боли в своем сердце.

Стар

Я не могла сойти вниз, я оставалась в своей комнате. Две недели я кружила по этой комнате, игнорируя его просьбы, когда он приносил еду. Я не могла больше выносить, как в мою голову заползали небольшие изображения того, как он держал меня, он будто призывал меня ими. Я скучала по нему, и это ужасало.

Я чувствовала аромат пиццы, когда пошла искать его. Чем дальше я пробиралась по дому, тем сильнее становился аромат.

Он сидел за тем же столом, что и две недели назад, его волосы были влажными от спонтанного душа, который он принял, когда я не ответила на его просьбу спуститься поесть тридцать минут назад. Он был одет в повседневную одежду. Я стояла вне поля его зрения, но мне открывался отличный вид. От него все еще исходила власть и доминирование, несмотря на обычные темные свободные джинсы и черный свитер, он был точно волк в овечьей шкуре.

Я почувствовала тот момент, когда он понял, что я здесь, он будто умел менять атмосферу вокруг себя. Мои щеки налились теплом, когда он повернулся в моем направлении.

— Давай есть, Белль.

Я вышла из своего, не такого уж скрытого места, мои босые ноги шлепали по полу с каждым шагом, что я делала.

— Почему ты называешь меня так?

Он смотрел на меня с такой интенсивностью, что у меня было ощущение, что невидимая сила обернулась вокруг меня как веревка и тянула меня ближе к нему. Его руки обхватили мои щеки, его мятное дыхание смешалось с крепким напитком и облизывало мою кожу, пока он дышал.

— Потому что ты всегда была самой красивой женщиной в комнате — царица бала.

Стараясь не двигаться в его руках и пытаясь перестать чувствовать желание, которое он разжигал во мне, я спокойно отступила.

— Ты должна привыкнуть к моим прикосновениям, Белль. В конце концов, ты — моя. Независимо от того, помнишь ты это или нет, но ты должна принять это!

Я боролась с надвигающимися слезами.

— Это не было моим выбором — не помнить, Данте.

Один его шаг сократил расстояние, которое я проложила между нами.

— Это был твой выбор — рискнуть всем, Стар! А сейчас посмотри, что случилось. Мы почти незнакомцы, но должны пожениться в конце месяца. — Он схватил мою руку, заставив меня вздрогнуть. Мой желудок выбрал именно этот момент, чтобы заурчать, привлекая наше внимание к тому, что я голодна. Не знаю почему, но я покраснела от смущения. — Я заказал твою любимую.

Я посмотрела на коробку с пиццей.

— Я не ем углеводы. — Это сорвалось с моих губ, напоминая о женщине, какой я была прежде, шокировав нас обоих. Проблеск прежней меня пришел из ниоткуда. Это не было чем-то особенным, но хотя бы что-то. Его глаза расширились, как и мои, когда мое сердце мчалось галопом. — О боже, это пришло из ниоткуда, Данте. Но это правда, да?

Небольшая улыбка тронула его губы, когда он кивнул.

— У тебя был один «выходной» день (прим. перев. — имеется в виду тот день, когда можно позволить себе есть, что хочешь), и ты всегда хотела пиццу, она твоя любимая. Я возил тебя в Италию, чтобы ты могла попробовать настоящую.

Он пересек комнату и достал из шкафа коробку. Поставил ее передо мной, сняв крышку. Фотографии. Подняв первую, я почти уронила ее. На ней были мы вместе, я улыбалась ему, а он фотографировал нас, держа камеру на расстоянии вытянутой руки. Я выгляжу почти одурманенной, глядя на него с любовью. Я положила ее на стол и потянулась за следующей. На ней я одна, стою в поле, ветер развевает мои волосы, и на моем лице сияет яркая улыбка. Я отразила эту улыбку, глядя на себя. Это я. За мной простирается желтое поле, как песок в пустыне, и над всем этим возвышается потрясающее здание.

— Это наш дом на юге Франции. Здесь тебе восемнадцать. — Его голос был задумчивым, будто вспоминающим. Он взял фото и погладил изображение. — Я был так влюблен в тебя.

Взяв у него фото, я поставила его на стол.

— Был? — я задержала дыхание, пока он пристально изучал выражение моего лица, прежде чем ответить.

— Она потерялась, но мы найдем ее. Ты моя, Стар, ты знаешь это. Скоро твой мозг наверстает упущенное.

На следующем фото мы лежим под солнцем на шезлонге, он лежит на мне, уткнувшись носом в мою шею, фото идеально поймало мой смех и показывает мое счастье. Он такой напряженный рядом со мной. Я подняла взгляд на него.

— Это отпуск, когда я сделал тебе предложение.

Я снова вернула взгляд на фото, желая, чтобы оно рассказало мне нашу историю. Я хотела закричать на девушку на нем, чтобы она помогла мне вспомнить, показала мне воспоминания, но ничего не произошло.

Внезапно он схватил меня и впился своими губами в мои. Я позволила ему, теряя себя в его плотской потребности. Его язык со злостью ударился о мой, его зубы кусали мои губы. Его рука опустилась и схватила меня за ягодицы, приподнимая меня. Из-за мышечной памяти мое тело сработало на автомате. Мое тело помнило его, желало его, и это единственное, что чувствовалось по-настоящему реальным в моей жизни. Мне нужно было спасение, которое он предлагал.

Он положил меня на стол, встав между моими разведенными бедрами, выпуклость в его джинсах терлась об меня и стимулировала мое возбуждение. Он был повсюду: его руки касались моих грудей, его член потирался об меня, его язык пожирал мои губы, щеки, шею. Он вел себя как животное и был немного грубым, и это было, будто охотник, заявляющий права на свою добычу.

Он приподнял мою футболку, открывая еще больше кожи, чтобы он мог целовать, лизать, кусать и помечать. Когда его рот опустился на мой сосок, покрытый кружевом, в мое голове вспыхнула картинка, как мы занимались любовью, медленно и интимно, белые простыни под нами, кожа к коже, мы соединены, как одно целое. Я ахнула, когда это исчезло, и на меня обрушилась реальность. Нежное занятие любовью заменилось на то момент, что тот же мужчина толкнул меня на спину, срывая мои джинсы, не снимая моих трусиков. Он отодвинул их в сторону и одним толчком полностью погрузился в меня. Я даже не успела увидеть, как он достал член из своих джинсов.