— О, я совсем не возражаю.

— Зато я возражаю, — мягко отпарировал он.

Какая чушь! Пеппер нервно покусывала уголок рта и пронзительно смотрела на Кристофера, смутно надеясь, что он просто упадет на постель и заснет.

Кристофер наклонился вперед, и в его спине что-то хрустнуло. Пеппер вытянула шею, стараясь разглядеть, что он вынул из высокого ботинка, но Кристофер мгновенно сунул это что-то в карман пиджака. Зато у нее невольно перехватило дыхание, когда она увидела, что он вытащил из второго ботинка — нож, в полосе света, падающим из окна, ярко и зловеще блеснуло узкое лезвие.

— Это моя пилочка для ногтей, — насмешливо прокомментировал Кристофер, заметив ее широко раскрывшиеся глаза, и сунул нож в пристегнутые к голени ножны.

Так он, оказывается, все это время был вооружен, промелькнуло в голове Пеппер. Теперь ей вроде бы следовало успокоиться, расслабиться, но вместо этого ее пронзил неприятный зуд беспокойства. Сколько еще сюрпризов приготовил ей этот удивительный человек?

Ну, ну, не увлекайся, приструнила себя Пеппер, твое воображение, как обычно, может завести Бог знает куда. Что страшного в том, что человек носит оружие в ботинках? Это, возможно, чуть-чуть необычно, разумеется, неожиданно, но ничего страшного в этом нет. Его пиджак слишком подогнан по фигуре, чтобы носить наплечную кобуру. Она бы топорщилась на боку и привлекала ненужное внимание. Все объясняется очень просто.

Пеппер задумчиво наблюдала за своим телохранителем. Он снял ботинки и аккуратно поставил их рядом с дорожной сумкой. Зевнул во весь рот, потянулся, покрутил туловищем. Было очевидно, что он измотан до предела и что он вовсе не собирается менять своего решения в вопросе, кому первому идти в душ.

— Ну, если уж вы так настаиваете, — протянула она, принуждая себя улыбнуться. Придется придумать что-нибудь другое, сказала она себе, поворачиваясь к своей кровати.

— Да, настаиваю, — пробормотал Кристофер, снова зевнул и рухнул боком на постель, слепо нашарил подушку и подтянул ее под себя. Он не собирался ложиться спать без горячего душа, но ничего страшного не случится, если он несколько минут полежит с закрытыми глазами, пока ванная комната будет занята.

В Пеппер снова вспыхнула надежда. Несколько мгновений она внимательно разглядывала Кристофера — тот лежал в расслабленной позе, руки обнимали подушку, — и по ее губам скользнула легкая усмешка удовлетворения. Все говорило за то, что человек приготовился славно проспать всю ночь.

Боясь побеспокоить его, она, сдерживая дыхание, на цыпочках прокралась к своей постели, закрутила ремень сумки вокруг запястья и тихо прошла в ванную комнату.

Очутившись там, Пеппер почувствовала себя немного лучше, поставила сумку на полку и с огромным вздохом облегчения прислонилась спиной к закрытой двери. Если ее «сторожевой пес» еще не спит, то, несомненно, заснет, когда она выйдет отсюда. И если усталость не свалит его, то с этой задачей успешно справится долгое скучное ожидание, пока она освободит ванную.

Стараясь не производить ни малейшего шума, Пеппер осторожно заперла дверь, разделась, аккуратно свернула одежду и запихнула ее в сумку. Затем небрежно сколола волосы на затылке, чтобы не намокли. Обычно она принимает душ не больше трех минут, но сегодня был повод потянуть время. Пустив воду и дожидаясь, пока она нагреется, Пеппер приготовила свежую одежду.

И, наконец, с содроганием ступила под тугие горячие струи. Только тогда Пеппер осознала, насколько она устала. Постепенно тепло начало оказывать свое волшебное действие, и измученное тело стало расслабляться. С этого момента Пеппер владело уже не желание заставить Кристофера дожидаться ее выхода, а ощущение блаженства, которое она получала от душа. Впервые со времени отъезда из Лос-Анджелеса жизнь показалась ей прекрасной. Щедро намылившись, она с наслаждением подставила спину под массирующий кожу и смывающий прочь напряжение теплый поток.

— О, Боже, если бы только не надо было никуда идти, — простонала Пеппер, поворачиваясь под горячим дождиком. Она не может позволить себе полностью расслабиться, иначе слабость не пустит ее дальше кровати. С сожалением вздохнув, Пеппер повернулась в последний раз, подставив под сильные струи лицо.

Когда она закручивала краны, ее вдруг одолели сомнения. А что она станет делать, если Кристофер все еще не спит? Если так оно и есть, он будет ожидать, что она выйдет из ванной одетой для сна, а не для ночных прогулок. Бросив задумчивый взгляд на приготовленную одежду, Пеппер удрученно покачала головой. Нет, она, пожалуй, не осмелится лечь в постель даже для того, чтобы одурачить Кристофера — сейчас она слишком расслабилась и не сумеет долго пробыть начеку в ожидании, пока он уснет.

Тогда Пеппер решила сначала узнать, спит «объект» или нет. Сорвав с поручня первое попавшееся полотенце и прикрывшись им, она очень осторожно повернула ручку, мягким движением открыла дверь и чуть не упала от испуга, неожиданно оказавшись в одном шаге от Кристофера.

— Я собирался постучаться, — сонно пояснил он, опуская поднятую руку и улыбаясь.

У Пеппер сердце ушло в пятки, но она не могла точно сказать, произошло это от того, что она испугалась, или от того, что он находится так близко, в то время как у нее под полотенцем ничего нет кроме нее самой.

Их окутал вырвавшийся из ванной пар. Так они и стояли долгий миг без движения и не произнося ни слова, впившись друг в друга глазами. В одних светилась мягкая синева, а в других блеск изумления.

— Я подумал, что вы там заснули, — сказал, наконец, Кристофер.

Звук его голоса, а вернее почти шепот, подействовал на Пеппер как нежная ласка. Ее тело вспышкой молнии пронзило желание, вызвав покалывание в кончиках пальцев.

— Так почти и случилось, — солгала она, выдавливая из себя улыбку.

И тут же густо покраснела, когда внезапно осознала, что полотенце, каким она прикрывается, не банное. Пеппер была бы счастлива, если его нижний кран прикрывал то место, где природе было угодно соединить внутреннюю поверхность ее бедер. А чтобы увидеть выглядывавшие над верхним краем крутые выпуклости взволнованно вздымавшейся груди, ей даже не надо было наклонять голову.

И только небесам известно, что ему еще видно, убито подумала Пеппер.

Ей следует отступить назад, закрыть за собой дверь, понимала она, но ноги как будто приросли к полу. Она только смотрела на Кристофера широко раскрытыми глазами, непроизвольно задерживая дыхание, в ожидании каких-нибудь его слов или действий.

А Кристофер, казалось, полностью отдался созерцанию ее фигуры. Глаза приобрели темно-бирюзовый оттенок, а взгляд, который Пеппер ощущала как прикосновение пальца к коже, неторопливо прошелся по округлостям груди, плавным линиям торса, задержался на бедрах и, наконец, скользнул по стройным ногам.

Если бы Пеппер уже не была обнажена, она бы почувствовала себя под этим взглядом голой. Губы внезапно пересохли, и она торопливо провела по ним языком.

— Простите, что я так долго.

Кристофер поднял глаза на ее лицо.

— Не стоит об этом беспокоиться…

Сердце бешено застучало в груди, когда он увидел ее прекрасное, порозовевшее после душа тело, влажные прядки, прилипшие ко лбу и щекам, и огромные, глядевшие на него с немым призывом, золотисто-карие глаза.

Господи, как бы ему хотелось утонуть в ней, прижаться ртом к ее мягким трепетным губам, слиться с нею и насыщаться, пока тело не перестанет гореть от вызванного ею желания…

Снова проведя языком по губам, Пеппер подняла к нему лицо и, как бы приглашая, слегка приоткрыла рот. Ее снедало нетерпение ощутить на себе давление его губ, его ласкающие руки на своем стонущем от желания теле.

— С моей стороны было абсолютно непростительно… — смогла прошептать она, запинаясь через слою.

Ее горячее дыхание коснулось подбородка Кристофера, раздув искры желания в бушующее пламя.

— Ничего страшного…

Стук сердца грохотом отдавался у него в ушах. Он потянулся к Пеппер, тоже непроизвольно проводя языком по губам, намереваясь обнять ее и…

Нет! Нельзя… нельзя! Закричал голос рассудка, заставив Кристофера осознать, куда направлен его взгляд — на небольшой просвет между ее шелковистыми бедрами. Нельзя! Это не этично!

Вопросы этики сейчас очень мало занимали Пеппер. Она хотела этого мужчину, как никогда не хотела ни одного другого мужчину. И она поднялась на цыпочки, стремясь слиться с ним в поцелуе, который стал бы прелюдией ночи обоюдного наслаждения.

Но Кристофер вдруг резко подался назад, почти шарахнулся от нее.

И Пеппер тоже отшатнулась, уничтоженная морально и физически. Ее глаза, в которых сквозили замешательство и разочарование, сначала вопросительно поднялись на Кристофера, а затем смущенно опустились. Рука судорожно комкала полотенце на груди.

Он ни на секунду не может забыть, кто я такая! Кто, как он полагает, я такая! К глазам подступили слезы безнадежности и унижения. Сделав все возможное, чтобы голос прозвучал ровно, Пеппер сказала:

— Если позволите, мне необходимо еще несколько минут, чтобы одеться. — Не дожидаясь ответа, она шагнула назад и дрожащей рукой закрыла за собой дверь. Здесь силы оставили ее, и Пеппер безвольно привалилась к двери, согнув плечи и повесив голову на грудь.

Она сделала все, разве что не бросилась на него сама, а он выстоял, сумел сдержаться. Неужели причина во мне, вернее в этой проклятой роли? Но какой бы ни была причина, удержавшая его, он отступил, не став от этого менее желанным.

Скривившись и резко передернув плечами, Пеппер оторвала себя от двери и, проклиная судьбу, на этот раз такую жестокую к ней, надела просторную рубашку. Затем торопливо почистила зубы, распустила волосы и, оставив их лежать в беспорядке, вышла из ванной, почти столкнувшись с идущим навстречу Кристофером.