— Алекс… — тихо позвала она. Но он, должно быть, не слышал ее. Тогда она попробовала позвать еще раз, чуть громче, — Алекс!

Парень вздрогнул и повернул голову. Вероника почувствовала, как сжимается все внутри. Зеленые слегка замутненные алкоголем и слезами глаза Алекса впились в нее своим цепким взглядом. На щеках были слезы. Он молчал. Веронике стало не по себе.

— Алекс… — беспомощно пробормотала она.

Алекс приподнял руку и махнул ею перед глазами, будто пытаясь убрать невидимый занавес. Может, он принял ее за мираж? Его взгляд вдруг ожил.

— Ника… Ника!

Алекс провел рукавом по щекам и попытался встать и развернуться, но с ногами сегодня он был явно не в ладу. Падая, одной рукой он вцепился в перила, а за вторую его подхватила, подскочившая к нему Вероника.

— Что… ты здесь делаешь? — стараясь проговаривать слова как можно четче, с усилием произнес он.

— А ты?

Алекс постарался ухватиться за перила обеими руками, чтобы Вероника не держала его.

— Тебе тяжело… Отпусти…

— Нет. Ты упадешь! — упрямо произнесла Вероника.

Алекс немного растерянно и удивленно посмотрел на нее.

— Ты всю ночь здесь провести собираешься? Ты же на ногах совсем не стоишь.

— Я…

— Я случайно услышала, как ты со своей девушкой отношения выясняешь. У вас это очень громко получалось. А потом… Может, тебя домой проводить?

— Нет… я лучше… здесь… — Алекс с трудом произносил каждое слово.

— Ты с ума сошел?! В одной олимпийке?! Да ты воспаление легких заработаешь! Давай я тебя до квартиры провожу.

— Она… не откроет…

— Как это не откроет? Мало ли что вгорячах сказала! Не оставит же она тебя здесь!

— Она так делала уже…

— И где же ты ночевал? — Вероника была шокирована ответом и смотрела на Алекса широко раскрытыми глазами.

— В гараже. А сегодня… — Алекс выругался. — Извини… Сегодня… ключи забыл…от гаража.

— Пойдем ко мне…

— Ника…

— Мамы не будет. Она только завтра вернется, да и то не с утра.

— Ника!

— Что?

— Я пьян…

Вероника внимательно посмотрела Алексу в лицо. Она ни за что не оставит его здесь одного, в таком состоянии. Ни за что!

— Тем более! Пойдем!

— Ника…

— Алекс, пойдем уже! А-то я тоже из-за тебя простужусь!

Эти слова возымели действие, и Алекс, опираясь одной рукой на плечи Вероники, а другой, как можно крепче, держась за перила, послушно стал подниматься на второй этаж.

Вероника с трудом дотащила Алекса до своей двери. Его шатало. И, хотя он и пытался опираться на перила и стены, его вес на своих плечах она ощущала очень сильно. Но вот они вошли, а лучше сказать, неуклюже ввалились в квартиру. Вероника захлопнула дверь, и Алекс, освободив Веронику, тут же привалился к этой двери спиной.

— Зря ты все это… Надо было мне … там остаться… Я сейчас просто отрублюсь.

— Вот и хорошо. Отоспишься у меня, а не в холодном коридоре.

Через несколько минут Алекс благодаря заботе и старанию Вероники уже лежал на ее кровати, укрытый одеялом.

— Ника… спасибо… — еле слышно пробормотал он.

— Все хорошо. Спи!

… Ночью Вероника проснулась от шума льющейся из крана воды в ванной. Послышались негромкие чертыхания. Веронику словно током пронзило: Алекс у нее дома! Она вскочила с дивана, на котором спала в гостиной, накинула поверх футболки длинную вязаную кофту (дома было прохладно) и несмело направилась к ванной. Дверь была не заперта. Она тихонько постучала.

— Алекс, с тобой все в порядке?

Через несколько мгновений парень появился в дверном проеме. С его волос капала вода.

— Я сейчас полотенце тебе дам! — и Вероника кинулась в комнату за полотенцем.

Вытираясь, Алекс виновато произнес:

— Извини, я тебя разбудил. Просто меня мутить после выпивки стало… Не надо было мне соглашаться и к тебе идти, а-то еще с матерью проблемы будут… Я, пожалуй, пойду.

— Алекс, рано еще. Куда ты пойдешь? Иди лучше поспи еще.

— Я не усну. У меня голова трещит.

— Давай я тогда чай поставлю.

И Вероника отправилась на кухню, а Алекс послушно поплелся за ней. Он тяжело опустился на стул рядом с кухонным солом.

— Если можно, дай воды и таблетку аспирина.

Вероника отыскала в аптечке аспирин и поставила перед Алексом стакан воды.

— Я сейчас чай поставлю.

— Не надо… Ника…

Алекс вдруг взял ее за руку и, притянув к себе, уткнулся головой ей в солнечное сплетение, при этом обеими руками держа ее за локти. У Вероники перехватило дыхание.

— Алекс, что ты делаешь? — едва выдохнула она.

— Ника, прости меня… Я дурак. И все время веду себя по-дурацки…

— Алекс, о чем ты?..

— Я хочу, чтобы было, как лучше, но у меня ничего не получается… Ничего… Я все делаю не так…. Вот и сегодня я не должен быть здесь, ты не должна видеть меня таким, а я…

— Алёша… — Это имя само вырвалось из груди Вероники. Она подняла руки и обхватила голову Алекса, крепче прижав его к себе. — Не говори так. Тебе было плохо, и я захотела хоть как-то помочь…

Алекс обнял ее за спину, вплотную притянув к себе. Его дыхание стало неровным и тяжелым.

— Твое сердце колотится… — прошептал он. Вероника обняла его за плечи, такие широкие и сильные. Все вокруг перестало существовать. Был только ОН, ЕГО обжигающее тепло, ЕГО горячее сбивающееся дыхание, ЕГО руки, крепкие, сильные, нежные. Она будто таяла в его объятиях, исчезала в них, растворялась без остатка. Ее больше не существовало нигде, только в этом вдруг замершем миге, в ощущении ЕГО души, ЕГО тела, биения ЕГО жизни… И она была полностью ЕГО. Ей было все равно, что может произойти, что произойдет. Главное, она была с НИМ.

— Ника… у меня будет ребенок…

Слова шли откуда-то издалека. Непонятные, странные, но его. Будет кто? Ребенок? Зачем? Какой? Чей?

— Где-то в конце декабря…

Декабрь? Причем здесь декабрь?

— Элина должна родить… Сказали, девочка…

Вероника уперлась ладонями в плечи Алекса и отстранилась от него. Он выпустил ее, не пытаясь удержать.

— Элина беременна?.. От тебя?

Алекс не поднял головы. Он смотрел в пол, положив руки на колени и сжав ладони в кулаки. Вероника ухватилась за край стола, потому что ноги совсем не держали, и опустилась на стул. Туман. В мыслях, в чувствах, во всем мире сплошной туман. Что сейчас произошло между ними? Что это было? И что будет теперь? И будет ли что-то? И должно ли быть? И может ли?

— Я с ней, служа в армии, познакомился. Она в магазинчике продавщицей работала. За ней треть нашей роты ухлестывала. Ну и я за компанию. А она согласилась встречаться именно со мной. Все как-то несерьезно было. По крайней мере, мне так казалось… Потом я демобилизовался, когда мама заболела. А в конце июля она вдруг приехала, объявила, что беременна, что аборт делать не собирается и… Ну, в общем, теперь живем с ней вместе… Как-то так.

— Ты ее любишь? — чуть дрожащим голосом тихо спросила Вероника.

Алекс вскинул на нее взгляд, от которого ей стало не по себе, и тут же опустил голову, судорожно сглотнув.

— Нет.

Ответ был твердым, словно гранитный булыжник. У Вероники вдруг отлегло от сердца. Этот вопрос ее мучил больше всего. Но тут же тяжелой удушливой волной накрыл другой вопрос: что делать дальше? Даже если он и не любит Элину, у них скоро будет ребенок, а значит, настоящая семья. А Вероника по-прежнему никто. Она даже не знала, что чувствует к ней Алекс. Он никогда не говорил об этом, даже не намекал. Не было ни одного поцелуя, ни одного обычного нормального (как у них с Иваном) свидания. Не было НИЧЕГО!

Вероника поднялась, налила воду в чайник и подожгла горелку. Она не знала, о чем говорить, как себя вести. За привычными хлопотами на кухне было легче скрыть то, что творилось в ее душе. Было ощущение трещины, которую уже ничем не склеить, никак не убрать. Раньше все было запутано непонятно, а в последнее время почти беспросветно, но все же оставалось это «почти», которое давало хоть какую-то, совсем слабую, но надежду. А сейчас возникло непроницаемое беспрекословное ощущение безысходности.

Алекс молчал, Вероника тоже. Она заварила чай.

— Может, все-таки выпьешь?

Алекс поднял глаза и посмотрел ей в лицо. Вероника почувствовала, как начали дрожать руки. Чашка и блюдце, которые она держала, звякнули друг о друга. Алекс встал и подошел к ней. Чашка поехала вниз, но Алекс подхватил ее. Он взял, оставшееся у Вероники в руках блюдце, и поставил посуду на стол.

— Ты сейчас все перебьешь.

Он стоял совсем близко и смотрел на нее сверху вниз, а Вероника снова утопала в зелени его глаз, не в силах отвести взгляд.

— Ника… я пойду… — тихо сказал Алекс.

У Вероники вдруг возникло ощущение, что это конец. Сейчас он уйдет, она закроет дверь, и все. Больше не будет ничего. Никогда. Та незримая нить, которая не смотря ни на что, до сих пор непонятным образом связывала их, вдруг порвется.

— Алекс… — и дальше она произнесла то, что никак не собиралась говорить:

— Твоя мама, тогда, в больнице, сказала мне, что ты из-за меня пошел в армию, хотя уже поступил в институт. Это правда?

Во взгляде Алекса что-то изменилось. Заполнявшая глаза печаль вдруг исказилась болью. Он сжал губы.

— Ника… я хочу, чтобы ты знала: самый близкий и дорогой для меня человек — это ты… И больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива… И еще знай, что всегда можешь положиться на меня, что бы не случилось.

Вероника растерялась от такого признания. Широко раскрыв глаза, она смотрела на Алекса и пыталась осознать то, что он только что произнес. И тут раздался звонок в дверь.