— Со временем все плохое забудется, ты займешься другими делами. Говорят, Ефес удивительный город. Не сомневаюсь, что ты там найдешь что–нибудь интересное для себя.

— В Ефесе Атрет.

Марк удивленно приподнял брови.

— Это та звезда, которая стала для тебя путеводной? Конечно, нет ничего плохого, если ты строишь гладиаторам глазки, Юлия, но только не вздумай строить с ними никаких отношений. Это совсем другие люди.

— Октавия сказала, что они самые лучшие любовники.

Марк скривил губы в циничной усмешке.

— Та самая Октавия, которая вечно дает тебе мудрые советы.

— Я знаю, ты никогда ее не любил.

— Отдохни, — сказал Марк сестре и встал. Юлия удержала его руку.

— Марк, а какая у тебя путеводная звезда?

Марк увидел ее холодное выражение лица, делавшее Юлию непохожей на его сестренку, которую он так нежно любил.

— Ты, — ответил он, — мать, отец.

— И все?

— А кто же еще?

— Хадасса. — Юлия повернулась к брату, слегка нахмурилась и пристально посмотрела на него. — Марк, ты меня любишь?

— Я тебя просто обожаю, — искренне ответил он.

— А ты будешь меня по–прежнему любить, если я сделаю что–нибудь ужасное?

Наклонившись, Марк взял ее за подбородок и легонько поцеловал в губы. Потом он посмотрел ей прямо в глаза.

— Юлия, ты никогда но сможешь сделать что–либо настолько ужасное, чтобы я перестал тебя любить. Клянусь тебе. А теперь отдыхай.

Юлия внимательно посмотрела ему в глаза, а потом откинулась назад, по–прежнему чем–то обеспокоенная.

— Мне нужна Хадасса.

— Когда она проснется, я пришлю ее к тебе.

Лицо Юлии стало суровым.

— Она принадлежит мне. Разбуди ее немедленно.

Марк снова испытал раздражение, вспомнив, как Хадасса спала в холодном и сыром коридоре.

— Я здесь, моя госпожа, — раздался в дверях голос Хадассы, и Марк оглянулся. Хадасса выглядела все такой же бледной и изможденной. Он хотел было сказать, чтобы она вернулась в его каюту, но тут увидел лицо Юлии.

— Я видела очередной ужасный сон, — сказала Юлия, забыв о его присутствии. — Я проснулась, а тебя здесь не было. Я вспомнила, что ты в коридоре, но не могла тебя найти.

Марк никогда не видел у своей сестры такого выражения глаз. За ту минуту, что Хадасса была здесь, казалось, некая волна облегчения смыла всю злость, весь страх и все отчаяние, которые здесь только что царили.

Успокоившись, он с нежностью сказал:

— Ну вот, Юлия, она здесь, с тобой.

Юлия протянула руки к своей рабыне, и Хадасса взяла их, опустилась на колени перед узкой скамьей, прижав руки своей госпожи ко лбу.

— Когда я звала тебя, ты должна была прийти ко мне, — раздраженно сказала Юлия.

— Не отчитывай Хадассу за то, что было не в ее силах или не в ее власти, — сказал Марк.

Юлия посмотрела на него, и в ее глазах был виден вопрос, — вопрос, который буквально жег ее. Криво улыбнувшись, Марк вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, он откинул голову и закрыл глаза.

28

Два стражника вывели Атрета на палубу и повели к носовой части, где его уже ждал Серт. Работорговец приветливо улыбнулся и торжественно повел рукой в сторону берега, показывая Атрету на сияющий храм, возвышающийся над гаванью.

— Храм Артемиды, Атрет. Она родилась в лесах, в устье Каистеры, и ей здесь поклоняются более тысячи лет. Это ведь твоя богиня, Атрет, — ее образ ты хранил в своей камере.

— Тот образ был в моей камере еще в Капуе, когда меня привезли туда. — Считалось плохой приметой выбрасывать каменные статуэтки, независимо от того, поклоняешься ты им, или нет.

— Однако ты все равно оказался под ее защитой. Я знал, когда увидел ее раку в твоей камере в лудусе, что она выбрала тебя, поэтому ты и приехал в Ефес. — Преисполненный гордости, Серт повернулся, продолжая держать руку высоко поднятой.

— То, что ты видишь перед собой, — это величайший храм, который когда–либо строили для богов. В нем хранится священный камень, который упал к нам с небес и послужил знамением того, что Артемида решила сделать этот город своим неокором.

— Неокором? — спросил Атрет, впервые услышав это слово.

— «Подметальщиком храма», — сказал Серт. — Когда–то это название относилось к тому, кто исполнял самую грязную работу и преданно заботился о священном храме. Название, которое выражает смирение и которое стало самым почетным. — Серт достал какую–то монету и показал ее Атрету. — «Неокор», — произнес он, проведя пальцем по надписи. — Так наш город и прославился.

Атрет поднял голову и посмотрел на Серта холодными глазами.

— Этот идол уже был в той камере, в Капуе, когда я там оказался.

Улыбка Серта стала насмешливой.

— И ты думаешь, это было случайно? Ничто не происходит случайно, варвар. Неважно, как ты к ней пришел. Боги твоего отца бросили тебя в германских лесах, а Артемида сохранила тебе жизнь. Продолжай поклоняться ей, и она будет хранить тебя и дальше. Бросишь ее, и она тебя бросит, и только будет смотреть, как ты погибаешь.

Он снова простер руку.

— Артемида — это не невинная охотница Диана, как думают римляне. Артемида — сестра Аполлона, дочь Леты и Зевса. Она мать и богиня земли, которая благословляет человека, животных и нашу почву плодородием. Для нее священны олень, дикий кабан, заяц, волк, медведь. В отличие от Дианы, богини целомудрия, Артемида чувственна, разнузданна, не жеманна и атлетична.

Атрет посмотрел через гавань на огромный храм. Все те животные, которых перечислил Серт, в избытке водились в его родных лесах. Храм — восхитительное строение, гораздо красивее самых лучших храмов в Риме, — сиял в солнечном свете. Атрет чувствовал, что храм манит его.

— Мрамор везли с горы Прион, — рассказывал Серт. — Все греческие города Асии присылали пожертвования, чтобы помочь в строительстве храма во славу нашей богини. В нем 127 колонн, каждая высотой 60 футов и каждая является подарком какого–нибудь царя. — Глаза Серта засияли от гордости. — А украшают его до сих пор самые лучшие художники нашего времени. Какой еще богине на свете воздают такие почести?

Атрет подумал, не имеет ли Артемида какого–нибудь отношения к Тивазу, потому что в ней повторялись некоторые его качества.

— А мне можно будет ей поклоняться? — спросил он, интересуясь, каким образом принято поклоняться этой богине.

Явно довольный, Серт кивнул.

— Конечно. Как принято, — великодушно сказал он. — Пошли вниз. Воду и чистую тунику тебе принесут. Приготовься. Я сам поведу тебя в храм, чтобы ты мог склониться перед священным образом, прежде чем тебя увезут в лудус.

Как только корабль причалил, Серт послал за Атретом стражников. Еще двое ждали на верхней палубе. Колоннада, которая вела к Артемизиону, как называли храм, была облицована мрамором и перемежалась тенистыми портиками. Все люди, встречавшиеся по дороге, останавливались, смотрели на проходящего Атрета и перешептывались. Серта в городе знали хорошо, и его присутствие, как и присутствие четверых стражников, говорило о том, что огромный блондин — великий гладиатор. Атрет не обращал внимания на пристальные взгляды, мечтая только о том, чтобы Серт не провел его по главной улице города в самый многолюдный час. Было ясно, что работорговец затеял это специально, чтобы подогреть интерес к гладиатору со стороны населения.

По мере того как они приближались к Артемизиону, число лавок, в которых продавали деревянные, серебряные и золотые статуэтки, увеличивалось. Везде продавались макеты храма, ведь всякий посетитель города, без сомнения, хотел увезти с собой память об Артемиде, поэтому изображение храма могло служить прекрасным напоминанием о путешествии. Атрет заметил, что небольшие идолы были в руках практически у каждого, кто проходил мимо.

Он уставился на раскинувшееся перед ним здание, пораженный его размерами и грандиозностью. Колонны из зеленой яшмы и белого мрамора вздымались к горизонтальным антаблементам, украшенным самыми разнообразными изображениями. Многие колонны были расписаны яркими красками, некоторые изображения были откровенно эротическими.

Огромные двухстворчатые двери из кипариса были открыты, и когда Атрет прошел через них, чтобы войти в священную раку, он увидел, что крыша, сделанная из кедра, частично открыта и прекрасно видно голубое небо. Гладиатор медленно осматривался, и ничто не ускользало от его натренированного глаза.

— Я вижу, ты заметил здесь стражников, — сказал ему Серт. — В храме хранятся сокровища, львиная доля всех богатств Западной Асии хранится здесь и в прилегающих зданиях.

Внутри храма всюду были жрецы и жрицы, и все жужжали подобно рабочим пчелам возле матки. Серт показал рукой в их сторону.

— Это мегабузои, священники, которые проводят церемонии внутри храма. Они все евнухи и подчиняются главному жрецу.

— А женщины? — спросил Атрет, с восхищением глядя на множество красивых жриц.

— Они все девственницы. Это мелиссаи, жрицы, которые несут служение богине. Они разделены на три класса и подчиняются одной главной жрице. Есть здесь и храмовые проститутки, с которыми ты еще познакомишься… но сначала — Самая Главная Богиня.

Они вошли в окутанное дымом помещение, в котором находилась священная статуя Артемиды. Она стояла, еле видная в дыму, ее руки были простерты в стороны, а сама она представляла собой на удивление грубый, лишенный всякого изящества памятник, сделанный из золота и черного дерева. В верхней части ее фигуры можно было разглядеть обвисшую грудь с широкими сосками, на ее бедрах и ногах виднелись изображения священных животных и пчел. Основанием статуи служил бесформенный черный камень, наверное, тот самый, про который Серт сказал, будто он свалился с неба.