На сердце у Хадассы было тяжело.

— Он по–прежнему в лудусе, моя госпожа?

— Не знаю, но отправься сначала туда. Если там его не будет, Серт скажет тебе, где его искать. — Они вошли в покои, и Юлия открыла свою шкатулку с драгоценностями. Нахмурившись, она провела пальцами по жемчужным ожерельям. Потом нащупала золотую брошь, усеянную рубинами. Юлия взяла ее в руку, сжав губы. Ей нравилась эта брошь. И зачем Юлии расставаться с ней? Атрет теперь свободен. Ей уже не нужно платить за то, чтобы он пришел сюда. Одного ее слова теперь достаточно, чтобы он оказался здесь по своей воле.

Юлия бросила брошь обратно в шкатулку и решительно закрыла крышку.

— Скажешь Серту, что я послала тебя с сообщением для Атрета. Надеюсь, он скажет тебе, где Атрет. — Она прошла с Хадассой к двери, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышал никто из прислуги. — Передай ему точь–в–точь, как я тебе велела. Ни слова о Приме. Поняла? Я сама позднее о нем скажу.

Отправляясь выполнять поручение своей хозяйки, Хадасса удивлялась тому, что Юлия, которая столько времени провела с Атретом, так и не узнала этого человека.

* * *

Даже когда Атрет лежал на столе и ему зашивали и обрабатывали раны, многие знатные римляне продолжали приглашать его в гости на свои виллы.

— Выгони их отсюда, — прорычал Атрет Серту.

— Как скажешь, — ответил Серт. Вовсе не он решил включить Атрета в поединки смерти. Этого потребовал проконсул, после того как получил сообщение от императора о том, что в эти поединки должен быть включен и варвар. Серт не мог отказать, и хотя проконсул заплатил ему достаточную сумму, чтобы можно было возместить расходы на приобретение и содержание Атрета, Серт понимал, что в будущем он уже не будет иметь таких прибылей. Как бы то ни было, но Атрет, мертвый или живой, уже не в его власти.

Но Серт был не так глуп. Были и другие способы заработать на Атрете, если только богиня ему улыбнется.

Атрет вернулся в лудус, где намеревался пробыть до тех пор, пока не решит, что ему делать со своей свободой. Серт предоставил Атрету просторные апартаменты, связанные с его собственными, и стал относиться к нему как к самому дорогому и почетному гостю.

Как Серт и ожидал, уже на следующее утро у главных ворот лудуса собралась огромная толпа. Большинство людей мечтало только о том, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на Атрета, но было много и таких, которые хотели предложить Атрету выгодные сделки. Серт пропустил таковых в просторное помещение для встреч и собраний, после чего сообщил Атрету, что к нему пришли уважаемые гости. Когда германец вошел в помещение, собравшиеся заметно оживились и наперебой стали подходить к нему со своими предложениями. Серт стоял в стороне и наблюдал.

Один хотел рисовать изображения Атрета на вазах, подносах и камеях. Несколько человек хотели продать ему виллы. Кто–то хотел сделать его совладельцем своей гостиницы. Кто–то предлагал, чтобы Атрет ездил на его колесницах. Серт не вмешивался в создавшуюся ситуацию, стремясь усилить ажиотаж.

— Я дам тебе самую искусную колесницу из всех тех, которые я построил, а также двух превосходных коней из Аравии! — предлагал мастер, делающий колесницы.

Атрет осмотрел всех взглядом затравленного льва. Потом он взглянул на Серта, как бы призывая его сделать что–нибудь. Серт дал себе клятву принести Артемиде большую жертву, после чего пробрался сквозь толпу и встал рядом с Атретом.

— Твое предложение смехотворно, — сказал он изготовляющему колесницы. — Ты прекрасно знаешь, сколько получишь на имени Атрета, и при этом выступаешь с таким ничтожным предложением?

— Добавляю к своему предложению тысячу сестерциев, — быстро отозвался тот.

— Десять тысяч, и тогда Атрет еще подумает об этом, — презрительно сказал Серт. — Тогда твои идеи будут чего–то стоить для нас. — Повернувшись к Атрету, он тихо прошептал ему на ухо: — Если хочешь, я могу провести все эти переговоры без тебя. Тебе нет нужды тут находиться. В этих делах у меня большой опыт, и я знаю, как заставить их повысить ставки. Моя доля — 35 процентов от всей твоей прибыли. Разумеется, ты сможешь ознакомиться со всеми предложениями, и окончательное решение тоже останется за тобой. Я сделаю тебя очень богатым.

Атрет сжал руку Серта в своей.

— Я хочу, чтобы у меня была своя вилла.

Серт кивнул.

— Все, что хочешь, только скажи. Я все устрою. — Он будет заботиться о будущем Атрета столько времени, сколько нужно.

В этот момент в помещение вошел слуга, который пробрался к Серту.

— Здесь эта маленькая иудейка, мой господин. Она говорит, что у нее послание для Атрета.

— Проводи меня к ней, — приказал Атрет, не обращая внимания на недовольство всех тех, кто столько часов ждал встречи с ним.

Серт поднял руки.

— Достаточно! У Атрета сейчас есть более важные дела. Приготовьте ваши предложения и представьте их мне. Мы обсудим их с Атретом, и я сообщу вам о его решении. На сегодня все! — Он кивнул одному из здоровенных стражников. — Проводи их к выходу. Мне пора в лудус.

Атрет увидел, что Хадасса ждет возле закрытых ворот лудуса. «Оставь меня», — сказал он слуге и широким шагом направился к ней.

Когда она увидела его, ее лицо осветилось теплой улыбкой. Она низко поклонилась ему.

— Слава Богу за Его безграничную милость, — сказала она. — Ты жив и в полном порядке!

Он улыбнулся ей в ответ, вспомнив ту ночь на арене, когда Хадасса обещала, что будет молиться за него. От ее доброты он почувствовал на сердце тепло, которого не испытывал уже много лет. Может быть, ее молитвы к ее Богу помогли ему остаться в живых?

— Да, я жив и в полном порядке. Я еще и свободен, — сказал он. — Ты принесла мне вести от Юлии?

Тут поведение Хадассы едва уловимо переменилось. Она опустила глаза, чтобы не смотреть на Атрета, и сказала ему то, что ей велела передать Юлия. Атрет выслушал ее, и каждое услышанное им слово уязвляло его гордость. Он невольно задвигал челюстью.

— Должен? — холодно произнес он. — Так вот, передай своей госпоже, что того, что было раньше, не будет теперь никогда. Я пришлю за ней, когда я буду готов. — Сказав это, он отвернулся и отправился к себе.

— Атрет, — сказала Хадасса, поспешив за ним следом, — пожалуйста, не бросай ее сейчас.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Напомни своей госпоже, что я больше не раб и она не может вызывать меня по своей прихоти и для своих удовольствий.

Хадасса умоляюще посмотрела на него.

— Она любит тебя, мой господин. Она и не думала обижать тебя.

— Римляне не могут не обижать! А она ведь римлянка, правда? Рождена и вскормлена на гордости и высокомерии.

Хадасса осторожно дотронулась своей рукой до его руки и грустно улыбнулась.

— Но ведь горды и высокомерны не только римляне, Атрет.

Невероятно, но от этих слов Атрет перестал чувствовать ярость и гнев. Его тесно сжатые губы вдруг расплылись в улыбке, и он даже коротко засмеялся.

— Наверное, ты права, — произнес он своим грубым голосом. Он еще раз внимательно посмотрел на эту странную маленькую девушку с бездонными глазами, в которых было столько благородства, что их взгляд напоминал прохладу моря.

— Поговори с Юлией по–человечески, Атрет, и она сделает все, что ты попросишь, — Хадасса знала, что это правда. Одно нежное и любящее слово — и Юлия, может быть, даже свернет с того опасного пути, по которому она сейчас идет.

— Я поклялся себе, что больше никогда не приду на ее зов, — непреклонно заявил Атрет, — и буду верен этой клятве. — Кивнув в сторону высоких стен лудуса, он продолжил: — И никогда не обесчещу ее вызовом сюда. — Он посмотрел на Хадассу. — Скажи своей госпоже, что я пришлю за ней, когда у меня будет свой дом, в который я смогу привести ее как свою жену. — Сказав это, он удалился.

Хадасса грустно посмотрела ему вслед, понимая, что обоих впереди ждет только трагедия.

— Где он? — потребовала Юлия ответа от Хадассы, когда та вернулась на виллу Прима одна. — Ты что, не сказала ему, что я хочу его видеть? Ведь не сказала? Что ты ему сказала?

— Я передала ему в точности все то, что ты мне велела.

Юлия ударила ее.

— Ты маленькая лгунья. Признавайся, ты ведь сказала ему о Приме. — Она ударила Хадассу еще раз, сильнее.

Хадасса в страхе отпрянула от нее. Дрожащей рукой она прикоснулась к покрасневшей щеке.

— Я не говорила, моя госпожа.

— Если бы ты не говорила ему о Приме, он был бы здесь!

— Он сказал мне, что пришлет за тобой, когда у него будет свой дом, в который он сможет привести тебя как свою жену.

Юлия долго стояла молча, ее лицо побледнело. Она уставилась на Хадассу, а потом ноги ее подкосились и она упала на диван. Юлия закрыла глаза. Она догадывалась о том, что ее ожидает, но когда она узнала, что Атрет прямо заявил о своих намерениях, она лишилась сил, почувствовав при этом острую тоску и одиночество. Хадасса опустилась перед ней на колени.

— Послушай, госпожа Юлия. Вернись домой, к отцу и матери, и оставайся там до тех пор, пока Атрет не пришлет за тобой.

На мгновение Юлия почувствовала нерешительность, но тут же вспомнила предостережение Калабы, ясное и логичное. Если она выйдет замуж за Атрета, он уведет ее в свой дом и никогда оттуда не выпустит. Он будет еще хуже, чем Клавдий и Кай, вместе взятые.

— Нет. — Прошу тебя, — тихо умоляла ее Хадасса, — не оставайся здесь. Но Юлия к этому моменту поборола в себе последние остатки нерешительности.

— Если я сейчас вернусь, я буду выглядеть очень глупо. И ничего от этого не изменится. Марк не одобрит мои отношения с Атретом точно так же, как и мои отношения с Примом. — Юлия слабо засмеялась. — Атрета можно провозгласить римским гражданином, но в душе он все равно останется варваром. Марк мне даже видеться с ним не разрешит.