Джейн как всегда встретила меня сама. Ну, хоть одно приятное лицо в этом гадюшнике. Впрочем, еще есть мистер Хили, но ведь он мне не просто приятель, которому можно излить душу и поболтать на равных.

Мы с Джейн отправились на защиту вместе, хотя ее собственная должна была быть в другой день. Однако нам не запрещалось посещать занятия и конференции друг друга, а помощь чуть ли единственного оставшегося у меня близкого человека была как нельзя кстати. И, по-моему, Джейн это чувствовала.

Мне уже было даже не так страшно даже когда я увидела среди собравшихся в зале конференции мисс Лейн и Дэниела, о чем-то говорящих друг с другом.

Впервые за время нашего знакомства я увидела его в приличном костюме, впрочем, как всегда на свой манер: черные кожаные штаны и кожаный жилет на белой блузе. Но с темно-красным шелковым галстуком. Как струйка моей крови на нем. Символично.

– Я все знаю про тебя и мисс Лейн, – попыталась я сказать как можно хладнокровнее, – и если ты решил задавить меня ее авторитетом, тебе это не удастся.

Не дожидаясь ответа, я пошла к мистеру Хили. Как всегда он встретил меня очень тепло:

– Здравствуйте, мисс Руад! Как боевое настроение?

– Не очень, мистер Хили, – честно призналась я.

– Это из-за мисс Лейн?

– Если бы, – вздохнула я.

– Из-за мистера Форджа?

Я кивнула, не желая выдать дрожащий голос.

– Я догадался об этом после вашей с мисс Лейн словесной дуэли.

– Мистер Хили, – смогла я произнести, слегка отдышавшись, – что мне делать? Вроде все получается: работу написала, комиссия состоит из доброжелательных людей, а я все равно жутко нервничаю. Что если я подведу вас?

– Подвести – не самое страшное, главное – не доводите. Ни меня, ни себя. А мистер Фордж не так уж и плох. Уверен, что вы просто друг друга не поняли.

– Хотелось бы верить, – вздохнула я. Но на самом деле вовсе не была так в этом уверена.

Мистер Хили сел рядом со мной – видимо, ощущал, что мне сейчас очень нужна его помощь и моральная поддержка – и даже замолвил за меня словечко, как обещал:

– Дамы и господа, я и мой ассистент Джинджер Руад очень рады представить диссертацию нашим коллегам: настоящим и будущим.

– Рада присутствовать сегодня на совете, – встала со своего места мисс Лейн, – начнем.

– Полагаю, мистер Фордж достаточно тактичен, чтобы уступить даме право выступить первой? – полувопросительно произнес мистер Хили.

– Вполне достаточно, – послышался голос Дэниела. Вот хам и наглец: он не просто не встал с места, но и сидит развалясь. Настолько, похоже, уверен в успехе своих грязных игр.

– Рада приветствовать уважаемую комиссию диссертационного совета, – пришлось начать мне, – сегодня я представлю вам свою работу под названием «Рост популярности ирландской культуры в период экономического бума конца двадцатого века и осознание национальной самоидентификации».

Вопреки провокационному названию и соответствующим положениям я не услышала от мисс Лейн язвительных вопросов, хотя и ожидала чего-то вроде «вы хотите сказать, что британская корона ничем не помогла Ирландии в экономическом развитии» или «по-вашему нормально – выступать за ура-патриотизм ирландцев, живя в Англии». И даже приготовила ответы в стиле «это намного интереснее пропаганды джингоизма в рамках научной школы». Но все это мне не понадобилась: мисс Лейн ограничилась несколькими уточняющими вопросами:

– Можно уточнить, мисс Руад? – спросила она, когда я закончила, – какими авторами вы пользовались, освещая данный вопрос?

Я ответила. Среди представленных мною авторов были как ирландские, так и английские – разумеется я понимала, что невозможно пользоваться из принципа только знакомыми и приятными лично мне источниками. У меня была определенная благодарность к английским исследователям. Все это я озвучила вслух.

Мне даже показалось, что строгая мисс Лейн улыбнулась моему ответу.

После нескольких рядовых вопросов от остальных членов комиссии (я долго не могла прийти в себя и осознать, что никто меня не «валил», как я того ожидала) настала очередь Дэниела. Честно говоря, я дрожала от страха, пытаясь залезть в его разум и представить, какое коленце может он выкинуть ради внимания публики. Такому шоумену как он это наверняка ничего не стоит.

Дэниел поднялся на кафедру с уже знакомой мне черной кожаной папкой и отдал ее мистеру Хили – собственному научному оппоненту – оставив себе только один лист (очевидно план речи).

– Дорогие коллеги, – начал Дэниел спокойным и ровным голосом, – прежде чем я начну, я хотел бы пояснить, что своей диссертации в ее окончательном виде я обязан мисс Джинджер Руад.

«Что?! Очередной фокус?» – пронеслось у меня в голове за секунду до аплодисментов в аудитории. Интересно, кому они предназначались – мне или мнимому благородству моего соперника? Дэниел продолжил:

– Именно благодаря ей и ее интересным идеям я переосмыслил кое-какие свои положения в работе, которую хочу представить вам.

– Надеюсь, название у работы осталось прежним? – неожиданно съязвила мисс Лейн.

Ого! Получается, из-за меня Дэниел получает от собственной матери? А я еще язвила ему и цеплялась. Вот идиотка! Мстительная злая идиотка!

– Да. Название осталось прежним, – улыбнулся Дэниел, не выказывая ни капли волнения, – «Проблематика индоевропейского мифа в современной методологии».

Вот это да! Выходит, Дэниел не крал мои идеи, а просто пересмотрел свои, да еще и посвятив свой труд мне? Воистину такое мог сделать только настоящий поэт и музыкант. И чем я ему отплатила? Подозрительностью и мстительностью!

Я совершенно явственно ощутила как горят мои щеки и как я заливаюсь краской от стыда. Мне мучительно захотелось плакать и одновременно стало страшно, что кто-то из присутствующих увидит мое лицо. Я поспешно отвела взгляд от Дэниела и опустила голову. Может быть сойду за уставшую? Все же я буквально затылком ощутила, что Дэниел смотрит на меня.

– Позволь испить из твоих уст! – внезапно произнес Дэниел совершенно театральной интонацией, сходной с его сценическим речитативом.

В аудитории пошло заметное оживление, вызванное двусмысленностью фразы.

– Дамы и господа, – продолжил он уже своим обычным голосом, – я позволил себе небольшую шутку в качестве эпиграфа к моему скромному труду. Иногда я пишу стихи и в процессе написания диссертации подумал, что данная фраза как нельзя лучше иллюстрирует суть того, что я хотел бы показать вам в своей работе: ведь в индоевропейском мифе так важна тема богов и героев. То, как поэтическим языком люди выражали самые глубокие философские мысли. Оставив, к тому же, ценные научные сведения. И сегодня мы прикасаемся к этому наследию: письменному и устному. А значит, получаем духовную пищу из отнюдь не молчаливых уст наших предков.

«Дэниел такой… Дэниел!» – со смехом подумалось мне. С этого момента вся аудитория была его, и я больше не беспокоилась, что люди на меня как-то не так посмотрят. Под шумок я предложила Джейн подождать результатов совещания в университетском кафе.

– Ну что, Дэниел оказался не так прост? – допытывалась моего мнения Джейн, когда мы взяли по пирогу с вишней и уселись за стол.

Мне не очень хотелось обсуждать свои отношения с ним, поэтому в процессе поедания пирога я смотрела на тарелку, для удобства деля ложкой пирог на куски и избегала взгляда Джейн.

– Ты права, – ответила я, все так же смотря в никуда.

– Ну, конечно я не всегда права, – продолжала веселиться Джейн, – но приятно, что в отношении вас, двух чудиков, я не ошиблась.

– Да-да, – все машинально поддакивала я, – а знаешь, мне сегодня надо отдохнуть. Шутка ли – такой нервный день. Надеюсь увидеть тебя завтра у себя в гостях. Посидим, повеселимся.

Джейн недоверчиво усмехнулась, видимо, понимая – и мое состояние и то, что я хочу избавиться от нее на сегодня:

– Не будем загадывать, Джин. Когда будет время, тогда и будет… – тут она с удивлением прервалась, – Дэн? Уже?!

– Вы тут? А я искал вас, девочки, – услышала я за спиной радостно-возбужденный голос Дэниела.

– Уже выступил? – спросила я.

– Как видишь. Пойдемте, совет обсуждает решение.

– Бросаете меня? – шутливо вздохнула Джейн.

– Как можно? – возразил Дэниел, – но нам с Джинджер надо очень много друг другу сказать.

Мне это не понравилось. Но сопротивление Дэниелу обречено на провал по определению.

Мы пошли обратно в аудиторию. Дэниел отвел меня на задние ряды, где я сидела с Джейн, и обнял меня за плечи. В этот момент я поймала на себе взгляд мисс Лейн, что-то пишущей до этого. Мне показалось, я слышу как откалывается целая глыба льда и в этих бледно-голубых глазах наконец показался человек. Ее лицо как будто стало светлее.

Я почувствовала, что готова задремать на плече Дэниела, как вдруг сквозь услышала бодрый голос мистера Хили:

– Мисс Руад, поздравляю! Совет присваивает вам степень доктора.

Я встала и по привычке протянула руку для рукопожатия, но мистер Хили вдруг поцеловал ее, прямо как Дэниел тогда в клубе. Это уже какой-то вирус джентльменства. Но, надо отметить, приятный вирус.

– Пойдемте ко мне в кабинет, мисс Руад, разберемся с бумагами, и я отпущу вас.

Когда мы вышли из аудитории, к нам вдруг подошла мисс Лейн.

– Подождите, мисс Руад. Джинджер, подождите!

– Слушаю вас, мисс Лейн, – вся напряглась я в ожидании нотаций и чего-нибудь похуже.

– Я не знаю как вам удалось переубедить Дэниела пересмотреть его совершенно несостоятельную концепцию. Все понимают, что вы просто хотели помочь ему, я же не слепая: вашу манеру изъяснения я вижу за версту и ваше соавторство…

– Это не я, – спешно прервала я поток, – это он сам, мисс Лейн. Мы с ним даже почти не говорили о науке. Разве что в контексте музыки. Может быть творческое самовыражение помогло ему? Помните мои слова на конференции в день нашего личного знакомства? Я чувствую как Дэниелу помогает творческое самовыражение даже в науке.