Но сейчас об этом думать не очень-то хотелось. Меня сильно нервировало, что Джейн, возможно, пытается заочно свести меня с кем-то, кто по характеру больше подошел бы ей самой. Может быть это я стала слишком подозрительной и все действительно так, как она говорит. Но непростые отношения с бывшим мужем, закончившиеся еще не так давно, не позволяют мне спокойно смотреть на мужчин как на ученых, у которых нет мысли ко мне приставать. А Джейн отличается слишком большой жизнерадостностью, чтобы это понять. К тому же она никогда не была замужем и в отношении меня считает, что лучшее лекарство от любви – другая любовь. Сколько раз уже говорила ей, что если надо будет, обойдусь без сводничества! Если и в этот раз меня тащат на свидание, общение с Джейн ограничится только кафедрой. Хотя бы на некоторое время. И все же стоит проверить, вдруг я действительно найду какой-то интересный материал для своей работы? Ну, или даже можно просто отдохнуть после тяжелого, неудачного дня.

Кажется, в этот момент я поняла Джейн: как же ценно это ощущение «подумаю потом, а сейчас просто сделаю то, что хочу». Пожалуй, мне действительно стоит пойти развеяться. Может быть не так все плохо в этих клубах, как я себе представляю.

Однако я забыла важную вещь и поняла это только по возвращении домой. Как мне стоит одеться? Не спросила я Джейн, а стоило бы. Будет потеха, если у меня в таком дне будут спрашивать удостоверение и говорить как я должна одеваться. Плевать, оденусь как всегда: юбка-клеш в шотландку, белая майка и темный пиджак. Это меня еще никогда не подводило. Кроме, пожалуй, одного случая во время моей учебы, когда пожилая преподавательница не стала слушать мой доклад, сказав, что здесь колледж, а не панк-рок концерт и что стоило бы одеться скромнее. Ну, пожалуй, именно это для клуба и подойдет, если вызывает раздражение у почтенных ученых матрон.

Глава 2

А вот и клуб, о котором говорила Джейн. На вид приличное заведение, вот только ядовито-голубые неоновые вывески слишком уж красноречивы. Так и кричат: «Пей, спи с кем попало, умри никем!» Наверное, зря все-таки я сюда пришла, однако назад дороги нет. Согласилась на встречу, придется идти в клуб. Я попыталась пройти, открыв дверь, но тут активизировался охранник, до этого стоявший у входа как статуя:

– Девушка, к сожалению мест нет, – автоматическим голосом произнес он.

– Вы лжете! – завелась я. В другое время я не обратила бы внимания на такое рядовое хамство, но неудачная конференция и мысль о том, что Джейн ждет меня в клубе, а я не могу встретиться с ней, меня доконали.

– Девушка, мест нет. Я ничем не могу вам помочь.

– Да я просто жить не могу без вашего клуба, – попыталась я вложить побольше яда во фразу, – но у меня встреча с подругой, которая, возможно, уже там и я не могу ей позвонить, потому что из-за музыки не слышно звонка и…

– К сожалению я ничем не могу вам помочь. Придется подождать пока звонок смогут услышать или ваша подруга выйдет.

Я готова была просто свалить несчастного на пол и прорываться к Джейн с боем, чтобы вытащить ее из клуба и спокойно поговорить с ней на улице или дома, но на мое счастье она вышла сама. Я узнала ее только по лицу – ее облик изменился до неузнаваемости: обычный для блондинки Джейн конский хвост превратился в хаотичный начес, у глаз совершенно театральные стрелки, а по сравнению с ее прозрачным сиреневым платьем с блестками мой розовый пеньюар смотрелся бы как одежда монахини.

– Пропустите ее, пожалуйста – даже по-детски звонкий голос Джейн зазвучал как-то похотливо-хрипло, как у джазовых певиц, – это моя подруга.

В довершении всего Джейн показала прекрасную белоснежную улыбку. Меня пропустили, но мое настроение ни капли не улучшилось от этого. Джейн, поправив свои сбившиеся волосы в серебряных блестках, взяла меня за руку и повела в зал.

– Ну ты и нашла что надеть, Джинджер, – снова зазвенел ее голос, – ты ведь уже не на конференции.

– Прости, Джейн, – огрызнулась я, – как-то плохо осведомлена насчет клубных нарядов.

– Просто ты слишком хорошо одета, по-официальному: пиджак, юбка-миди. Пойми, люди ходят сюда развлекаться, а не одеваться.

– Такое внимание к одежде со стороны не имеющих вкуса охранников говорит об обратном. Умри, логика.

– А здесь никому и не важна логика, за это мне и нравится отдыхать здесь. Можно отдохнуть от науки и серьезной маски.

– А для меня это не маска, это моя настоящая личность. Мне не от чего отдыхать.

– Вот потому охранник и не пропустил тебя. Ты – человек-наука, никогда не выныриваешь из этого болота и это по тебе видно всегда, даже когда ты красиво одета. Но я не предлагаю тебе меняться в одночасье, тем более что мой друг, о котором я тебе говорила, пришел именно ради тебя. Подожди, я сейчас его приведу. Присядь пока.

Джейн указала мне на столик без свечей в стакане и без таблички, находящийся довольно близко к пустой сцене, а сама пошла в гущу танцующих, но не стала там задерживаться и, пройдя сквозь толпу, прошла к столику, стоявшему чуть поодаль от танцпола. За столиком сидел какой-то мужчина, насколько можно было судить о сидящем человеке, довольно высокого роста.

Джейн, присев, о чем-то заговорила с ним, показывая в мою сторону. Мужчина поправил длинные черные волосы и встал. Они вдвоем подошли ко мне. Мужчина действительно оказался высоким: на голову выше Джейн, которая и сама была далеко не Дюймовочкой – пять футов и девять дюймов.

– Джинджер, это мой старый друг Дэниел Фордж. Дэн, это моя подруга и коллега Джинджер Руад, – представила Джейн нас друг другу.

Я подала руку для рукопожатия:

– Очень приятно, мистер Фордж.

Мой новый знакомый вдруг наклонился и поцеловал тыльную сторону поданной руки. Надо же какой рыцарь, хм…

– И мне, миссис Руад, – прозвучал мне в ответ густой бархатный голос.

– Мисс, – поправила я, и предложила, – Садитесь.

Мы с Джейн уселись, а мистер Фордж по очереди подвинул наши стулья поближе к столу, после чего сел сам. Признаться, так не делал никто из моих знакомых мужчин и это меня несколько удивило. Откуда он взялся такой, словно из романов галантного века?

– Джинджер, – деловым тоном начала Джейн, – после конференции в нашем с тобой разговоре ты рассказывала, что хочешь основательнее заняться фольклором, попутешествовать по стране. Дэн очень хотел бы помочь тебе с материалом. Мы с ним, кстати, в колледже писали вместе научные статьи, когда были в группе по религиоведению. Так что он отличный соавтор.

– Не надо, Джейн, – по-видимому смутился «Дэн», – это было давно, да и как автор я ничего не стою, но со сбором материала помочь мог бы. Только поэтому я хороший соавтор.

– Спасибо, – ответила я, желая прекратить этот вечер комплиментов и ложной скромности, – со сбором материала я прекрасно справлюсь сама. Единственное, чего бы мне хотелось, это общаться с живыми людьми, слушать мифы и легенды из первых рук. А мистер Фордж, как я понимаю, такой же ученый, как и мы с тобой. Кстати, вас на самом деле так зовут? Уж очень это имя смахивает на псевдоним.

– Это имя отражает мою сущность, так что в каком-то смысле оно настоящее.

Я хмыкнула, демонстрируя, что подобный высокопарный слог не способен произвести на меня впечатление. Однако мой новый знакомый продолжил:

– Я действительно простой ученый, который вынужден изучать историю и мифологию по сохранившимся посудинам, сказкам и преданиям, читать монографии и статьи, но все же я с детства питал неподдельный интерес к культуре своих предков, кельтов. Со временем я узнал, что среди моих предков кого только нет – ирландцы, валлийцы, цорнцы, ольстерцы и много кого еще. Хотя сам я считаю себя ирландцем.

Мне стало не по себе от такого сеанса самолюбования. Можно подумать, что этот человек кому-то дает здесь интервью, хотя никто его не спрашивал о предках, а биографические данные (в том числе детство) – вообще последнее, что мне хочется узнать от незнакомого человека.

– Понимаю, – съязвила я, чтобы как-то осадить это импровизированное интервью, – по паспорту у вас одна национальность, в душе – другая, в генах – третья.

Ну и что же вы на это скажете, мистер Самопровозглашенное светило науки?

– Нет, Джинджер… вы позволите вас так называть?

– Не позволю. Джинджер я для Джейн и родителей. Моя фамилия Руад.

– Джинджер, какая муха тебя укусила? – отважилась подать голос Джейн, но я посмотрела на нее, давая понять, что в нашу словесную дуэль вмешиваться не приходится. Тем временем мой собеседник продолжил, на удивление миролюбиво:

– Миссис Руад…

– Мисс! – напомнила я.

– Прошу прощения. Итак, мисс Руад, о своей национальной принадлежности я сказал просто так, чтобы проиллюстрировать свой интерес к древней кельтской культуре. На самом же деле я подвожу разговор к тому, что мы с вами – если вы, конечно, не возражаете – могли бы прекрасно поработать вместе, Джейн сама сказала, что вы ищете тему, касающуюся мифов, сказок и легенд. А это мой конек, я очень люблю связанные с этим темы.

– А еще у вас богатый внутренний мир, понимаю. У меня тоже, к слову сказать.

Как же он надоел! То он «питал неподдельный интерес», то «это его конек». Дальше что? Сказал бы уже прямо: «Я все знаю о кельтской культуре, а вы тут все так, погулять вышли». Небось еще и удивляется про себя, что женщина умеет читать, писать и – о, Боже! – знает, что такое кельтская мифология. Прекрасно знаю такой тип самоуверенных ученых мужчин. Они любят красивых женщин как красивую игрушку, а умных женщин – как диковинную зверушку вроде говорящего попугая или делающей трюк обезьянки: «Смотрите, это умная женщина, она может не только красить губы, но и знает несколько умных слов – „мифология“, „этногенез“, „ареал“, как необычно и удивительно!»

Бархатный голос снова зазвучал миролюбиво:

– Я не сомневаюсь в богатстве вашего внутреннего мира, мисс Руад. Иначе я не просил бы Джейн о встрече с вами. А сегодня днем она как раз сказала мне, что вы занимаетесь той же темой, что и я. Думаю, мы могли бы сработаться.