Опасаясь, что кто-нибудь мог бы счесть этот жест слишком интимным, девушка поспешила вернуться в спальню, но при этом подумала, что граф был очень любезен.

Если бы ее привез Тони, он высадил бы сестру у гостиницы и сразу вернулся бы в «Мулен». Об ужине он бы и не подумал, а она, слишком усталая и взволнованная, чтобы заказывать еду, легла бы спать голодной.

Валерия поймала себя на мысли, что ей хотелось бы, чтобы Тони принял приглашение графа завтра пообедать вместе.

Проснулась Валерия позже, чем обычно. Она даже не слышала, когда пришел Тони, хотя накануне долго не засыпала, ожидая прихода брата. Ей хотелось услышать его рассказ о вечеринке.

Солнечный свет пробивался сквозь задернутые шторы.

Валерия встала с постели и выглянула в сад. Она знала, что не увидит графа у фонтана.

«Наверное, он уже жалеет, что пригласил нас с Тони на обед», — подумала она.

Вчера она оставила дверь в гостиную открытой, чтобы услышать, как вернется Тони. Теперь дверь была закрыта.

— Значит, брат все еще спит. Еще когда он был ребенком, Тони любил поспать утром. Во время школьных каникул мама всегда говорила: Пусть спит. Ведь в школе их поднимают чуть свет.

Валерия решила и на этот раз не будить брата. Она позвонила и, когда пришел слуга, заказала французский завтрак: горячие круассаны, кофе и фрукты. Слуга принес ей тарелку лесной земляники, которую она очень любила.

Последний раз она наслаждалась ею во Франции, когда была здесь с мамой. Валерия надеялась, что на небесах, где несомненно пребывает теперь ее мать, она не узнает о том, что ее дочь прошлой ночью присутствовала при непристойном танце Мими Блан. «Мама была бы потрясена», — подумала девушка.

Она снова сказала себе, что никто из их родных не должен узнать о том, что она была в «Мулен-де-ля-Мер». Они бы очень рассердились, и не только на нее, но особенно на Тони, который привел ее туда.

В этот момент дверь отворилась, и Тони заглянул в гостиную.

— Мне показалось, что здесь кто-то ходит, — сказал он.

— Наверное, слуга разбудил тебя, когда принес мне завтрак, — ответила Валерия. — Извини. Ты вчера поздно вернулся?

Тони вышел из своей спальни в длинном халате с отделкой из тесьмы на груди, что придавало этому одеянию сходство с военной формой.

— Бог знает. Могу только сказать, что уже светало, и звезды на небе исчезли.

Валерия рассмеялась.

— Должно быть, вечеринка удалась? — спросила она.

— Вечеринка? — переспросил брат. — О да, конечно!

Казалось, ему не хотелось говорить об этом.

Заказав себе завтрак, Тони уселся в кресло у окна и стал ждать, поскольку ему хотелось чего-нибудь более существенного, чем круассаны.

— Граф доставил тебя домой благополучно? — спросил он.

— Конечно, — ответила сестра. — И даже сначала накормил меня, потому что я проголодалась. О Господи! Я же совсем забыл об этом, — воскликнул Тони. — Но я сомневаюсь, что в «Мулен» можно было достать поесть что-нибудь подходящее для тебя.

— Если там что-нибудь и было, должно быть, все вроде их шампанского. — Тони промолчал.

— Граф пригласил нас с тобой сегодня на обед. А еще он обещал показать мне волнорезы на Бискайском побережье. Я читала о них, пока мы плыли на яхте.

— Он пригласил нас на обед? — спросил Тони.

— Он вообще был очень любезен. Вчера он угостил меня очень вкусным ужином в маленьком ресторанчике. Я так и представляла себе настоящий французский ресторан.

— Должно быть, он славный малый, — заметил Тони.

Помолчав, он спросил:

— Ты не против того, чтобы пообедать с ним вдвоем? Я договорился о встрече с Рене. К тому же, когда встречаются трое, это всегда ни то ни се.

Валерия была поражена, услышав это.

— Но… граф говорил, что Рене… одна из тех, кого называют… дамами из «Мулен»?

— Да, — ответил брат. — И она очень мила.

Он встал, подошел к окну и продолжал, стоя спиной к сестре:

— Я понимаю, тебе кажется, что общаться с Рене неуместно, но, скажу честно, Вэл, я хочу видеть ее. Она рассказала мне много интересного о представлении и о канкане. Между прочим, сегодня вечером я увижусь со всеми танцовщицами.

— Еще одна вечеринка? — спросила Валерия.

— Ну да, конечно, — поспешно согласился Тони, как будто недоговаривал чего-то. Но сестра только спросила:

— Ну и что же тогда… буду делать я?

Он повернулся к ней:

— Послушай, Вэл, я сам знаю, что поступаю плохо. Но подумай: для меня ведь это единственный способ развлечься, как мне давно уже хотелось. Завтра мы встретимся с твоими французскими родственниками, весьма скучными, судя по тому, что я о них слышал. А потом мы вернемся домой, и папа снова будет водить меня на помочах, как маленького ребенка.

Он говорил с такой горечью, что Валерия, любившая брата, ответила:

— Конечно, дорогой, я понимаю. Л пообедаю с графом, а если мне повезет, и он пригласит меня еще и на ужин, то я приму его приглашение. Иначе мне придется остаться здесь одной. Но ты должен пообещать мне…

— Что же?

— Что ты никогда, никогда и никому не расскажешь о том, что мы здесь делали. Папа пришел бы в ярость, а мама огорчилась бы, узнав, что я была в «Мулен-де-ля-Мер».

— Я это понял вчера, когда поглядел на Мими Блан, — ответил Тони. — Конечно, она потрясающая. Рене мне говорила, что так, как Мими, больше никто не танцует, кроме «La Goulue» в Париже, которой Мими подражает.

— В таком случае ты должен понять, что мне совсем не хочется идти вечером в «Мулен».

— Если ты уверена, что все будет хорошо… — сказал Тони. — Я знаю, что поступаю неправильно, — повторил он. Эта манера всегда легко признавать свою неправоту и готовность извиниться обезоруживали его родных еще с тех пор, как он был маленьким мальчиком.

— Развлекайся, — сказала сестра, — а я сама о себе позабочусь.

Тони вздохнул с облегчением, затем сказал:

— Для француза этот граф ведет себя вполне по-джентльменски. Надеюсь, он не позволял себе вчера ничего лишнего?

— Конечно, нет. Он отвез меня домой и пригласил нас обоих пообедать с ним. Он не сказал, когда зайдет за нами, но я буду готова к половине первого.

— Тогда мне лучше удалиться раньше, — заметил Тони. — И не стоит вдаваться в объяснения по поводу того, чем я буду заниматься.

— Нет, конечно, — согласилась Валерия, хотя ей хотелось бы узнать, что он имеет в виду.

Она надела одно из лучших дневных платьев кузины Гвендолин и подумала, что посмотреть волнорезы вместе с графом будет даже лучше, чем с братом. Тони всегда признавался, что осмотр достопримечательностей наводит на него скуку.

Тони уже успел переодеться и вошел в ее спальню. Выглядел он весьма впечатляюще. Светловолосый, голубоглазый, с точеными чертами лица, — истинный англичанин.

— Ну, я пошел, — сказал он.

Валерия повернулась к нему. Она уже наложила тушь на ресницы и слегка подрумянила щеки.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она.

— С этим, видно, ничего не поделаешь. Но ты кажешься слишком юной и несомненной леди, несмотря на подкрашенные губы.

— Возможно, граф не заметит этого, — ответила она. — Да и вряд ли он даже допускает, что леди можно встретить в «Мулен».

— Это правда. Ну, до свидания, Вэл, — сказал Тони. — Ты просто чудо, и я очень благодарен тебе.

Он слегка чмокнул ее в щеку и вышел, хлопнув дверью. Валерия слышала, как он быстро сбежал по ступенькам, и подумала, что он, как школьник на каникулах.

«По крайней мере он счастлив, мама, — подумала она. — И я не верю, чтобы с ним приключилось что-нибудь плохое, прежде чем мы завтра уедем».

Валерия подкрасила губы и надела шикарную шляпу, которая очень шла к ее платью.

«В таком наряде я буду выглядеть немного старше», — подумала она, повертев на пальце обручальное кольцо.

Никому и в голову не придет, что она еще недавно танцевала на балу в Букингемском дворце.

Выйдя в гостиную, она посмотрела в окно. У нее мелькнула ужасная мысль, что граф может не приехать за ней, что она может никогда больше не увидеть его. «Но я хочу, очень хочу увидеть его», — подумала девушка.

В этот момент дверь в гостиную открылась, и слуга объявил:

— Месье граф де Савен, мадам!

Валерия обернулась. Граф вошел в гостиную. Он показался ей еще привлекательнее, чем накануне.

— Бонжур, мадам Эрар! — произнес он, поднося ее руку к губам.

— А я… как раз думала о том… действительно ли вы хотите со мной пообедать, — проговорила она, вдруг почувствовав странное смущение.

— Я просил вас об этом и был бы разочарован, если бы вы отказались, — ответил граф.

— В таком случае я с удовольствием принимаю ваше предложение, но мой… Т-тони очень… благодарил в-вас за приглашение, н-но сказал, ч-что х-хочет н-непременно встретиться с д-друзьями, — сказала Валерия, запинаясь. По выражению лица графа она поняла, что он вовсе не удивился.

— В таком случае, если вы готовы, лошади ждут, я отвезу вас в одно довольно приятное место, которое, надеюсь, вам понравится.

— Не сомневаюсь. А вы не забыли о том, что я хотела увидеть?

— Баскский берег? Я помню все, что вы говорили мне, — ответил граф. — Должен заметить, что сегодня вы кажетесь еще красивее, чем вчера, хотя, казалось бы, это невозможно.

Поскольку они говорили по-французски, Валерия не ожидала, что ее может смутить его комплимент. В Англии она столько раз слышала нечто подобное, что ее это перестало трогать.

Но теперь неожиданно она почувствовала, как краска заливает ее щеки, а ресницы дрожат.

— Должно быть, мужчины столько раз говорили вам это, что вам надоело слушать, — заметил вдруг граф почти резко.