Макс тоже сильно изменился. Он стал более уверенным в себе, более жестким. Даже в отношении со мной. К концу третий недели – удивляюсь, как до сих пор Эдди не нашел нас, чтобы за уши тащить домой – этого стоило ожидать. Не знаю, как там я, но Макс изменился и все-таки в лучшую сторону. Какие-то черты я стала узнавать в нем, которые были присущи моему мужчине. А за нехваткой Энцо Макс хотя бы немного, но мог меня успокоить.

Правда, я не могла не думать о возвращении. Тем не менее, время в 2013 году тянется по-иному и там прошло всего-то пара дней (или вообще и дня не прошло, я не очень в этих подсчетах), поэтому технически, возможно это и не так уж плохо, что мы так долго находимся в Древнем Египте. К тому моменту, как мы все-таки вернемся домой, Эдди уже найдет Энцо, и я спокойно отправлюсь за ним.

Но после этого я возьму отпуск на целый год. Пусть новенькие работают, я уже утомилась от этой бесконечной смены времен и погодных условий. Как бы я не любила быть подле фараона, жара была убийственной. Кондиционеров во дворце сильно не хватало.

Тем не менее, в полном комфорте и удовлетворенности оставаться было трудно. Были вещи, которые меня напрягали. Самая главная из них – мобилизация. Зор на днях устроил смотр молодых сынов, к которым он лично вышел, чтобы осмотреть каждого. Мне не хотелось думать о худшем. В тот момент, когда они все при виде нас поклонились нам, мне вообще ни о чем больше думать не хотелось, можно было смело выносить – просто, когда неизбежность стала накатывать, пришлось ее принять.

Зор собирал армию. Сегодня это были просто мальчики от двенадцати до шестнадцати лет, завтра, или через пару лет, это будут воины. К тому же Зор все-таки рассчитывал породниться с тем соседним государем, заведя парочку наследников с его дочкой, а значит, добавить его армию к своей. И, к сожалению, это все было не ради праздного любопытства или же каких-либо возможных развлекательных мероприятий.

Зор готовился к войне. К завоеванию. Надеюсь, мы не слишком сильно изменили историю Древнего Мира, оставив его в этом времени готовиться к захватнической миссии. Одно радует, по крайней мере, мы хотя бы с ним, и если что… Не думаю, что как-то это спасет мир, особенно с нашим с Максом теперь новым статусом.

Впрочем, не важно.

Где-то внутри меня в один прекрасный день – к концу месяца нашего пребывания здесь – все-таки кольнул укол совести. Я посчитала, что уже прошло достаточно времени в 2013-м, чтобы вернуть Энцо, по которому я патологически скучала, и все-таки начала зудеть над ухом Макса.

– Ты должен с ним поговорить, – настаивала я, пока фараон разбирался с проблемами насущными.

Надо было решить дела дальних уделов, где царила засуха. Вот он и разбирался, сидя на троне в своем тронном зале, пока мы с Максом, стоя за ним, шушукались.

– Перестань приказывать мне, что я должен, а что нет, – строго ответил мне Макс.

Говорю же, изменился мой напарник славно. Вот и попробуй теперь его убеди.

– Но Макс, нам нужно вернуться в свое время, мы больше не можем ждать.

Он ухмыльнулся.

– Что? Неужели тебе надоело быть любимицей Правителя?

Я вздохнула.

– Теперь я понимаю, конечно, почему ты здесь хотел изначально остаться, – поддела я его. Макс остался недоволен, но меня даже взглядом не осчастливил. – Но, так или иначе, мы слишком сильно меняем историю.

– Ты этого не знаешь.

– Что-то я помню только Рамзесов и Тутанхамона, ни о каком Зоре-завоевателе речи ни в одном учебнике не шло.

– Зор еще ни одну войну не развязал, – отмахнулся Макс.

– Да, потому что армию еще не добрал, – кивнула я. – Сам знаешь, кому и что он отправил позавчера.

А именно – с гонцом ближайшим государствам письма о союзе, который, по словам нашего славного Правителя, «…укрепит наши отношения и объединят нации…». Зор сколачивал огромную армию, и это нравилось мне все меньше и меньше. Не ровен день, когда он выпустит всех своих воинов и натравит их на какую-нибудь Европу. И что тогда станется со всеми, кто еще не родился, но должен был? За Энцо я стала переживать теперь гораздо больше.

– Он просто заключает союзы, – отмахнулся Макс.

У него даже осанка стала какой-то… королевской. Выправке можно было позавидовать. Помимо всевозможных дел, которыми мы с Зором тут занимались, эти двое любили помахать мечами, что было довольно занимательно, но помимо этого давало понять, что Макс креп не только духом.

– Сегодня союзы, завтра объявление войны. Что ты будешь делать тогда?

Макс внезапно резко посмотрел на меня и буквально задавил взглядом. Все-таки что-то мужское и первобытное в нем взращивалось в Древнем Египте намного успешнее, чем в нашем времени. Я почувствовала себя букашкой, которую вот-вот раздавят.

– Я последую за ним, куда бы он ни пожелал идти, – сквозь зубы проговорил Макс. – Перестань вести этот разговор. Ты не в том положении, чтобы говорить со мной в таком тоне, женщина.

Я вздохнула.

– Макс, очнись, ты может быть и в Древнем Египте, но я все еще из 2013-го. Так же, как и ты.

– Возможно, но благодаря мне ты сейчас стоишь подле Повелителя, а не валяешься в грязи среди черни.

Я вытаращилась на Макса, который посчитал тем временем, что все сказал и вернулся наблюдать за происходящим дальше.

– Я бы могла обидеться, Макс, – аккуратно сообщила я.

Он лишь ухмыльнулся, как это делает обычно какой-нибудь настоящий Король, которому до этого разительно все равно.

– Но ты не можешь, так ведь? – Он снова одарил меня своим тяжелым властным взглядом. – Потому что все в моей власти.

– Даже Зор? – Замерла я.

– Зор – мой Повелитель. И я устал из раза в раз повторять тебе одно и то же.

Я взяла паузу, поразмыслив обо всем, что здесь происходило. Макс решил, что разговор исчерпан. На самом деле в его голосе было угадывалось терпение, которое он как будто бы выказывал по отношению ко мне только лишь потому, что этого требовали обязательства. Я знаю, Макс горы свернет ради Зора, но он заигрался в правителя. Да и я тоже.

– А я устала от твоего тона, Макс, – грустно вздохнула я.

Сначала он кинул на меня взгляд а-ля «смерд посмел осквернить святыню?!», но, увидев на моем лице лишь усталость и тоску по дому – по Энцо в частности – сменил свой гнев на милость, подарив мне снисхождение.

– У тебя был выбор, Сирина, – более спокойно произнес Макс.

– У меня он до сих пор есть, – лишь поправила я.

Его глаза сверкнули сомнением, он слегка нахмурил брови, не испугался, но как будто не понял, к чему я веду, что я хочу этим сказать. Что-то все-таки екнуло, он захотел знать и одними глазами как будто бы приказал мне объясниться.

Как месяц подле Фараона в Древнем Египте меняет человека из нашего времени.

– Но я все еще выбираю остаться, – добавила я. – И все еще потому, что ты мой друг. Если бы мне пришлось снова идти сюда, я бы поступила так же. Но, Макс… – я взяла его за руку, призывая к большему снисхождению и мягкости, – мы должны уходить.

Он проследил за моим жестом, пару секунд изучал мою ладонь, державшую его руку, а затем глубоко и тяжело вздохнул.

– Он ведь счастлив, знаешь? – Признался вдруг он. – Он наконец-то получил то, что хотел получить всю свою жизнь. Он столько рассказывал мне о том времени, когда по праву должен будет стать Правителем. У него были такие громадные планы, такое бесподобное будущее. Даже с его желанием войны, он ведь прекрасный правитель, ты же видишь!

В его голосе зазвучала преданность и восхищение, он как будто говорил о своем идоле, своем боге, своей мечте. Даже голос у Макса зазвучал по-другому. Я мягко улыбнулась.

– Я знаю, Макс, – покрепче сжала его руку я.

Тень легкой грусти и внезапно накатившей невыносимой тоски легла на его лицо. Макс, наконец-то, понял, что эта притворная игра, в которую мы играли, подошла к концу. Как бы это ни было приятно, нам нужно было уходить. И нет ничего в этом мире, что бы могло нас задержать.

То ли Макс не хотел, чтобы я видела его лицо в этот момент, то ли он поддался чувствам, но он внезапно притянул меня к себе и обнял одной рукой. Так, как это делает родной брат, заботясь о своей любимой сестре. Я почувствовала это. А почему одной рукой? Да потому, что вторая, как обычно, лежала на рукояти его бронзового клинка. Любил он эту игрушку больше жизни.

Я соскучилась по Максу. Все это время он постоянно был с Зором, держался его так, словно был самим шерданом1. Так и было, по сути, но это же были совсем другие отношения.

Тем не менее, Макс, наконец-то, принял решение. Правда, оставалось некоторое маленькое обстоятельство: фараон Древнего Египта.

Как и говорил когда-то в самом начале Макс, так просто взять и сбросить бомбу на него было нельзя. Мой друг начал становиться очень похожим на змея искусителя. Оставаясь ночью в покоях Зора, Макс начал вкрадчивые разговоры о нашем времени. Сначала он основывался на том, что соскучился по дому, потом медленно перешел к историям о том, чего достигла цивилизация за все то время, пока Зор не правил Египтом.

Через пару дней, впечатленный рассказами, Зор уже в который раз просил рассказать ему о тех новинках и изобретениях, до которых додумалось – додумается – в свое время человечество. Ему это нравилось, но, к сожалению, пока я видела на лице Зора только интерес, какой проявляет ребенок, просящий рассказать ему о том, как живут дикие аборигены в африканских джунглях.

Но это уже было начало. Я не сомневалась в том, что теперь мы уже к чему-нибудь придем, особенно после того, как видела грустное и отрешенное лицо Макса. Он, конечно, рисовал на лице улыбку, но глаза были полны печали. Я понимала, что он был готов отдать Зору этот мир, весь Египет, все времена мира, целую вселенную, только чтобы видеть, как Зор счастлив.

Я знаю, мне довольно сложно понять, что такое быть разрубленным напополам и как именно Зор вернул Макса к жизни, но мой друг был действительно предан новому Фараону. Вся его искренность, преданность и благодарность вкладывалась в каждое его слово, жест, поступок. Он делал все, чтобы только Зор не задумывался ни о чем плохом. А Зор, в свою очередь, никогда не требовал от Макса ничего лишнего, ни единого поступка, который мог бы его унизить или показать, что только Зор здесь главный. По крайней мере, так было сначала.