— А в армии служил?

Заржал откровенно:

— Я? — ядовитая ухмылка. Шумный вздох, подавляя смех. Прокашлялся. — Нет. Сначала не нашли… чтоб забрать. — Рассмеялась уже и я (сдержано), не прокомментировала. — А потом… и интерес отпал… — немного помедлил, — не без кое-каких рычагов. А ныне — уже и поздно.

Остаточный мой хохот — и наконец-то совладала с собой.

— Так, подожди, — пронзенная мыслью, вмиг замотала я лихорадочно головой. — А по профессии ты кто? — несмело улыбаюсь.

Взор в глаза — даже приподнял голову:

— Че? — гогочет. — Тоже дипломную хочешь мне защитить?

— Дурак, что ли? — обижено я гаркнула, спрятав взгляд.

— Да че ты, Малыш? Шуток не понимаешь? — захохотал. Расселся. Привстала и я. Обнял, сгреб в охапку — и усадил себе на колени, прижав спиной к своей груди. Шепотом развеселым на ухо: — Лично мне понравилось. Все как в аптеке — получите… распишитесь.

— Ну, — надула я губы еще сильнее. — Не все такие, как я там. Наш универ тем и славится, что не взятками рулит, а знаниями.

— Ага, — заржал враз. — Потому и тачки такие дорогие у некоторых преподов. Вообще… никто и никогда не отменял ленивых двоечников, которым тоже нужен «билет профпригодности», а потому… почему бы и нет? Отличная оферта.

— А ты и такое слово знаешь? — заржала я.

И едва не хором:

— А ты нет?

Загоготал Мирон, поражаясь моей издевке:

— Да ладно? Когда это я успел так спалиться? — хохочет.

— Было дело… было… — добро иронизирую. — Ладно, — перебиваю, причем саму себя. — Так кто ты по профессии?

Рассмеялся пристыжено:

— Только не ржи! — сдавленный смех Мирашева. Молчу партизаном — давлю в себе любые позывы ответить ему тем же. — Электрик.

— Да ладно! — невольно визгом. Живо провернулась в объятиях. Взор в глаза: — Не врешь?

— А че? Нет… — гыгыкнул сдержано.

Хмыкнула. Развернулась.

— А че? — загыгыкал взвинчено. — Слишком простецкое, что ли? Или думала на мордобойщика, палача и «предпринимателя» меня там учили?

— Палача? — и снова обернулась, обрушивая взгляд ему в лицо.

Ядовито ухмыльнулся, цыкнув зубом:

— Пред-при-нимателя, — ехидным вердиктом.

* * *

— И че, маму никогда не искал? — несмело шепнула я, уже едва не засыпая в его теплых, нежных объятиях, убаюканная различными его откровениями, веселыми историями из жизни, юности…

Тихо рассмеялся:

— Шутишь? Эту ш*лаву? Если уж нахуй дети свои не нужны — вон… за сколько времени ни разу не попыталась связаться… Ладно, я — дол***б, если верить Кряге и бате покойному, но этот… Серега — он-то… хоть до раны прикладывай цацу… Чего его так, а? И потом, мы были еще малыми. Да, непослушными забияками, но как все дети… Нет, Вероник. — Жестко, приговором: — «Умерла»… так умерла.

Жуткая, жалящая тишина пролегла между нами, язвя воспоминаниями, ощущениями…. Размышлениями.

— А ты? Когда своим-то звонить будешь? Небось, ждут с новостями… да и так, в гости.

— Ну куда мне? — гаркаю. Хотя…. И явно лгу, причем не так ему, как себе — находя оправдания. Синяки только по телу еще кое-какие остались, а так — глянешь в зеркало… кроме как новой прически (А Мирашев меня даже в парикмахерскую сводил — не понравилось ему, почему-то, его собственное творение «ровнятеля») — … всё, как прежде.

Да и опять Рожа — что… врать? А потому… нет, не хочу.

Но поддалась уговорам. Отзвонилась, успокоила. Наплела вынужденно с три короба, что с Женькой пока, как и прежде, останусь жить. Что ее родственники с нормальной работой подсобили — и точка. Успокоила маму, что все хорошо… и если что, Рожа всегда за мной присмотрит. В общем, д*рьмово стало на душе — но… если хоть чуток тем станет спокойнее свою рутину переминать, то и мне хорошо…. Ибо, что еще надо?

Глава 33. Побег

Утро. Еще на часах и десяти не было, как кто-то совсем бесчеловечный (после вчерашней-то попойки) устроил нам резкий «подъем». Сначала мобильный стал разрываться на части, едва успевал Мирашев принимать звонки за звонками, а затем — уже и в дверь постучали.

— Собирайся, ехать надо! — приговором для меня послышались слова из коридора в сторону зависшего в растерянности Мирона. — блядь, че ты стоишь, думаешь?! — гневное. — Эти суки там расхуечат все к чертям собачьим, пока мы тут я*ца морочим!

— Вызвони мне Майорова! — приказом.

Разворот — и уверенно пошагал Мирашев ко мне, застывшей на пороге спальни в не меньшем шоке.

— Да че ему звонить?! Он уже давно туда поехал!

— МНЕ — бешеным криком, — НАБЕРИ ЕГО! — рявкнул около меня, не оборачиваясь. Ухватил за локоть — и силой потащил в комнату. Закрыл дверь. Глаза в глаза. Звонкий выдох: — Я уеду. Может, до завтра. Не знаю. Ни хуе не знаю, че там, как там… получится. Сейчас вызвоню Алису Майора, помнишь же ее? — Несмело, молча киваю, пряча взгляд. Продолжил: — Побудет она с тобой. Присмотрит. Только молю, — ухватил внезапно меня за плечи и встряхнул; поддаюсь — снова сцепились взоры. — Не начуди. Потерпи. Ник, я тебе верю… но тебе самой будет страшно. А пацанов приставлять — сама понимаешь… Да и там мне они нужны. К твоим же, — кивнул, — к Жаровой этой твоей, нет смысла. хуе его знает, что это там за суки были… с тобой в лесу. И отступятся ли они от мысли завершить начатое, если вдруг узнают, что ты жива осталась. Короче, тебе безопаснее будет здесь, у меня в хате, и под присмотром этой. Она хоть и тупая давалка, но драться, как и пушкой пользоваться… отлично умеет — бывший мент. Я вам ствол оставлю… если че — шмаляйте без разбору. Код от сейфа — 111–105[27]. Как по УК — не перепутаешь. Но прошу… ради меня… не начуди, а? Дождись. Хорошо? — пристальней уставился, казалось, желая проникнуть, забраться в самую душу. Несмело, немного запнувшись, киваю покорно. Испуганно и дальше таращу на него очи. Продолжил: — Я бы тебя с собой взял, но нельзя. Потерпи.

Стук в дверь. Шаг, отрываясь от меня — дернул за ручку деревянное полотно.

Молча протянул мужчина ему телефон:

— Кто там? — удивленно мотнул головой Мирон.

— Ма-йор, — не меньше того поражаясь, гаркнул Гость. — Сам же просил…

— Ах, да, — тотчас выхватил… — Привет, братан, — пошагал в коридор, бросая нас наедине. — Слушай, тут такое дело к твоей Алисе есть… — послышалось издалека, обрывками. — Нет, я сам… Номер скинь…

* * *

Только и удалось провести Его взглядом до машины, украдкой выглядывая из-за штор. Замер у черного джипа на мгновение (в который только что за руль прыгнул этот его, странный знакомый). Прощальный взор Мирашева на окна — и вдруг заметил меня. Улыбнулся печально (пристыжено, с привкусом вины). Ответила тем же, машинально тут же поджав губы. Разворот — живо открыл дверь — и заскочил на переднее пассажирское сидение. Зарычал, взревел мотор. Тронулись с места…

— Ну че там? — послышался неожиданно голос Алисы за моей спиной. — Уехали?

Живо поворачиваюсь, отпуская штору.

Молча кивнула — и прошла мимо, едва (нечаянно) не задев плечом. В спальню — одно только желание: поскорее остаться одной, спрятаться от назойливого внимания новоиспеченной «подруги», кроя заодно малодушные слезы позора, страха и боли. Кроя искренность.

Не последовала та за мной. Что ж… благодарю за учтивость.

* * *

Странный, назойливый шум, галдеж послышался из кухни. И пусть я не любитель подслушивать чужие разговоры, но этой курице, Алисе, как-то вовсе не доверяю. Не знаю, ревность это во мне говорит, или еще чего, нелепая предвзятость к бабам, но — увы. А потому — направиться в туалет, заодно прислушавшись, кому та звонит. И вообще, вдруг она с Мазуром заодно? Как не крути, они все же — одна шайка. Может, сия барышня не только с Миры и Майорова штаны спускала, но и со всех троих?

— Не, ты прикинь?! — различаю слова. — Да меня ты послушай, дура! Задолбала перебивать! Знаешь, че он мне позвонил и к себе позвал? Дело, блядь, у него есть! — возмущенное. — Ага, решился! — паясничая. — Держи рот шире! Я тоже уши развесила, примчала стремглав, а он, ублюдок, сам куда-то свалил. Меня, главное, оставил вместе с этой своей, полоумной. Нет, я конечно не раз слышала, что он отморозок конченный, но не до такой же степени! Это уже, как по мне, перебор! Я! Я, блядь, должна сидеть (более того, наверно, еще и ночевать придется!) с этой его тупой малолетней ш*лавой и следить за ней! Представляешь?! Значит, они сейчас дела порешают — и поедут на радостях бухать и Трахаться, а мне сиди и, я не знаю, волком вой, что ли?! Нет, ну если тебе надоело это чучело — брось ее, зачем кому-то что-то навязывать? Я не пойму… А боишься, что хату выставит, так не води к себе! — Немного помолчав: — Да, фу! Видела бы ты ее! Я вообще не понимаю, как у него на нее встает! Коротко стриженная, зачуханая; ни сисек, ни ж*пы! Ага, — вдруг заржала, видимо, в ответ на слова собеседницы. — Ты ему это предположение скажи, так он тебя саму в цвет неба перекрасит! Дура, не о том ты думаешь! Нормальный он! Сколько его не видела, всегда с какими-то бабами да шарится! Да еще какими, что я даже там рядом не валялась! А тут… ну, не знаю, может, от скуки заскок какой случился, для разнообразия. Или на спор. А может, вообще, в карты выиграл… или проиграл! Короче! Зря я только свое парадное белье напялила. Нехрен было рисковать. Свалил этот хуе, — уже более сдержано, обижено. — А Витька если запалит — точно леща схвачу.

…лязгнула я нарочно дверью, дабы уведомить своего «конвоира», что его служба окончена, и он может валить нахуй, на все четыре стороны, и там спать спокойно.

* * *

Бесцельно шаталась по городу, пытаясь собрать осколки мыслей хоть во что-то толковое, внятное. Что, куда… и как теперь? Что дальше?