По пути он натолкнулся еще на троих друидов и, выхватив кинжал, кинулся на них. Того, кто преграждал ему дорогу, он ударил лезвием в грудь, другого пнул ногой, третий же, вопя, сам кинулся прочь.

Шум погони он различил лишь тогда, когда почти уже миновал заросли священной рощи. Но здесь его ожидал новый сюрприз. Прямо на него бросились несколько друидов-стражников, а на открытом пространстве за рощей он обнаружил толпу явившихся к святилищу по случаю праздника бретонцев. Их было множество, даже женщины с детьми. Кое-кто из сопровождавших их мужчин пустился наутек, но часть бретонцев ринулись помогать стражам рощи.

Ролло успел увернуться от брошенного в него дротика. С размаху левой рукой он чиркнул кинжалом по груди одного из друидов и, заслонясь его телом, принял на себя еще два копья. Сражаться с ношей на плече было крайне неудобно, поэтому, швырнув в атакующих изувеченный труп жреца, Ролло со всех ног помчался прочь.

Он не сразу осознал, что почти инстинктивно движется в сторону пещеры Мервина, но менять направление было уже поздно, так как со всех сторон надвигались преследователи. Он несся как ветер, делая гигантские скачки, однако дорога в гору требовала неимоверных усилий, и когда он оказался на плато, то окончательно растратил силы.

Никогда ранее он не замечал, что девушка так тяжела. Все его существо кричало ему – брось ее. Почти не беспокоившие его трещины в ребрах теперь мучительно ныли от каждого толчка, он задыхался. Но Ролло был упрям и редко отказывался от задуманного. Поэтому он замер лишь на миг, переведя дыхание и поудобнее устроив на плече безжизненное тело Эммы. Ему необходимо добраться до зарослей с другой стороны плато. Спуск очень крут, но у викинга не было иного выхода. Хотя нет – был! Он понял это сразу, когда увидел, как снизу из зарослей навстречу ему движутся вооруженные бретонцы. Он резко свернул и бросился в глубь пещеры.

Шкура у входа была откинута, и новый, незнакомый ему друид разводил в очаге огонь. Он едва успел встать, привлеченный шумом, как Ролло по рукоять вогнал ему в грудь кинжал. Затем, сбросив Эмму на пол, викинг схватил несколько пылающих головней из огня и, задернув шкуру, подпалил ее. Повалил густой дым, но мех воспламенился не сразу. Ролло пришлось крюком с бечевой проломить череп первому же ввалившемуся в пещеру преследователю и пинком отшвырнуть второго. Шкура затлела, взметнулось пламя.

Ролло перевел дыхание, наблюдая, как стена огня отсекает его на какое-то время от преследователей. Он слышал их яростные вопли и вой у пещеры. Дым ел глаза, Ролло огляделся. У него оставались считанные мгновения, а сделать надо было много. Заново укрепив у пояса крюк, он вытер кинжал о бедро и бросил его в ножны. Схватив один из мешков овата, он свалил туда кое-что из остававшейся снеди, и хотя не был уверен, что там, куда он отправляется, все это ему понадобится, умирать с голоду все равно не собирался. Потом он схватил пучок свечей, кресало и трут и наконец повернулся к девушке.

Эмма тупо сидела на полу пещеры, не сознавая своей наготы, и беспомощно моргала, когда в глаза попадал едкий дым. Ролло рывком поставил ее на ноги и повлек за собой в глубь пещеры. Девушка послушно, как животное, двигалась за ним. На узком карнизе над озером она стала скользить и оступаться, и Ролло опять взвалил ее на плечо. Недавно он уже проходил здесь с куда более тяжелым грузом. Но тот человек был мертв. Эмма, впрочем, тоже была жива как бы наполовину, да и сам викинг не знал, что его ждет. По крайней мере, смерти от руки своих преследователей он избежал. Понял он это, когда достиг уводящего во тьму прохода, а на другом краю озера появились бретонцы. Ни один из них не решился двинуться далее. Пораженные, они стояли над озером, постепенно умолкая. Ролло приостановился на миг и, опустив Эмму, подтолкнул ее во мрак, сам же не удержался от того, чтобы не сделать в сторону преследователей непристойный жест. Бретонцы снова загалдели. Кто-то запустил факелом, и он, шипя, погас в водах озера. Ролло рассмеялся, и ему гулко ответило эхо – тысячи голосов. Викингу стало не по себе, но он отогнал страх. Старики твердят, что в подземельях обитает всякая нечисть, но сам он еще никогда никого не встречал. И если трезво рассудить, то ожидающие его по другую сторону озера бретонцы с их тяжелыми секирами куда опасней, чем тьма подземелья. Поэтому, взяв руку девушки, он торопливо зашагал вниз, в кромешный мрак и леденящий холод.

Ролло помнил, что где-то неподалеку он оставил Мервина. И действительно – вскоре он едва не споткнулся о тело и выругался сквозь зубы, налетев на выступ скалы. Приостановившись, Ролло высек огонь и зажег свечу. Желтый колеблющийся свет лег на влажные стены. Мервин полулежал, привалившись к стене. Рядом с ним, окутанная пеленой волос, стояла девушка. Ролло опустил руку на ее плечо.

– Птичка, ты слышишь меня? Это я, Ролло. Мы спасены. Ты понимаешь, что я говорю?

Эмма слегка повернула голову, и он увидел отражение пламени свечи в ее остановившихся глазах.

– Проклятые колдуны, что они сделали с тобой?

Ему стало не по себе. В толще скалы он находился в компании мертвеца и безумной. Бесстрастие Эммы пугало Ролло. Даже ее нагота не вызывала никаких чувств.

– Что же, идем, – проговорил наконец викинг. – Надеюсь, эта чертова дыра куда-нибудь да приведет нас.

Они долго брели при неверном свете сальной свечи, пробираясь по извилистому коридору и углубляясь все далее в недра подземелья. Туннель становился все уже. Вскоре Ролло потерял всякое представление о направлении. Не ощущалось даже легкого дуновения воздуха. Их тени причудливо ломались на покрытых влагой камнях. Но не было здесь и того, чего Ролло страшился. Тех, кто приходит из иных миров. Лишь тишина звенела в ушах тысячами цикад. Чтобы немного ободрить себя, Ролло заговорил. Бранил друидов, загнавших их сюда, размышлял вслух, где они могут находиться. В пещере становилось все холоднее, при дыхании с уст срывался пар.

Несколько раз они натыкались на человеческие останки в истлевших лохмотьях. Один из покойных даже сохранил кожу и длинные волосы. Ролло, привыкнув, что опасаться следует только живых существ, теперь, однако, испытывал смутный трепет и все сильнее стискивал ладонь девушки, словно черпая в ней силы. Он не сразу заметил, когда ее рука дрогнула и пошевелилась.

– Мне больно, – негромко проговорила она.

Ролло остановился как вкопанный, установил свечу на каменном выступе и стал пытливо вглядываться в лицо Эммы. Взгляд ее прояснился. Больше не оставалось сомнений – она приходит в себя.

– Великие боги! Птичка, ты узнаешь меня?

Она лишь мгновение вглядывалась в него при свете свечи, затем нахмурилась, словно вспоминая. И вдруг улыбнулась:

– Ролло, это ты! Благодарение богу, какая удача!

Он тут же заключил ее в объятия, счастливо смеясь. Злые силы отпустили ее! Он верил, что так и будет. Она ведь так упряма, у нее столько сил, что никакими чарами не одолеть ее.

– Ролло, где мы? Здесь так темно! Куда девались эти ужасные друиды?

– Далеко. Не бойся, Птичка, я никому не дам тебя в обиду, ибо ты снова со мной.

Он прижимал ее к себе, гладил по волосам, пропахшим дымом. В холодном мраке пещеры она была такой теплой, живой, хрупкой. Теперь она вновь стала человеком, живым существом, к которому его мучительно тянуло. И Эмма покорно доверилась его рукам. Ролло коснулся губами ее виска. Он чувствовал, как она замерла, ее упругая грудь мягко упиралась в его тело, словно обжигая его. Такая покорная, нежная, прильнувшая к нему… Он и представить такого не мог. Эта дикая кошка, ничего не ведающая о любви и шарахающаяся от одного мужского взгляда, теперь доверчиво затихла в его объятиях. Нет, он не зря рисковал сегодня. И он заслужил награду.

Дрожь, возникшая в глубине тела, словно передалась девушке. Она чуть изогнулась в его объятиях, и Ролло почувствовал, что от прикосновения этого покорного, совершенно нагого тела сходит с ума. Ее близость наполнила его желанием, от которого кружилась голова. Он забыл свои опасения, забыл мрак сводов, забыл о безвыходности их положения. Могучее, долго сдерживаемое стремление обладать ею билось глухими ударами в висках. Эмма не вырывалась, не противилась ему. Он запустил руку в ее густые волосы, ласкающие пальцы заскользили по ее шее и вниз, по спине. Он почувствовал, как неровно застучало ее сердце, ощутил дрожь ее тела. Осторожно, боясь спугнуть эту дивную минуту, Ролло склонился и слегка коснулся губами ее плеча, провел языком по шее и мочке уха. Эмма вздохнула и бессознательным движением откинула голову.

Ролло возликовал. Эмма уступала ему! Может, в ней еще и жил страх перед ним, но, пока ее разум пребывал в полумраке, ее тело отвечало его ласкам. Она была воплощением страсти и нежности, и теперь он держал это сокровище у своей груди. Придерживая ее одной рукой, Ролло ласково гладил ее другой. Плавный изгиб бедра, затрепетавший от его прикосновения живот… Его ладонь скользнула к груди. Соски под его пальцами набухли, и девушка снова изогнулась, почти повиснув у него в объятиях. Он продолжал целовать ее шею у ключицы – там, где бьется голубая жилка. Девушка тихо застонала, и ее голова легла на плечо викинга. Он чувствовал ее прерывистое дыхание на своих устах. Сейчас она полностью покорилась, и это доставило ему ослепительную радость.

– Эмма, – выдохнул он, словно в предсмертный час, и с жадностью впился в ее рот, закрыв глаза и позабыв обо всем на свете, испытывая лишь восторг от прикосновения к этим припухшим, чуть влажным губам. Вокруг все поплыло, и он качнулся вперед, прижав девушку к стене пещеры и не прерывая поцелуя.

Это было ошибкой. Эмма вздрогнула. До этой минуты прикосновения викинга успокаивали ее и дарили огромное наслаждение, но холодный камень вернул ее к действительности. Все еще пораженная неведомыми прежде ощущениями, она не вырвалась, но широко распахнула глаза. Перед ней был Ролло! Ролло! Что он делает? Как она оказалась так близко от него? Эмма уперлась в плечи норманна обеими руками, пытаясь оттолкнуть. Прежний страх проснулся в ней, удвоившись, когда охваченный страстью варвар крепче сжал ее в объятиях.