— Думаю, что да. Я не такая уж глупая, лорд. И я понимаю, что, по-вашему, все должны думать. Роберт мне ничего не говорил, но все-таки я поняла, что тот человек, который напал на него в Париже в прошлом году, не был обыкновенным грабителем, так ведь?

Дандас уклончиво улыбнулся.

— Чем меньше об этом говорить, тем лучше.

— Это я тоже понимаю. Когда он вернется, лорд?

— Если бы я знал, то сказал бы вам. Скоро, очень скоро. Вот все, что я могу вам обещать.

Он был сама любезность. Проводил Изабеллу до двери, тепло пожал руку, улыбнулся, сказав:

— Осторожнее с вашими друзьями, дорогая. Всюду есть чуткие уши. И случайно оброненные слова — словечко здесь, словечко там — могут сильно навредить вашему мужу.

— Так шпионы собирают информацию? Это вы пытаетесь объяснить мне?

— Может быть. Еще кое-что я хотел бы вам сказать. Предупредите своего юного брата, чтобы он держался подальше от одного роскошного игорного клуба. Он может потерять не только деньги.

Встревоженная Изабелла поспешила спросить:

— В чем провинился Ги?

— Ни в чем, насколько мне известно. Но своевременный совет лишним не будет. Знаете, эти молодые люди, легкомысленные, неразумные. А я знаю многое о компании, которая имеет обыкновение там собираться. Уверен, что нет необходимости что-либо добавлять.

Генри Дандас был осторожным человеком, сказал немного, но Изабелла задумалась: не предостерегал ли он ее умышленно о Люсьене и шевалье, хотя в течение зимы она совсем мало встречалась с ними. У Изабеллы были и глаза и уши. Она слышала последние политические сплетни и догадалась, что теперь, когда война разразилась снова, оппозиция, во главе с Дандасом и Уильямом Питтом, использует любую возможность, чтобы дискредитировать нынешнее правительство и снова прийти к власти. Любые секретные сведения, которые доставит им Роберт, станут мощным оружием в их руках.

В течение зимы все внимание Изабеллы было сосредоточено на муже, и она не подумала, что стоит расспросить Ги, как он проводит время, но теперь вспомнила предупреждение Венеции. Что происходило в уединенных дорогих комнатах Лейлы Вернон? Поздние ужины для джентльменов под прикрытием игры в карты? У Изабеллы возникло чувство, что она может быть вовлечена во что-то темное и непонятное, пока с ней рядом нет Роберта, который мог бы дать ей совет и защитить.

После того случая в Париже, внезапное озарение, открывшее ей, что Роберт стал для нее целым миром, не оставляло ее, но Изабелла стеснялась сказать мужу об этом. Вместо словесных излияний она пыталась показать свое чувство нежностью и заботой и делала это так искренне, что даже Мэриан стала подумывать, не ошибалась ли она относительно своей невестки. Изабелла воспользовалась первой же возможностью, чтобы поговорить с Ги насчет его игорных дел, и он легко развеял ее опасения.

— Ради Бога, Белла, за кого ты меня принимаешь? Иногда я хожу туда с другими парнями из Министерства. Что в этом может быть плохого? Лейла Вернон чертовски приятная женщина, и, конечно, ужины у нее великолепные.

— Чем вы там занимаетесь? — с любопытством спросила Изабелла.

— Едим, пьем, разговариваем, играем понемногу в вист, фаро. Шевалье обычно держит банк.

— И это все?

— А чего ты ожидала? Оргий? Все очень респектабельно.

— Разве? У Лейлы Вернон определенная репутация.

— Если ты имеешь в виду то, что я предполагаю, то могу тебя заверить, действует она очень осторожно. — Ги по-мальчишески улыбнулся ей. — Молокососу, вроде меня, не добиться от нее милостей.

Изабелла нахмурилась.

— Надеюсь, что нет. — Может быть, он и прав, но сомнения у нее остались. Судя по слухам, Лейла Вернон спокойно раздаривала свои милости. — Ты мог бы взять меня туда с собой? — продолжала она.

— Боже милостивый, конечно, нет! Это место не для тебя. Роберт меня убьет за это.

— Ладно, будь осторожен.

— Не будь же такой гусыней, сестренка, — нежно сказал Ги. — Я знаю, что делаю.

— Надеюсь, что это так.

Наверное, ей следовало поиграть немного с Люсьеном, попытаться выяснить, почему он был таким настойчивым, кто он на самом деле и чего шевалье хотел от нее и Роберта. Когда Люсьен пришел, как и обещал, с визитом, она была любезна, предложила ему освежающие напитки и приняла приглашение прокатиться в его красивом новом фаэтоне. Она была награждена мрачным взглядом Мэриан, когда спустилась вниз в своей хорошенькой шляпке и весеннем платье, которого Мэриан не видела раньше, но Изабелла не стала обращать на это внимание, радуясь, что помогает Роберту в его секретной работе, и не задумываясь, что ее поведение может быть истолковано неправильно.

Случайная встреча с Венецией в магазине, недавно открытом неким мистером Свенном, где обе выбирали перчатки, напомнила ей об обещании, данном Перри, о котором Изабелла едва не забыла.

— Мама настаивает, что я должна выбрать себе подвенечное платье, — равнодушно сказала Венеция, раздумывая, купить ли перчатки из кожи бледно-лавандового цвета с крохотными жемчужными пуговками.

— Но свадьба состоится через несколько месяцев, не так ли?

— Да, в начале октября.

— Я привезла несколько восхитительных эскизов одежды из Парижа в прошлом году. Не хочешь ли ты выпить со мной чаю и посмотреть их? Там много новых идей, а некоторые модели были созданы специально для Жозефины. Я видела ее на приеме в Тюильри, она выглядела обворожительно.

Договорились, что Венеция навестит Изабеллу в следующий вторник, и, вернувшись домой, она послала Эдуарда с запиской к Перри. Изабелла выполнила свое обещание. Теперь дело было за ним.

Наступил вторник, они пили чай и рассматривали рисунки модных фасонов, когда раздался стук во входную дверь, и вдруг Изабелла испугалась. А если Венеция рассердится, выбежит или устроит сцену?

Вошел Хоук.

— Капитан Конвей спрашивает, можете ли вы принять его, леди, — сказал он, и прежде, чем она могла сделать замечание о таком странном совпадении, Перри уже был в комнате, красивый и великолепный в своей новой капитанской форме. Венеция встала, листки выпали из ее рук. Оба они смотрели друг на друга, не отводя глаз, еще минута — и они обнимутся. Изабелла пробормотала какое-то извинение и выскользнула из комнаты. Больше она ничего не могла сделать, только оставить их разбираться между собой. Она пошла в свою гостиную и оставалась там, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, и увидела Перри, удалявшегося от дома быстрой пружинящей походкой, не знакомой ей раньше. Потом Изабелла вернулась в гостиную. Венеция стояла у окна, глядя ему вслед. Она повернулась к Изабелле.

— Зачем ты это сделала? Почему? Почему? — с упреком повторяла она.

— Я ничего не сделала. Не думала, что так получится.

— Нет, ты это сделала нарочно. О, Изабелла, я так безумно счастлива и так одновременно расстроена. Но все-таки спасибо тебе огромное, — и она обняла свою кузину.

— Что случилось?

— Я еще не знаю. Но все это время, когда я думала, что он ненавидит меня, он искал со мной встречи. — Венеция прижала руки к своим горячим щекам. — Я должна идти. Больше не могу задерживаться.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Не спрашивай, но это чудесно и страшно. А ты ведь останешься нашим другом, правда? Если он станет писать мне и посылать письма сюда, ты позаботишься, чтобы я их получала, ладно?

— Не знаю, — с сомнением начала Изабелла.

— Но ты ведь не можешь отвернуться от нас теперь, не можешь? Ну, пожалуйста, Изабелла.

— Хорошо, — вздохнула она, — если я должна…

— Я знала, что ты согласишься. Так и сказала Перри. А теперь мне действительно пора идти.

Венеция вдруг стала настолько другой, что Изабелла удивилась: неужели любовь оказала свое магическое действие, и они осмелятся бросить вызов родителям, условностям и справедливому негодованию сэра Хьюго Декстера, в последнюю минуту оставленного молодой невестой. Изабелла не ожидала, что будет участвовать в заговоре. Но если она должна это сделать? Она на мгновение испугалась при мысли, что сказал бы Роберт о ее необдуманном решении быть почтальоном для влюбленных.

Май сменился июнем, а Изабелла, скрывая всепоглощающее беспокойство о Роберте, старалась выглядеть веселой, начала принимать некоторые приглашения, от которых до сих пор категорически отказывалась. Британию захлестнула военная лихорадка. Генри Дандас убедил Уильяма Питта снова занять место в Парламенте. Он произнес речь, получившую отклик по всей стране, эта речь вдохновила его друзей и привела в ярость врагов. Добровольно вступить в армию выразило желание столько людей, что проводить рекрутский набор не потребовалось. Каждый день утром в парке они проходили обучение, прежде чем разойтись по своим конторам, театрам или клубам, а звуки горнов и барабанов перекрывали уличный шум. Поговаривали о вторжении, но никто, казалось, больше не волновался. Вызов носился в воздухе: «Пусть Бони творит свое злодейство, Британия готова ко всему».

Несмотря на все эти лихорадочные приготовления, жизнь продолжалась. Изабелла продолжала бывать в обществе Люсьена, и он с тревогой обнаружил, что простая деревенская девушка, которая так быстро теряла голову от его обаяния, сама научилась обольщать и дразнить ложными обещаниями и оказалась гораздо умнее, чем он ожидал. Казалось, она вроде бы отвечает на его настойчивое ухаживание, но всегда держала его на расстоянии, так что временами он в полном отчаянии забывал о своем задании и о том, насколько оно важно.

— Она играет с тобой, друг мой, — сказал ему шевалье однажды, — заставляет тебя бегать кругами, а ты не можешь вытянуть из нее ни слова. Она отлично знает, чем занимается ее муж, но нет ни единого шанса, что она тебе об этом расскажет.