Видя, что столь абстрактные наставления привели юного ученика в замешательство, старик избрал более доступный метод, чтобы объяснить то, что он хотел до него донести.

– Скажи, Аласдар, что ты чувствуешь, когда у тебя получается повторить рисунок, который я только что тебе показал?

– Ну… Наверное, я доволен, что у меня вышло!

О’Ши окинул камеру взглядом своих светлых глаз.

– Странное ощущение для такого места, как это, верно? Было бы естественнее, если бы ты, находясь в тюрьме, думал о мести, изнывал от желания наброситься на первого же английского солдата, который войдет в камеру. Но происходит совсем другое! Пусть на несколько секунд, но тебе удается почувствовать себя счастливым. Разве это не доказывает, что богатство, любовь, свобода и слава не являются подлинными источниками счастья? Мы скорее черпаем в них удовольствие. Нет человека, который бы к ним не стремился. Однако истинного счастья они дать не могут, потому что его источник – в нас самих. Маленькие радости жизни дарят нам большое счастье, в то время как значительные свершения приносят лишь счастье эфемерное. Поэтому помни: «Carpe diem!»

* * *

Шли дни, и выживать в жутких условиях тюрьмы становилось все труднее. В камере ютилось, прижимаясь к стенам, четыре десятка мужчин и женщин, и из-за тесноты постоянно возникали ситуации, с которыми было тяжело мириться тем, у кого оставалось хоть немного чувства собственного достоинства и стеснительности.

Они спали вповалку, и чья-то рука или нога часто вторгалась в личное пространство Александера. Мальчик даже не пытался возражать. Он теснее прижимался к О’Ши и, если сон не шел к нему, подолгу слушал ночные звуки и вглядывался в темноту, представляя себе луну и звезды, в созерцании которых заключенным было отказано. Окружавшее его отчаяние проявлялось в приглушенных рыданиях и вскриках. Временами, однако, эти звуки сменялись стонами и вздохами.

Александер был не маленький и прекрасно понимал, что там происходит. Тело против его воли отвечало на эти шумы, а перед глазами возникали нескромные видения. Даже в невыносимых условиях существования и в безнадежности человек не мог отказать себе в одном – он хотел любить. Этими мимолетными объятиями пленники пытались убедить себя, что они все еще остаются людьми.

Тюремщики отняли у них пледы, поэтому мужчины ходили в одних рубашках, день ото дня ветшавших. Истощенные силуэты в лохмотьях больше походили на живых привидений в приемном покое чистилища, чем на людей. Раз в три дня узникам приносили маленькую жаровню и пять брикетов торфа для обогрева. Воды им давали мало, и использовалась она только для питья. В итоге немытые тела становились желанным приютом для любой заразы.

Состояние здоровья священника постоянно ухудшалось. Рана, которую никто не удосужился перевязать, загноилась. Его ляжка раздулась, стала черной, как уголь, и причиняла ему ужасную боль. Однако несчастный никогда не жаловался и стоически переносил страдания, продолжал наставлять своего юного друга. Александеру удалось уговорить тюремщика, приносившего им пищу, отдавать ему порцию священника, поэтому теперь он ловил в подставленную полу рубашки двойную норму сваренной на воде овсяной каши, чтобы потом поделиться ею с О’Ши.

Покормив старика, Александер просил его рассказать ему что-нибудь из кельтской мифологии, в которой реальность переплеталась с волшебством. О’Ши снедал жар, однако рассудок его оставался ясным, и он выполнял просьбу: видеть горящие любопытством глаза мальчика было для него огромным удовольствием. Иногда к ним подсаживались и другие пленники. Пусть на час или два, но сказочные повествования отвлекали их от страшных реалий, согревали сердца. Особенно Александеру нравились истории о воинах, чьи имена он знал с раннего детства. Культура народа, от которого произошли его собственные предки, живо интересовала его, и он с жадностью впитывал любые знания, передаваемые ему другом. Рассказы же о легендарном ирландском воине Кухулине он слушал как зачарованный.

– Знаешь ли ты, почему его так назвали? – спросил у него аббат.

– Наверное, потому что он был беспощадным в битве?

– Беспощадным? Что ж, пожалуй, таким он и был. Но именем своим он обязан не этому. В древние времена знаменитый кузнец Кулин позвал в гости короля, которого звали Конхобар, сын Несс[24]. Тот, в свою очередь, позвал на празднество юношу по имени Сетанта, который привлек внимание монарха благодаря своей исключительной ловкости в игре в мяч. Когда король прибыл на праздник, Кулин спросил у него, всех ли своих приближенных он с собой привез. Король забыл, что пригласил Сетанту, и ответил хозяину дома, что никто больше не придет. «Я спрашиваю, потому что хочу спустить с привязи пса, который охраняет мои стада. Только тремя цепями, каждую из которых держат три могучих воина, можно его удержать. Что ж, закроем ворота замка, а пес пускай погуляет!» Сказано – сделано. И надо же, чтобы как раз в это время юный Сетанта подошел к за́мку! Пес набросился на него, оскалив пасть, но припозднившийся гость схватил его и с такой силой швырнул о каменную колонну, что чудище тут же испустило дух. На шум прибежали люди короля Конхобара. Все стали дивиться небывалой силе юноши, и только кузнец был недоволен – ведь его стада остались без охраны. И тогда Сетанта сказал, что послужит ему сторожевым псом, пока он не найдет себе нового. Великий друид и советник короля Катбад дал молодому силачу новое имя – Ку Кулин, что значит «пес Кулина».

– И сколько сражений Кухулин выиграл? Он долго прожил?

– Он победил многих воинов, я даже не могу сказать сколько! Он был самым сильным воителем в Ирландии, никто не мог перед ним устоять. Но не только благодаря телесной силе побеждал этот человек – он обладал мудростью. Это очень важное качество для хорошего воина. Мудрость позволяет избежать ошибок, которые могут стать роковыми.

Старик замолчал, заметив недовольную мину Александера.

– Я уже говорил тебе, что при желании можно научиться почти всему в этом мире. А еще хорошо бы помнить, что у всех есть слабые стороны, даже у таких героев, как Кухулин. Он погиб, пронзенный копьем, в битве с армией королевы Меб. Так захотела фея Морриган, любовь которой Кухулин в свое время отверг. В момент смерти она села ему на плечо, и враги Кухулина отрубили ему голову и выпили его кровь. В то время был такой обычай – пить кровь поверженного противника, чтобы его силы перешли к тебе. Долго Ольстер[25] оплакивал его…

– Моя бабушка была родом из Ольстера! – с гордостью заявил Александер.

– Неужели? Я знал, мой мальчик, знал, что в твоих жилах течет и ирландская кровь! Откуда она была родом?

– Из Белфаста.

– Bе́al Feist…[26]

– Дед рассказывал, что в молодости ее называли Badb Dubh.

– Черная ворона? В кельтской мифологии это один из ликов богини войны Морриган, которая в сражении внушает воинам мужество или страх. Выходит, ты, Аласдар Ду, у нас внук ирландской богини?

И оба рассмеялись. Усталый О’Ши прилег на землю. Белобородый старец, он куда больше походил на друида, чем на католического монаха-расстригу. Подумав, что его друг уснул, Александер устроился рядом, чтобы поделиться с ним теплом своего тела. Осипшим от боли голосом священник проговорил:

– Знаешь, малыш, в каждом мифе есть частичка правды. Сотни поколений рассказчиков из уст в уста передают историю своего народа, добавляя к ней детали, которые, на их взгляд, могут ее приукрасить и помочь ей запечатлеться в умах слушателей. Чудовища, боги – существовали ли они в реальности? Конечно же, да! И у тебя, Аласдар, есть свои чудища – то, чего ты боишься. И ты почитаешь своих собственных богов, то есть свои идеалы. О таких вещах легче рассказывать, если облечь их в форму, которая передает те чувства, которые они нам внушают, правда же? Вспомни, как бард рассказывает о деяниях героев своего клана. Кухулин был человек из плоти и крови, смертный, как мы с тобой. Но легенды говорят, что в бою он превращался в страшное чудище, жаждущее крови. Его волосы вставали дыбом, рот становился таким широким, что в него могла поместиться голова человека, один глаз уходил в череп, а второй, наоборот, вылезал из орбиты и становился красным. Выразительная картинка, правда? Это не что иное, как аллегорическое изображение воинственной ярости. Тебе самому довелось испытать это чувство там, на Драммоси-Мур.

Александер озадаченно воззрился на старшего товарища.

– Но я ничего особенного там не сделал, – пробормотал он, краснея.

– Это неправда. Ты сделал намного больше, чем думаешь. Ты бросил вызов своим страхам – этим чудовищам, которые пожирали тебя изнутри. Так же, как Кухулин, ты бросился на помощь своим богам – своему отцу, клану, родине. Согласен, результат получился не тот, на который ты рассчитывал. Но к намеченной цели можно идти разными путями, и однажды ты найдешь свой. Не забывай только, что все мы люди, а значит, несовершенны. И не всесильны. Каждый из нас должен научиться извлекать как можно больше пользы из своих достоинств и недостатков. Тебе, Александер, тоже придется принять свои слабости. Для кельтов это было в порядке вещей. Настоящими недостатками они считали трусость, безволие и плохие поступки. Но в этом тебя невозможно обвинить, мой мальчик.

– Но я нарушил… Из-за меня отец…

– И у Кухулина были слабости. Он был, как и мы, человеком… Сказал ведь великий Сенека: «Errare humanum est»[27]. Воинственная ярость заставляла его совершать поступки, за которые ему потом дорого приходилось платить. Ты же помнишь, что однажды в кровавой схватке он убил своего сына Конлайха, приняв его за врага? А убийство Фердиада, друга детства, с которым они вместе учились владеть оружием? Язвительные речи королевы Медб, с которой они были врагами, заставили его сразиться с Фердиадом (тот в это время служил Медб) и, к своему горю, убить его. Люди же, несмотря ни на что, превозносили Кухулина до небес. Нельзя сворачивать с пути добра, Аласдар, только, к несчастью, он часто бывает извилистым и тернистым. Кухулин был хранителем своего народа – почетный удел, и он по мере сил старался быть достойным его. Мой мальчик, скоро ты отсюда выйдешь и вернешься домой, к родне. Они все поймут и простят проступок, который ты сам себе простить не можешь!