Сердце билось, как у загнанного зверька. Может, и не наблюдает за ней никто вовсе, старалась она убедить себя. Но предчувствия её редко обманывали.

Беа резко остановилась и принялась ждать. Если услышит что-нибудь подозрительное — побежит вперёд так быстро, как только сможет. Если же нет — то попеняет себе за излишнюю подозрительность и поспешит дальше.

К несчастью, её опасения подтвердились. Кто-то нагонял её: шёл тихо, но всё же слышно. Беа, сама удивившись своей резвости, припустила с места, но уже через пару секунд поняла, что проиграла. Её нагнали чуть ли не сразу, прижали к себе и, прежде чем она закричала, знакомый голос тихо проговорил:

— Тише, это я, Клод.

Беа оказалась на свободе и тут же развернулась к неожиданному «пленителю». Это и в самом деле был Клод! Она настолько сильно обрадовалась, что в первое мгновение, не задумываясь, обняла его, но потом сразу же отступила. Она даже не посмотрела в глаза Клоду, очень смутившись своему поведению.

— Как ты нашёл меня? Почему ты вообще ещё здесь?

Беа полагала, что Клод сразу после их прощального разговора уехал в Париж. Но выходило, что два месяца он провёл в Лавале по какой-то причине… Беа, впрочем, уже догадывалась, по какой. И это снова приводило её в смущение.

— Я должен был убедиться, что вы с Тристаном в порядке, собирался дождаться, пока ты примешь постриг… и только в этом случае уехать.

— А как ты узнал, что я сегодня решила сбежать?

— Мать-настоятельница передала мне через служку… Она знала, что я остался в городе.

Беа промолчала, про себя поражаясь смекалке тёти. Та знала, что племянница может быть в безопасности с этим молодым человеком и попросила присмотреть его за ней. А Беа ещё удивлялась, почему мать Клеменция так легко приняла весть о том, что она в одиночестве пойдёт до Парижа.

— Понятно, — сказала она. — Думаю, нам надо идти. Скоро станет известно, что я сбежала. И не только монахиням, но и всему Лавалю…

— И тем, кто хочет убить тебя, — добавил Клод.

Беа кивнула.

Вскоре они вышли на дорогу паломников. Конечно, по ней ходили не только паломники, но и люди, которым сподручнее было добраться этим путём, а не главным, что вёл в Ман. Большую часть дня Беа и Клод провели на дороге в одиночестве. Для неё стало в какой-то мере открытием, что они с Клодом могут так хорошо и просто общаться. У них, вообще-то, никогда не возникало сложностей в этом плане, но чаще всего Клод и Тристан вели несерьёзные разговоры, а Беатрис просто слушала или не слушала в зависимости от настроения. Теперь же Беа как будто заняла место своего брата, за исключением того, что с Клодом они говорили не о войне, сражениях или турнирах, а друг о друге.

О ней Клод уже знал немало, а вот для неё история Клода стала откровением. Он оказался бастардом одного бретонского сеньора, именем которого не желал называться, но обучался военному искусству вместе со своими законнорожденными братьями. Беа могла представить, что ему жилось нелегко: редко когда рождённые не в браке бывали счастливы, особенно если отцы ставили их на одну ступень с рождёнными в браке.

— Мне пришлось доказывать не только себе и отцу, но и всем вокруг, — говорил он безоблачным тоном, глядя куда-то за горизонт, — что я достоин находиться рядом с ними, с моими братьями, быть равным им. Но клеймо незаконнорожденного осталось со мной навсегда. Такое никогда не забывается, как бы хорош ты ни был. А потом отец отдал меня в оруженосцы графу де Жуиньи, и там мне жилось немногим лучше. Граф де Жуиньи относился ко мне, как к своему сыну, но моих товарищей это только злило, так что и я, в конечном счёте, от такого расположения графа мало радости находил. Но потом он отправился в крестовый поход — и все оруженосцы вместе с ним. Мне удалось отличиться, и граф это запомнил. Так я и стал рыцарем.

— Мой отец тоже участвовал в крестовом походе, — заметила Беа.

— И его звали? — с лёгкой улыбкой посмотрел на неё Клод.

Беа вспомнила, что настоящее своё имя ему так и не раскрыла.

— Его зовут сэр Эдмон Марильяк. Но я предпочитаю оставаться мадемуазель Бринье. Не для тебя, конечно, для всех остальных… — добавила она.

Её сердце забилось быстрее, когда боковым зрением она заметила, что Клод взглянул на неё после этих слов.

На ночь они остановились в стороне от дороги и развели огонь. Беа опасалась, что их могут заметить: вряд ли наёмники дремлют, скорее всего, уже идут по их следу… Вдруг они не обманулись и пошли по этой же дороге? Но ночи теперь становились холодными, так что без огня было никак.

Они наскоро поужинали запасами, что взяла с собой Беа, а потом устроились на земле рядом друг с другом. Клод лежал к ней так близко, едва не касаясь её, и это выводило Беатрис из равновесия. Она смотрела в снова чернильно-тёмное небо без звёзд и думала о том, что ей делать со своими чувствами. Не так давно Беа была уверена, что больше не встретится с Клодом и уже смирилась с этим… но теперь Судьба давала ей возможность всё изменить… или же она испытывает её вновь?

— Клод… — прошептала она.

Имя прозвучало так странно для слуха. Наверное, потому что раньше она никогда не обращалась к нему по имени… Как и он никогда не называл её «Беатрис» или «Беа»…

— Прости… за всё, что случилось после нашей встречи…

Она проговорила это очень тихо и была уверена, что Клод не услышал. Но через несколько секунд Клод взял её правую руку и поднёс к своим губам. Беа повернула голову и различила во тьме его силуэт. Он поцеловал её пальцы, и она вздрогнула от неожиданности и удовольствия.

— Тебе не стоит извиняться, — приглушённо ответил он. — Я рад, что мы встретились.

Осмелев, она сжала его руку и улыбнулась, а затем вновь перевела взгляд в небо. Она тоже была рада тому, что судьба свела их вместе… Но к чему всё это приведёт? Она не знала, сможет ли когда-нибудь быть счастлива с мужчиной… с Клодом… Не знала, хочет ли этого вообще.


Три дня до Шартра прошли без происшествий. Видимо, их с Клодом уловка удалась, и наёмники пошли по главной дороге в Ман. Теперь у них уйдёт немало времени, чтобы нагнать их.

В Шартре Беа и Клод провели одну только ночь, а на следующий день продолжили свой путь на северо-восток, к Парижу. Они шли по равнинной местности, что очень не нравилось Беа. Их можно было увидеть со всех сторон… Не сказать, правда, что они так уж выделялись, да и не одиноки были в своём стремлении попасть в столицу. Им даже и поговорить с Клодом открыто не всегда удавалось, потому что рядом то и дело находились чужие уши. А ещё Беа надеялась, что наёмники будут искать одинокую девушку, а не женатую пару.

Беа было очень неловко, когда Клод предложил ей притвориться молодоженами. Самому Клоду, как показалось Беатрис, тоже было несколько неловко предлагать ей такое, но он полагал, что так они вызовут меньше вопросов. Беа согласилась, но из-за этого обмана им пришлось делить одну комнату в гостинице Шартра. С одной стороны это было очень удобно: и денег меньше платить, и Клод всю ночь рядом. Она ещё не забыла, что случилось в гостинице Ансени, когда они с Тристаном и Клод разбрелись по разным комнатам. Однако в условиях своей влюблённости в Клода Беа смутилась, оказавшись с ним наедине не на природе, где это казалось естественным, а в замкнутом пространстве, некоторую часть которого занимала кровать.

Она воспользовалась кроватью, а Клод устроился на полу рядом. Беа хотела бы поступить благородно и сказать Клоду, чтобы и он тоже разделил с ней кровать, но она могла догадаться, как воспримет это предложение Клод. В конце концов, он был мужчиной, пусть и на порядок благороднее многих других. А Беа часто теперь вспоминала, какое отвращение испытала, когда Эдгар пытался зайти дальше, чем одни поцелуи. С Клодом она даже и не целовалась, но всякий раз думала об этом «дальше», что так её пугало.

— А что ты будешь делать, когда мы придём в Париж? — спросила Беа, когда они остановились передохнуть.

Беа вытащила из котомки фляжку эля и передала её Клоду, затем достала два ломтя хлеба и два небольших куска свежего сыра.

Утолив жажду, Клод ответил ей:

— Не знаю точно. Поживу пока… Для воина дело найдётся быстро. Кто знает, может, наш король воспользуется междоусобицей в английском королевстве…

Клод уже не первый раз говорил «наш король», «наша столица», «наша земля», хотя знал, что Беатрис родиной считала Бретань и Англию и уж никак не Францию. А слушать про войну ей было особенно неприятно. Её приводила в ужас мысль, что отец может погибнуть на поле боя, и она никогда не радовалась тому, что Тристан хочет пойти по стопам родителя. И вот теперь Клод…

Но, к счастью, Клод редко говорил о войне при ней.

— А ты?

Беа не хотелось отвечать, ведь она и сама наверняка не знала, что будет делать. Сэра Нойнера, она, конечно, отыщет и поговорит с ним. Может быть, он сумеет чем-нибудь помочь дочери своего друга…

Она сделала глоток эля и повернулась к Клоду, чтобы ответить, но с губ её так и не сорвалось ни слова. Лицо Клода было так близко к её, что она едва не стукнулась лбом о его подбородок. Её взгляд скользнул по его губам и поднялся к глазам. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а потом Клод обхватил её лицо одной ладонью, и Беа показалось, что они вот-вот поцелуются. Она хотела этого так же сильно, как глотка воды жарким днём или согревающего вина зимним утром… но, едва понимая свои действия, стремительно отвернулась.


Казалось большой удачей, что за всё это время с ними не случилось ничего плохого. Поэтому когда ранним утром следующего дня их остановила группа разбойников в три человека, Беа не удивилась. Сначала она испугалась, что эти люди собираются их с Клодом убить, но потом поняла, что их просто хотят обокрасть. Беатрис это даже заставило улыбнуться: кроме пары су и остатков еды в котомке разбойникам было совершенно нечем у них поживиться. Однако и на такую мелочь они позарились и, только когда Клод угрожающе вытащил меч, они засомневались и сочли за лучшее дождаться других, более беззащитных и богатых путников.