Она никогда не обнимала его так, хотя уже давно желала. И влюблённый в неё Герик тоже должен был желать такой близости: он крепко прижал её к себе, правда, первым же и отстранился.

— Что за проблемы у тебя? Чего этот… Пьер натворил?

Матильда улыбалась, глядя на его искривлённое беспокойством и гневом лицо, такое любимое и родное лицо, которое она так давно толком не видела. Не сдержавшись, она провела ладонью по его впалой щеке, а когда Герик изумлённо застыл, осмелела вконец и сделала то, чего желала ещё сильнее, чем объятий.

Она поцеловала его. Для Матильды это был первый поцелуй. Она и не знала, как точно нужно себя вести, прижалась губами к его губам, начала ждать, что сделает Герик. А Герик, тот Герик, которому деревенские девушки никогда не давали продыху, после секундного замешательства, прижал её к себе снова, ещё крепче, и стал так сладко и нежно её целовать, что у Матильды едва не подкосились ноги.

Она обняла его за шею, ещё ближе приникла к нему, и Герик застонал. Поцелуи стали совсем другими и полностью ошеломили Матильду. Позже ей казалось, что в неё кто-то иной вселился, потому что она не могла поверить, что сама целовала Герика так жадно и так раскованно, будто и не в первый раз. Если бы не Герик, который снова отстранил её от себя, неизвестно, чем бы всё закончилось.

Оба тяжело дышали. Матильда потрогала ледяными пальцами свои горящие губы, Герик смотрел на неё, как на незнакомку.

— Я люблю тебя, Герик, — произнесла она, наконец, тихо. — Тебя, а не Пьера или кого-либо другого. Ты ошибался всё это время… И я ошибалась, потому что думала, что тебе всё равно на меня.

— Меня? — повторил Герик, словно не расслышав.

Матильда кивнула.

— Знаю, почему ты не так всё понял. Теперь уже понимаю. И прости, что вела себя неправильно с этим Пьером. Мне он никогда не нравился, я просто молча терпела его. Я и не думала, что мы сможем так запутаться в трёх соснах.

Герик выглядел потрясённым. Матильда подумала, что и она, наверное, выглядела так же ещё несколько часов назад.

— Не знаю, правильно ли так говорить, но всё Пьер виноват. Он признался мне как-то, что только забавлялся, притворяясь влюблённым в меня и раздражая тем самым тебя. Если бы не он, всё было бы по-другому.

— Да ладно… — выдохнул, наконец, Герик, тряхнув головой, словно проясняя мысли. — Впервые я считаю виноватым себя, а не Пьера. Ты не шутишь? Правда любишь меня?

— Ага, — закивала она с улыбкой до ушей. — А я услышу подобное из твоих уст?

— Думаю, не раз, — тоже улыбнулся Герик. — Я люблю тебя. Никого никогда не любил так, как тебя.

— Даже Аньес? — сдуру спросила Матильда и прикусила язык.

Герик смутился.

— Трудно было не увлечься ею. Но это было несерьёзно. А ты… ты другое дело.

— Почему?

— Потому что тебя я люблю, а до тебя не любил.

Он привлёк её к себе, и Матильда умиротворённо положила голову ему на грудь. Дважды он сказал, что любит её. И это после нескольких месяцев страданий, когда она думала, что её любовь безответна!

— Мне было очень плохо без тебя, — призналась она. — Ты отказывался говорить со мной.

— Думал, лучше так будет. Мне лучше не стало, конечно, да и тебе тоже… Но у тебя новая жизнь началась, мне в ней было не место.

— В любой моей жизни тебе место! — возмутилась, но без запала, Матильда. Ей было слишком хорошо, чтобы спорить. — Не решай больше за меня.

— Хорошо. Да и не смогу уже повторить этот подвиг: так долго тебя не видеть и не слышать, — признался он, поднимая её лицо за подбородок. — Расскажи мне, как тебе жилось всё это время. И что за проблемы возникли с Пьером?

Матильда рассмеялась.

Очень долго они просидели на кровати Герика, разговаривая. Матильда подробно рассказала ему о том, как жилось ей, он — о том, как жилось ему. Герик стал помощником кузнеца, получал небольшое жалование, которого хватало на оплату комнаты и пропитания. Матильда тогда и заметила, что его тело стало более сильным и мускулистым. Она слушала его и гладила по груди и плечам через тонкую ткань рубахи.

Потом они снова целовались, в перерывах думая о своей будущей жизни.

— Мы поженимся и вернёмся домой. А вскоре приедет отец, а потом найдутся Беа с Тристаном…

— Тебя зовут леди Матильда, — напомнил ей Герик, — я не дотягиваю до тебя.

— Что за глупости… — Но она приуныла, понимая, что он прав. — Всё равно я не буду больше ничьей женой.

— Ничего, решим как-нибудь, что нам делать дальше.

Им пришлось расстаться, когда в дверь постучала Эдит. Она предупредила, что уже скоро стемнеет, и надо вернуться в замок, пока никто не заметил её долгого отсутствия. Тепло попрощавшись теперь точно и всецело со своим возлюбленным, Матильда вышла из «Лесного зверя».

Они договорились встретиться здесь же и в то же самое время, через день.


Следующий день выдался суматошным. С утра проходили последние приготовления к свадьбе. Матильда сначала навестила Дымка в соколятне, чтобы убедиться, что всё хорошо и он готов к грядущей охоте; затем вернулась к себе и долго наряжалась. Она надела новое, сшитое портнихой на заказ небесно-голубое платье, с богатой вышивкой по подолу. Герцог был щедр, предоставив ей немало денег на нужды. Правда, ей приходилось отчитываться всякий раз, на что те уходят. Волосы Матильда оставила распущенными и без каких-либо украшений.

Само бракосочетание прошло не особо примечательно. Матильда, наблюдая за тем, как Эмма и Пьер приносят друг другу клятвы, молилась, чтобы подруга была счастлива в семейной жизни. Наконец, жених и невеста стали мужем и женой. Они поцеловались под аплодисменты всех присутствующих, и Матильда заинтересовалась, что почувствовала Эмма. Вряд ли ей было так же хорошо, как вчера Матильде, когда её целовал любимый Герик.

Затем все вышли из часовни и прямо во дворе стали поздравлять новобрачных. Матильда была одной из первых, кто пожелал счастливой и долгой жизни молодожёнам. Эмма кратко пожала ей руку с благодарной улыбкой, Пьер тоже улыбнулся ей, и это было приятным изменением, учитывая его холодное отношение в последние два месяца. Вообще сегодня Пьер напоминал ей того Пьера, каким он был до прибытия ко двору. Он непрестанно смеялся, шутил и в целом производил впечатление счастливейшего человека на земле.

После многочисленных поздравлений герцог подал знак готовиться к охоте. Матильда немедленно направилась к соколятне, пока какой-нибудь из поклонников не вздумал к ней присоединиться по пути. К несчастью, она не успела далеко уйти, как её нагнал граф Рэндуилл. Несмотря на его щедрый подарок, Матильда не стала относиться к нему лучше, только старалась не показывать неприязни в открытую.

— Как поживает ваш сокол? — поинтересовался он, подстраиваясь под её шаг.

— Превосходно. Благодарю вас ещё раз.

Рэндуилл отмахнулся.

— Трудно вам пришлось, приручая его в одиночку?

Он предложил ей свою помощь в обучении, когда преподнёс свой дар, но Матильда отказалась, не желая выдерживать присутствие Рэндуилла во время встреч с Дымком.

— Непросто, — согласилась она, — но сокольничий помогал мне, когда я сталкивалась с трудностями.

Она поняла, что ошиблась, когда Рэндуилл как-то странно (возможно, зло) посмотрел на неё и оставил на полпути к соколятне идти туда в одиночестве. Наверное, этого спесивца разозлило, что она отвергла его помощь, но воспользовалась услугами сокольничего, подумала Матильда.

Эдит, уже ожидавшая её на месте, принесла перчатку на левую руку. Матильда натянула её, затем сняла Дымка с насеста и поспешила спуститься во двор.

Многие уже были готовы начать охоту, но герцог пока не показывался, а без него никто никуда поехать не мог. Матильда, оседлав коня, подаренного ей Его светлостью, осмотрелась вокруг. Неподалёку она заметила Алана де Гранье, своего самого настойчивого ухажёра, и на всякий случай отъехала подальше. Так случилось, что они пересеклись с Пьером, и он широко улыбнулся ей.

— Как чувствуешь себя, Матильда?

— Волнуюсь, — честно призналась она. — А ты? Наверное, очень счастлив.

— Давно не был так счастлив, — кивнул он и, пригнувшись к ней, заговорщицки прошептал: — Наконец-то уеду отсюда.

Матильда засмеялась, но потом немного погрустнела. Она завидовала Пьеру: тоже хотела бы покинуть двор навсегда, но, наверное, не скоро это случится.

Пьер отъехал, легко поклонившись ей, и Матильда продолжила свой путь верхом, осматриваясь в поисках Эммы. Подругу она нашла рядом с герцогиней Аликс. Обе были поглощены разговором.

Герцогиня Аликс не разделяла всеобщей любви не только к соколиной, но и к любой другой охоте, а сегодня присутствовала здесь только ради новобрачных. Матильда не любила её общество: та была слишком угрюмой и любила говорить лишь о состоянии своего слабого здоровья.

Вздохнув, Матильда смирилась с тем, что ей придётся провести несколько часов в обществе какого-нибудь поклонника. Друзей при дворе у неё больше не было, к которым бы она могла присоединиться. Однако к её неудовольствию, к ней снова подъехал Рэндуилл.

— Он прекрасен, — кивнул Рэндуилл на птицу на её руке. — Как вы назвали его?

Матильда отчего-то смутилась, но подняла повыше подбородок:

— Дымок.

Рэндуилл усмехнулся.

— Позволите сопровождать вас?

— Конечно. Я участвую в охоте только благодаря вам, так что вы самый подходящий для меня спутник.

И это на самом деле было так. К тому же, Рэндуилл если и желал её, то никогда не показывал этого. Алан, например, любил поглядывать на неё, как на жареную куропатку, которую ему не терпелось съесть. И если бы только Рэндуилл не был таким мрачным, то она, возможно, и не бегала бы от него, как от огня. А может, то, что случилось в его доме, никогда не сотрётся из её памяти. Трудно быть доброжелательной к человеку, который тебя едва не задушил…