Что касается Тристана, то он внезапно поднял старую тему, о которой Беа успела позабыть. В очередной из привалов, когда Клод ненадолго покинул их, чтобы собрать выпущенные стрелы, Тристан вдруг спросил:

— В Лавале мы встретимся с ними, да?

Сначала Беа не поняла, о ком он говорит. Прошло так много времени с тех пор, как между ними последний раз мелькали имена матери и Матильды. И вот теперь брат снова спрашивал о них. Имела ли она право лгать ему дальше? Возможно, нет, а быть может, и да… Но в одном Беа была уверена наверняка — она не хотела, чтобы весёлость Тристана и его хорошее настроение превратились в скорбь и горе. Она хотела видеть на его лице улыбку, а не затаённую в глазах печаль. В Лавале, да, именно в Лавале, в монастыре их тётки, там она поведает Тристану правду. Быть может, в святых стенах ему будет легче справиться с болью утраты.

— Да, — прошептала она, пустыми глазами глядя на далёкую полосу горизонта.

Скоро истина откроется. С каждым часом они всё ближе подбирались к северу графства Анжу. И после вопроса Тристана Беа уже не могла сказать наверняка, что очень этому рада. Рада она была одному только — весь их путь от Ансени проходил на удивление спокойно. Ей хотелось надеяться, что Бог смилостивился над ними и больше не станет посылать им тяжкие испытания.

Небо на западе уже окрашивалось в тёмные цвета заката, и Беа, краем глаза следя за уходящим солнцем, думала только о том, как бы поскорее лечь на землю и дать своему телу отдохнуть.

— Беа! — крикнул Тристан, показывая влево, на небольшую полянку — идеальное место для ночного привала.

Гнедой перешёл в галоп, вероятно, почувствовав, что вскоре его также ждёт отдых. Беа уже не испугалась: только сильнее вцепилась пальцами в холку и пригнула голову как можно ниже, скрываясь от ударов ветра. Клод держался чуть позади и правее, чтобы предотвратить в случае чего её падение. Но Беа добралась до поляны благополучно, слезла с седла и, чувствуя невыносимую боль в мышцах, отошла подальше, где упала на траву и затуманенным взглядом уставилась в тёмное небо. Поднявшийся ветер хлестал её выбившимися из косы прядями по лицу.

— Постели для сестры, — услышала она приглушённый голос Клода.

Надо будет сказать ему, чтобы называл её Беатрис. К чему его постоянное «мадемуазель», когда он обращался непосредственно к ней, и «твоя сестра» в разговоре с Тристаном? Они так много пережили вместе… Глупо продолжать так церемонно вести себя друг с другом.

Она увидела, как Тристан расстелил шерстяную материю рядом с ней, и перелегла на тёплую ткань, благодарно улыбнувшись брату.

— Ты будешь есть? — спросил он. — У нас ещё осталось солёное мясо.

Жерар Рошер снабдил их не только средством передвижения, но также и едой на несколько дней вперёд.

Беа кивнула. Она не особенно хотела есть, но вот погреться у костра не мешало бы. Сегодня почему-то не хотелось спать, как обычно. Пусть на этот раз сначала отдохнут Клод и Тристан. Но пока она продолжала лежать, зная, что пройдёт какое-то время, пока Тристан насобирает достаточно валёжника, а Клод разведёт огонь.

Ей так нравилось просто лежать и смотреть в темнеющее на глазах небо, на котором уже выделялись яркими точками звёзды. Ей хотелось думать, что в это же мгновение отец, Аньес и, быть может, Матильда тоже обращают свои взгляды к небу, вспоминая о ней. Когда они все встретятся? Когда всё это закончится?… Она сжала замёрзшими пальцами траву и зажмурилась. В этот миг отчаянно хотелось оказаться рядом с семьёй. Отец, Тристан, Аньес, Матильда, она… А Эдгар, когда-то её возлюбленный?… Теперь она почти не вспоминала о нём и была уверена, что после всего случившегося, Эдгар сам не захочет связывать с ней свою жизнь. Но это ничуть не огорчало Беа. То, что она когда-то чувствовала к Эдгару, было наваждением, не более чем ошибкой её молодого и неопытного сердца…


Когда костер был разожжён, Беа встала и с трудом проковыляла до него. Долго такого темпа она не выдержит, просто не сумеет. Слишком уж выматывало это путешествие.

Она устроилась рядом с братом, протягивая ладони к огню. Клод сидел напротив, о чём-то думая.

— Возможно ли, чтобы уже завтра вечером мы прибыли в Лаваль? — спросила Беа.

— Только если не будем останавливаться с самого рассвета, — ответил Клод, — что, сами понимаете, невозможно. Потерпите немного, послезавтра к полудню вы уже будете в стенах монастыря.

— В монастыре, наверное, так скучно… — протянул Тристан, ковыряя веточкой в земле.

— Зато безопасно, — резче, чем следовало, возразила Беа.

— И там нас будут ждать мама с Матильдой! Я уже так соскучился по ним.

Клод посмотрел прямо в глаза Беатрис, как будто мог догадаться о том, что она лжёт брату. Ей стало не по себе, и она обхватила озябшими пальцами свои плечи, словно стараясь отгородиться от его подозрений этим жестом.

— А тебя, Клод, кто-нибудь ждёт?

Какой же он ещё маленький и глупенький, её Тристан, несмотря на всю свою смелость! Беа смутилась, как будто это она только что задала такой личный вопрос.

— Меня ждёт мой долг, — ответил Клод, заговорщицки ему улыбнувшись.

— Я же о людях, — настаивал Тристан.

Клод ответил не сразу, и Беа воспользовалась возникшей заминкой.

— Хватит, Тристан.

Мальчик, встретив её непреклонный взгляд, замолчал, а потом и отвернулся.

Она тепло улыбнулась Клоду, словно заглаживая вину за расспросы брата. Беа полагала, что поднятая тема болезненна для Клода. Быть может, Мартина — единственный человек, что упорно дожидается его дома в Нанте. Быть может, на войне нет место дружбе и привязанности, ведь она ничего не знает о той жизни, которой он живёт бог знает сколько лет. И о том, кто он такой, ей тоже, по сути, не известно. Только его имя и то, что он рыцарь…


Они поужинали в молчании. Тристан, по-видимому, обиделся, и Беа чувствовала вину перед ним. Ему и так предстояло вскоре узнать страшную новость, а она могла бы говорить с ним помягче.

— Уже поздно, — сказал Клод, — идите спать.

Обычно первую половину ночи дежурил он вместе с Тристаном, да и то мальчик засыпал раньше, чем поспевала «замена». После их сменяла Беа, хотя Клод и опасался оставлять её бодрствующей одну, но Беа настаивала на этом.

Сегодня ей захотелось поменяться местами. Она чувствовала, что сон не придёт к ней в ближайшие часы, а потому не имеет смысла и ложиться. А вот Тристан уже клевал носом, хоть и пытался это скрыть.

— Сначала вы, — сказала она. — Мне пока не хочется спать.

Тристан кивнул и уже через минуту расположился на постеленном на земле плаще. Клод же остался на своём месте, продолжая смотреть в огонь.

— Почему вы не ложитесь? — поинтересовалась Беа, когда поняла, что Клод не собирается уходить.

— По той же причине, что и вы.

Беа обняла руками колени и последовала его примеру, уставившись на язычки пламени. Она не любила, когда ей нечего было делать, кроме как сидеть и охранять сон Тристана. Вновь возвращались мысли о прошлом, о будущем, о настоящем — она прокручивала в голове всё то, о чём и так думала последние недели. А вспоминать то, что было, и предполагать, что будет, ей уже надоело.

Однако сейчас совершенно иные мысли бродили у неё в голове, и виной этому был сидящий напротив человек. Его молчаливое присутствие рядом не давало ей расслабиться. О чём он думает сейчас? И что он думает о ней?…

Беа вновь пожелала, чтобы они скорее добрались до Лаваля. Чем быстрее они расстанутся с Клодом, тем лучше. Лучше для неё, потому что она не могла лгать себе: Клод занимает слишком много места в её сердце, слишком часто она думает о нём, слишком часто её взгляд останавливается на нём. Это не приведёт к добру.

— Это правда, что в Лавале вас ждёт ваша семья?

Беа вздрогнула от неожиданности и подняла на него глаза. Клод, впрочем, не смотрел на неё, и Беа снова опустила взгляд. Ей не хотелось больше врать никому, а тем более Клоду, и она, обернувшись назад и убедившись, что Тристан крепко спит, ответила:

— Нет, но я пока не могу сказать ему правду.

— Что же с вами случилось, от кого вы бежите? Не бойтесь, я умею хранить секреты.

— Я не знаю, от кого, — покачала головой Беа. — Но знаю, что эти люди хотят убить нас с Тристаном…

— Неужели вас некому защитить, не к кому больше обратиться?

— Мой отец сейчас в Англии, а мать… уже мертва.

— Сожалею, — отступил Клод. — Простите за вопросы, я не должен был их задавать.

— Напротив, вы должны были сделать это ещё в самом начале.

Клод хмыкнул, явно не считая так.

— Я помню, вы говорили как-то про Париж. Вы собираетесь туда пойти?

— Да, я хотела, но теперь понимаю, что лучше для Тристана остаться в монастыре, где он будет в безопасности.

— И для вас, — добавил Клод.

— И для меня… — пробормотала она, пряча взгляд. Конечно, он не подумает, что она способна уйти одна.

— Париж — слишком опасный город для одинокой девушки и маленького мальчика, — сказал Клод, задумчиво глядя на неё. — Без покровительства знатных господ или хотя бы родителей, делать там нечего.

— Я понимаю это. А вы уедете из Лаваля сразу или остановитесь на некоторое время?

— Возможно, остановлюсь, но ненадолго.

Беа кивнула, хотя и не обрадовалась его ответу. Было бы гораздо лучше, если бы он сразу исчез из их жизни. Спокойнее… по крайней мере, душе. Ей хотелось верить, что вскоре она позабудет его, вернее те невольные чувства, которые испытывала к нему. Но его доброту и бесстрашие она не забудет никогда. И если когда-нибудь ей доведётся стать невестой Христа, она будет молиться за него каждый божий день.