— Извините, — звенящим голосом прервала его речь Мари, подойдя ближе. Собеседники брата уставились на неё изумлёнными глазами, но Мари этого не заметила. Обычно она не показывала своих чувств, сохраняя спокойствие при посторонних, а при дворе считалось, что отношения между братом и сестрой очень хорошие. Но сейчас Мари своим видом и поведением опровергала всё это. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут, милорд?

— Конечно, Мари, — непринужденно улыбнулся ей Доминик и встал.

В зале стояло полное молчание, пока там находились Доминик и Мари Аэрсперги, но, как только они вышли, все тут же разом заговорили, обсуждая странное поведение фрейлины Её Величества и размышляя над тем, о чём идёт разговор между братом и сестрой.

Мари же, пройдя чуть далее, остановилась почти на том же самом месте, где и Аманда часом ранее. Развернувшись, она с яростью уставилась на улыбающегося брата и начала сыпать на него обвинения:

— Как ты мог отдать меня этому старику?! Как ты можешь слушать эту мегеру, которая желает моей смерти? Ведь это с её руки король решил именно меня выдать замуж за сэра Марильяка! Мне противно на тебя смотреть, Доминик! Как ты мог опуститься до того, чтобы спать с любовницей короля и получать от этого выгоду? Как ты мог продать родную сестру? Неужели для тебя ничего не значат последние слова нашего отца?…

Если бы не гнев, она бы расплакалась, особенно после упоминания о покойном отце. Доминик, до того небрежно облокотившийся о стену и невнимательно слушавший истерику Мари, выпрямился, и вид его не предвещал ничего хорошего.

— Я тебе могу простить всё, что угодно, сестра, — сказал он, — но только не обвинения в ослушании последней воли отца.

— Но именно это ты и сделал! — в отчаянии воскликнула Мари. — Ослушался!

— Ты немного не понимаешь сути дела, дорогая, — холодно выговорил он. — Отец просил, чтобы я заботился о тебе и чтобы устроил твою судьбу. Разве, выдавая тебя замуж за состоятельного английского рыцаря, я не выполняю тем самым завет отца?

— Под «устроить мою судьбу» отец имел в виду не только выдать меня замуж за наиболее толстый кошелёк, он хотел, чтобы я была счастлива! А я не буду счастлива вместе с этим Марильяком, которого я уже ненавижу! Что же касается заботы — от тебя я не видела её. Ни-ког-да, — по слогам договорила она.

Доминик стоял с окаменевшим лицом. И Мари вдруг вспомнила то время, когда они с семьёй жили в Баварии. Там брат был совсем другим. Он редко злился на неё, но, когда это случалось, смотрел на неё как раз таким же взглядом, как сейчас, и Мари всегда пугалась и замолкала.

— Ты не можешь знать, что имел в виду отец. И сейчас ты просто не в состоянии мыслить разумно. Как только успокоишься — поговорим. А сейчас иди и приведи себя в порядок, чтобы не смешить людей.

Мари отшатнулась от него, как от прокаженного, и, послушавшись, побрела обратно к себе. Всплеск гнева совершенно опустошил её, поведение брата неимоверно расстроило, а будущие перспективы стать женой Марильяка виделись в чёрном цвете.

Она заперлась у себя и большую часть дня провела в размышлениях, не отвечая, когда её звали к Её Величеству. Какая разница, если она не придёт? За это не казнят. А замуж выйти всё равно придётся. Разговаривать с кем-либо, а тем более с братом, не хотелось, однако он сдержал своё обещание и около шести вечера настойчиво постучался в дверь, требуя её открыть.

Мари после минутного размышления открыла ему и тут же отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. Она была всё ещё зла, но более всего ей было стыдно за своё поведение несколько часов назад.

— Теперь готова говорить, как взрослый человек? — снисходительно спросил он, развалившись на её кровати.

Сама Мари стояла у окна и, мельком взглянув в его сторону, поморщилась. У брата всегда были отвратительные манеры.

— Сам-то ты не особо похож на взрослого, — язвительно сказала она.

— Но тебя-то я в любом случае старше, — резонно заметил Доминик. — Готова меня слушать?

— Говори.

— Я решил ответить на твои вопросы. О твоём замужестве с Марильяком я подумывал ещё с прошлого месяца… И, когда он овдовел, я не мог упустить возможности выдать тебя замуж.

— Продать, — вставила Мари.

— Нет-нет, дорогая сестра, именно выдать, — медленно выговорил Доминик последнее слово. — Да, Аманда любезно согласилась помочь мне в этом деле и попросила Его Величество разрешения на брак. Я успел уже поговорить с королём… Он обещал, что помолвка состоится сегодня. Что же до свадьбы… — Тут он неопределённо махнул рукой. — Пока Джон и его сторонники вынуждены уехать, но, как только всё наладится и как только пройдёт траур жениха, вы обвенчаетесь.

— Траур? — оживилась Мари. Она как-то совсем выпустила это обстоятельство из виду… Значит, время у неё ещё есть.

— Траур, — кивнул Доминик, — только тебе не удастся избежать замужества, — будто угадывая её мысли, продолжил он. — Неужели ты до сих пор не поняла, что это тебе же во благо?

Мари хмыкнула. Она очень даже понимала плюсы этого брака и сама же расписала их перед Амандой.

— А какая в этом выгода для тебя? — спросила она. — Ты ведь что-то получаешь за это? Не может быть, чтобы ты не позаботился о себе.

— Ты хорошо меня знаешь, — ухмыльнулся Доминик. — Выгоду свою я уже получил, можешь не беспокоиться. А когда дождусь твоей свадьбы, я уеду в Баварию, в наш замок, — неожиданно сказал он.

— Зачем? — изумлённо поинтересовалась Мари, оборачиваясь к нему.

— А это тебя уже не касается, — отрезал он, вставая с кровати. — Ах да, забыл сказать, что как раз сейчас Его Величество беседует с твоим будущим мужем. Вероятнее всего, тебя скоро вызовут… И не смей закрываться.

С этими словами он вышел, а Мари беспокойно заходила по комнате, обдумывая всё то, что говорил ей брат. Уже сегодня должна была состояться помолвка, а это практически то же самое, что и свадьба. Она уже не будет свободна… Если только… Она посмотрела в сторону двери, жалея, что Доминик уже ушёл. Надо было спросить его, будет ли Марильяк сражаться за короля. И если да…

Мари не озвучила эти мысли про себя, потому что они ей показались кощунственными. «Всё в руках Божьих», — вздохнула она, вновь останавливаясь у окна и глядя в сад, по которому ходило несколько человек, среди которых она заметила и Лили Мэджен и ещё несколько фрейлин, но Аманды в их числе не было. Если ей представится возможность, решила Мари, то она сделает всё от неё зависящее, чтобы избежать свадьбы.

В дверь постучали. Это оказался камергер Его Величества, Луис Альдиго. Он никогда не нравился Мари: уж слишком хитрое у него было лицо. И именно он обвинил одну из фрейлин, Рене д'Антремон, в том, что она помогла бежать леди Аньес. Мари допускала, что так оно и было, поскольку эти две девушки сблизились с первого же дня знакомства, но и не могла смотреть без жалости, как уводят под стражей растерянную и едва не плачущую Рене. Девушке ещё повезло, что до неё пока никому не было дела.

Она пошла за камергером по многочисленным коридорам замка, и через несколько минут они уже прибыли на место. Постучавшись, Мари вошла в королевские покои, сделала глубокий реверанс и застыла у двери. В комнате находилось четверо людей, не считая её, — сам Джон, сэр Эдмон Марильяк, Доминик и Аманда.

— Проходите, леди Мари, — сказал ей король и милостиво указал на кресло перед столом, за которым восседал он сам.

Мари прошла под пристальными взглядами всех присутствующих и уселась там, где ей указали, рядом с сэром Марильяком. Она украдкой взглянула на него, отмечая, что он, по крайней мере, не толст и не выглядит особо старым. Встретившись с ним взглядом, она сразу же отвела свой. Не только из скромности, а ещё и потому, что в глазах его было столько горя и тоски, что ей стало больно. Она только сейчас впервые подумала о том, что и этому человеку брак с ней не доставит удовольствия. Ведь он, скорее всего, совсем недавно узнал новость о гибели жены…

— Леди Мари, вы посвящены в то, что сейчас происходит, не так ли? — скорее ради формальности спросил Джон.

Мари кивнула, не поднимая головы, чтобы скрыть неожиданные слёзы. Тем они были неожиданнее, что вызвала их не своя судьба, а горе человека, сидящего рядом с ней. «Как же они все жестоки! — думала она. — Зачем так спешить? Ведь ему требуется время, чтобы прийти в себя…»

Король начал что-то говорить про заключаемый договор, но она не слушала, а только смотрела себе на колени. В какой-то миг она подняла взгляд и увидела, что брат уставился на неё без всяких эмоций на лице, Аманда злорадно улыбалась, а Джон, похоже, ожидал ответа.

— Да, — ответила она, сама не зная, с чем соглашается.

— Очень хорошо.

После этого Марильяк и Доминик, выступавший свидетелем с её стороны, расписались на бумаге, поданной королём. Его Величество сказал ещё что-то и под конец добавил:

— Теперь вы можете переговорить несколько минут наедине с вашим женихом. Только в соседних покоях, — уточнил он.

Мари ничего не оставалось, как встать и последовать вместе со всеми к выходу. Обернувшись, она увидела, что Джон уже говорит что-то Альдиго, видимо, зашедшему через другую дверь, и ему нет дела до того, что только что здесь совершилось.

— Я зайду через пару минут, — сказал ей Доминик, и они вместе с Амандой вышли, оставив жениха и невесту в прихожей королевских покоев.

Мари не знала, что и сказать. Она стояла, глядя куда угодно, только не на Марильяка. Тот тоже молчал, и Мари решила, что они уже так и простоят, не говоря ни слова, до прихода брата. Но сама же, неожиданно для себя, сказала: