— Ну что, все садимся, — громко объявила Гладис.

Семья уселась за накрытый стол и принялась есть лёгкий ужин из травяного супа и хлеба с сыром.

— И, как вы думаете, отец, надолго вы уезжаете? — спросила Матильда.

С отцом она всегда говорила так, будто они находились в высшем обществе, а не в кругу семьи.

— Как обычно, через полгода должен вернуться. Времена неспокойные, однако, шут его знает, как выйдет. А тут ещё, — с деланным недовольством поглядел он на Аньес, — твоя неугомонная сестра уговорила меня взять её с собой.

Несмотря на столь нелестный эпитет, Эдмон любовно посмотрел на неё, а сама Аньес обняла его и поцеловала в щёку.

— Я знала, папа, что ты мне не откажешь мне!

— Ещё бы, — тихо хмыкнула Матильда и уже громче добавила: — Отец, я вам сочувствую: проблем с ней не оберётесь!

Аньес послала сестре убийственный взгляд, но промолчала.

— Мне жаль, что ты тоже уезжаешь, — вступила в разговор Беатрис. — Без тебя здесь будет по-другому…

— Да… — насмешливо протянула Матильда. — Без тебя здесь всё будет совсем не так. Мы все будем скучать, а особенно — Герик!

— Ах ты… — взъярилась Аньес.

Эдмон не дал договорить старшей дочери.

— Ну что за балаган вы тут развели! Мы уезжаем с Аньес, — и это решено. Как говорится, после долгой разлуки встреча во сто крат слаще.

— Папа, — лукаво улыбнулась Аньес, — так вовсе не говорится: это ты сам придумал!

— Нет уж, — притворно возмутился он. — Это народная мудрость, только я её выразил на свой манер.

— Потому что забыл истинные слова сей мудрости? — невинно осведомилась Беатрис.

— Господи Иисусе, — закатил глаза Эдмон. — Что за дочерей я вырастил? Сущие дьяволята!

— Папа, ты оскорбляешь нашу святую невинность Беатрис! Как ты можешь! — в притворном ужасе воскликнула Аньес.

— Да уж, — проворчал он. — Скоро соловьём запоёшь, что и ты — божественный агнец!

— Но это так и есть!

За таким лёгким разговором прошёл ужин, и, когда все закончили трапезничать, отец семейства возвестил:

— Так, пора отправляться на боковую! Мне не нужна завтра сонная муха, — обратился он к Аньес. — А то я тебя знаю: испортишь всем настроение, если не выспишься.

С этими словами он встал и, благословив всех дочерей и сына, пошёл в их с женой комнату, которая находилась за стеной. Гладис с обеспокоенным видом последовала за ним: так она выглядела всегда накануне его отъездов в Англию. Аньес, внемля советам отца, уже убежала в сестринскую комнату, да и Тристан тоже успел скрыться наверху.

Остались только Матильда и Беатрис. Последняя взяла в руки отложенное в сторону прежде шитьё.

— Беа, а ты не хочешь пойти спать?

— Не особенно. Мне не нужно завтра никуда ехать, высплюсь ещё.

— Но и заниматься шитьём в такое время тоже необязательно, — справедливо заметила Матильда. — Оно никуда не убежит. И поэкономнее со свечами: матушка же говорила, что их не так просто теперь достать.

— Да, это правда… — вздохнула Беа.

Она снова отложила работу и, встав со стула, подошла к окну. Снаружи царила непроглядная тьма.

— Тебя что-то беспокоит? — осторожно поинтересовалась Матильда.

— О нет, — ответила сестра. — Просто я думаю о том, что будет лучшим для меня.

— И из чего состоит выбор?

— Выходить мне замуж или удалиться в монастырь.

— Беа! — ошеломлённо воскликнула Матильда. Младшая сестра, конечно, всегда была чересчур набожной, но эта её причуда ни в какие ворота не лезла! — Не говори глупостей. Какой ещё монастырь, когда у тебя есть любимый человек? И любящая семья, между прочим.

Беатрис тяжело вздохнула, но не выглядела виноватой.

— Понимаешь, Матильда, я не уверена в том, что хочу быть с Эдгаром. Что же до вас, то монастырь — это не чистилище, не навсегда расстанемся.

— Ты любишь его? — прямо спросила Матильда.

— Боже, причём здесь это? — Беа как будто даже обиделась вопросу. — Разве это имеет значение? Я боюсь… То есть, я не хочу быть зависимой от мужа.

— Но почему? — удивлённо посмотрела на неё Матильда. Она понимала её всё меньше и меньше. — Все женщины, так или иначе, зависимы от мужчин. Но и защищаемы ими тоже. Разве это плохо?

— Не знаю, — слабо улыбнулась Беатрис. — Наверное, не плохо, но, может быть, плохо для меня. И ещё я вынуждена буду делить с мужем ложе.

— Но, говорят, это бывает приятным, — вставила Матильда.

— Возможно, но откуда мне знать, как это будет с Эдгаром? Алиса говорила, что её муж — просто грубый зверь. Она каждую ночь с ним мучится.

Алиса была крестьянкой и подругой Беатрис. Матильда про себя отругала эту Алису, которая рассказывает подобные вещи незамужней пока девушке.

— И ещё, мне придётся рожать детей, — добавила Беа.

— Ну а в этом-то что ты плохого нашла?

— Как что? Не помнишь, как Ида рожала? Боль, крики, мучения в течение нескольких часов… К тому же, грязь, кровь, спёртый воздух… Нет, я готова умереть от мысли, что мне придётся это пережить. Или я могу и не пережить этого вовсе. Мать Аньес умерла в родах, не забыла?

Матильда сначала не нашлась с ответом. Она тоже помнила, как рожала Ида. Ида была дочерью подруги их матери, и так уж вышло, что они оказались рядом с ней в тот час. Крики и впрямь были страшными, и Матильда очень сочувствовала мучениям Иды, но она знала, что это обычное дело, многие женщины прошли через это.

Об этом она и сказала Беатрис:

— Но не ты первая, не ты последняя. Это же естественно. Бог ведь не зря послал женщинам такое… бремя. — Она знала, что этот довод очень весомый для сестры. — И не всегда всё сопровождается грязью или спёртым воздухом. И длятся роды не всегда так долго. И у тебя крепкое здоровье, так что ты точно не умрёшь.

— Откуда ты всё это знаешь? — с досадой спросила Беа.

— Риннон рассказывала, — улыбнулась Матильда, — да и в деревне чего только не увидишь да не услышишь. Так это всё, что отталкивает тебя от замужества?

— Ну да, — неуверенно признала Беатрис. — Но это немало. И ещё мне кажется, что у каждого человека есть своё предназначение. По-моему, мне уготовано судьбой стать монахиней.

Матильда фыркнула:

— Не дури, Беа… Я не позволю тебе стать монахиней, так и знай. И Эдгар, я уверена, будет от этого не в восторге. И, если уж на то пошло, то мама с отцом также не обрадуются. А Тристан? И Аньес?… Нет, Беа, ты не имеешь права так поступать со всеми нами. И это я не говорю про твою красоту, которую просто грех прятать в монастырских стенах.

— Я пока только думаю, — отступила Беа. — А теперь пойдём спать. У меня пропало настроение для шитья.

— Слава богу, — засмеялась Матильда.

Сёстры взяли друг дружку под руки и направились к себе.


На следующее утро вся семья Марильяк собралась во дворе. Помимо них также пришли попрощаться и некоторые другие: хорошие знакомые Эдмона и Гладис, друзья Аньес. Был Герик, который стоял немного в отдалении. Выглядел он очень опечаленно. Рядом с ним вертелась Лоана, довольная как никогда, ведь главная соперница теперь уезжала. Матильда наткнулась взглядом и на крестьянина Донана: крепкий и по-своему симпатичный, он последнее время уделял Матильде немало внимания, но она его избегала. Он раздражал её своей неуклюжестью.

Двое их слуг, Вилли и Пьер, загружали старую повозку. Аньес бегала между ними, то и дело крича и приказывая им переставлять сундуки или бежать в дом за забытыми вещами. Пьер и Вилли уже выбились из сил, начищая старую повозку так, чтобы она выглядела достойно. А сейчас и вовсе не посидеть на месте, таская туда-сюда вещи хозяйской дочки, — они явно были не в духе, бросая острые взгляды на Аньес.

— Дорогой, будь осторожен, — заговорила Гладис, нежно глядя на мужа. — На дорогах сейчас неспокойно.

— Разумеется, не волнуйся.

— Отец, зря ты взял с собой Аньес, — вступила в разговор Матильда. Её гложило нехорошее предчувствие относительно этой поездки. Или, скорее, относительно сестры в этой поездке. Но Матильда не собиралась об этом никому рассказывать, потому весело улыбнулась: — Не представляю, через сколько лет вы доберётесь на такой загруженной повозке до Англии! И… возвращайтесь скорее, отец.

— Матильда, а ты не хочешь, чтобы Аньес вернулась скорее? — спросил её Тристан.

Этот вопрос заставил всех рассмеяться.

— Что ты, — улыбаясь, проговорила Матильда. — Конечно же, хочу. Но вот хочет ли она сама этого?…

— Неважно, — сказала Беа. — Здесь её дом, а значит, она должна вернуться.

Гладис с умилением посмотрела на свою младшую.

— Аньес! — позвала она падчерицу. — Дорогая, попрощайся хоть с нами. Вещи без тебя не уедут.

— Матушка, вы правы, — подошла к ним Аньес. — Но эти олухи ничего не могут сделать нормально. За ними только глаз да глаз! — Один из олухов, Вилли, послал убийственный взгляд в сторону девушки. — Папочка, поехали! — тем временем торопила отца Аньес. — А то я ещё что-нибудь вспомню, — шутливо добавила она.

Эта фраза заставила всех пошевелиться, и Матильда первая обняла сестру.

— До свидания, Аньес. Надеюсь, ты хорошо проведёшь время.

— А как же иначе, — улыбнулась в ответ Аньес.

Потом повернулась к Тристану.

— Тристан, когда я приеду, ты будешь уже совсем большой. Я знаю, ты захочешь себе настоящий меч. И не спрашивайте меня, откуда я это знаю, — предупредила она отца и Матильду, которые очень любили по-доброму придираться к её словам. — Я привезу тебе этот меч. И ты пойдёшь в крестовой поход… Ты станешь знаменитым, милый, — потрепала она его по щеке. — Я верю, что однажды ты окажешься при королевском дворе, и все будут относиться к тебе с глубоким уважением!