Саулина была поглощена происходящим. Любопытство полностью вытеснило у нее из головы мысли, толкнувшие ее на побег. Знахарь взял с подноса продолговатый инструмент, напоминавший маленькое обоюдоострое копье, и показал его публике, ни на минуту не прерывая своих ученых объяснений.
— Вот этим ланцетом, дамы и господа, я надрежу опухоль, чтобы вся гнойная жидкость, скопившаяся в ней, вытекла наружу, избавив таким образом страдальца от терзающей его боли. Вы станете свидетелями того, как, словно по мановению волшебной палочки, отек спадет с его лица. И тогда при помощи специальных щипцов я смогу быстро удалить зуб, ставший причиной стольких несчастий.
Он повернулся к Саулине, будто она была его ассистенткой:
— Подай мне вон ту черную шкатулку.
Девочка продолжала смотреть на него, как зачарованная, стараясь не упустить ни единого слова или движения.
— Какую шкатулку, синьор?
— Ту, что с золотой змейкой на крышке.
Саулина поспешно повиновалась.
— Здесь, дамы и господа, содержится мазь, приготовленная аптекарем по моему особому заказу. Эта мазь обладает чудесным свойством: будучи нанесенной на то место, которое предстоит вскрыть, она делает его совершенно нечувствительным к боли.
Как только дантист рассек десну, всем сразу стало ясно, что чудес на свете не бывает. Душераздирающий крик пациента свидетельствовал о полной несостоятельности волшебной мази.
Саулина бросилась к несчастному и взяла его за руку. Пациент успокоился, и дантист смог завершить кровавую операцию, после чего оказал помощь еще нескольким страдальцам.
Ближе к вечеру над площадью появились ласточки, возвращавшиеся в свои гнезда под крышами и портиками. Одна за другой стали загораться масляные лампадки перед ликами святых, нарисованными на стенах домов, а в воздухе разнесся запах жареной колбасы, кукурузной похлебки и котлет с чесноком из соседней траттории «Феникс».
Очередь страждущих истощилась, толпа разошлась, а сам Анастазио Кальдерини начал складывать свои инструменты и мази.
— А тебе разве не пора домой? — удивился он, видя, что Саулина стоит, словно ожидая дальнейших распоряжений.
— Сейчас я уйду, — вздохнула она.
— Такая красивая, — вкрадчиво заговорил он, — такая нарядная — и совсем одна. Ты ведь здесь одна, верно? — спросил Анастазио.
Саулина промолчала, а знахарь ломал себе голову, пытаясь разгадать загадку хорошенькой девочки (сразу видно, что из благородных!), которая бродит по городу одна в сгущающихся сумерках.
Анастазио смотрел на нее исподлобья, стараясь не выдать взглядом разгорающегося желания.
— Вот возьми, — сказал он наконец, вынимая из кармана панталон пять чентезимо[9] и протягивая их ей на ладони.
— Зачем? — попятилась девочка.
— Ты их заработала.
Она и в самом деле сослужила ему хорошую службу. Благодаря ей в этот день его выручка удвоилась.
— Я не хочу денег, — обиделась Саулина.
— А чего же ты хочешь? — спросил он, чувствуя, что еще немного — и беды не миновать, так действовало на него ее присутствие.
— Хочу вернуться домой, — призналась Саулина, и слезы выступили у нее на глазах.
— Никто тебе не запрещает, — пожал плечами Анастазио.
Он еще не совершил ничего предосудительного и мог себе позволить насладиться этой волнующей игрой.
— Да я дороги не знаю.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь, где живешь?
— И да, и нет.
Она с легкостью нашла бы дорогу в лесу, но в городе все было совершенно по-другому. Разве разберешься в этом дьявольском сплетении улиц?
Знахарь подумал, не лучше ли передать эту странную маленькую бродяжку одному из патрулей.
— Ты, верно, посмеяться надо мной захотела?
Саулина отрицательно покачала головой. Она вдруг поняла, что тоска по дому влечет ее вовсе не в нищую Корте-Реджину, а в богатый городской дом Джузеппины Грассини. Сцена, толкнувшая ее на побег, уже выцвела и поблекла в ее памяти. Острый гвоздь ревности был выбит из сердца тяжелым молотом одиночества.
— Я живу на улице Сант-Андреа, — сказала она.
— Контрада Сант-Андреа? Так почему бы тебе не вернуться туда?
— Говорю же, я дороги не знаю.
Костоправ Кальдерини стал задумчиво поглаживать свою козлиную бородку. Он знал, что на этой улице живут влиятельные графские семейства: Верри, например, и Марлиани.
— В твоем-то возрасте и не знать дорогу до дому? — спросил он вслух, продолжая аккуратно складывать инструменты.
— Все дело в том, что я не здешняя, — призналась Саулина. — Я родом из дальних мест.
В это он готов был поверить. Возможно, она гостит в каком-нибудь зажиточном доме, и, если он, Анастазио Кальдерини, проводит ее домой, его за это щедро отблагодарят. И все-таки кое-что его смущало: по некоторым бесспорным признакам он понял, что девочка не умеет читать. Не исключено, что она дочь какой-нибудь служанки, и тогда прощай вознаграждение. Стоило выяснить это не откладывая.
— Как тебя зовут?
— Саулина Виола.
— Твоя мать прислуживает в одном из богатых домов?
— Моя мать никому не прислуживает, — обиделась Саулина.
— Прошу прощения у синьорины за свою дерзость, — полушутливо поклонился дантист.
Неужели он ошибся, и перед ним действительно юная представительница высшего света?
— Я вас прощаю.
— И в какой же семье ты живешь?
— У госпожи Джузеппины Грассини.
— Отлично, отлично, — пробормотал он, а сам подумал: «Так-так… Шлюха французского генерала держит у себя в доме этакий розанчик! Интересно, зачем ей это понадобилось?»
И опять его похотливый взгляд устремился на де-вочку.
— Так вы проводите меня домой? — встревожилась она.
— Ну конечно, моя малютка, — поклонился он, взяв ее за руку. — Но сначала зайдем ко мне в таверну «Медведь», я там остановился. Тут недалеко. Мне надо оставить там инструменты. Ну а потом я к твоим услугам.
— И вы отведете меня к синьоре Грассини?
— Ну конечно! Я почтенный лекарь, а не какой-нибудь проходимец!
— Только давайте поскорее!
Саулине захотелось немедленно вновь увидеть контраду Сант-Андреа.
— Мы мигом, — заверил ее Кальдерини.
Вскоре они углубились в темную контраду Каппеллари. Здесь внимание Саулины привлекла жестяная, покрытая эмалью вывеска в виде штандарта с изображением медведя.
— Наконец-то мы на месте! — обрадовалась она. Не надо было уметь читать, чтобы понять эту вывеску. — Это ведь и есть гостиница «Медведь»?
— Это и есть гостиница «Медведь», — с раболепным поклоном подтвердил Анастазио Кальдерини, — но мы-то направляемся в таверну «Медведь». Придется синьорине проделать еще один небольшой переход.
Они продолжили путь по темным и зловонным переулкам. Таверна «Медведь» вывески не имела. Факел, торчавший из кованой железной подставки на стене сбоку от двери, бросал красноватый свет на вход. В неподвижном и разогретом за день воздухе висел неописуемо тошнотворный запах. Даже около сточной канавы, проложенной позади дома Джузеппины, пахло не так. Саулине стало страшно.
— Я хочу домой, — проговорила она дрожащим голосом, остановившись на пороге гнусного притона.
В эту минуту она не думала о богатом доме певицы, оказаться бы хоть на соломенном тюфяке в старой сыроварне отца в Корте-Реджине.
— Мы же договорились! — Лекарь пытался отечески улыбнуться ей, но улыбка вышла плотоядной.
— Мы договорились, что вы проводите меня до дому.
— Ну конечно, синьорина. Мне бы только оставить здесь свои сумки. Вы же не хотите, чтобы я в такое беспокойное время бродил по Милану ночью в обществе юной барышни, нагруженный вещами, да к тому же еще без фонаря?! Какой-нибудь злоумышленник, а тут таких много шляется, может решить, что я несу бог весть какие сокровища, и напасть на нас! Ведь правда?
— Да, синьор.
Кальдерини открыл входную дверь и провел девочку в таверну «Медведь», эту омерзительную крысиную нору. В прихожей, слабо освещенной масляной лампой, острый запах нечистот чувствовался еще сильнее.
— Добрый вечер, — прошамкал старик с запавшим беззубым ртом и гноящимися подслеповатыми глазами. Его голый желтый череп напоминал бильярдный шар.
— Добрый вечер, Аристид, — ответил лекарь.
Ветхий старик с трудом поднялся со столь же ветхого, набитого соломой кресла. Он не обратил никакого внимания на Саулину, возможно, даже не заметил ее. Старик зажег от лампы и сунул в руку Кальдерини сальную свечку, распространявшую сладковатый запах, после чего вновь уселся и тут же уснул.
— Будь так любезна, поднимись на минутку со мной, — пригласил девочку лекарь.
— Да, синьор, — кивнула Саулина.
Лучше уж подняться с ним, чем ждать в прихожей в компании этого ужасного старика. Она поднялась по скрипящим ступеням шаткой лестницы вслед за своим новым знакомым. На каждом шагу он оглядывался.
— Еще одно маленькое усилие — и мы дома.
Дрожащее красноватое пламя свечки рождало жуткие тени, ходившие по отсыревшим, изъеденным селитрой стенам.
— Присаживайся, — пригласил Анастазио Кальде-рини.
Он первым переступил порог тесной каморки, где почти все место занимала кишащая клопами и блохами кровать.
— Вы здесь живете? — растерянно спросила Саулина.
— Бродячий целитель, — напыщенно продекламировал он, — селится на постоялых дворах в тех местах, где занимается своим ремеслом.
— А далеко отсюда до контрады Сант-Андреа? — спросила девочка, мечтая поскорее выбраться из этого вертепа.
— Еще немного терпения, синьорина, — сказал лекарь.
Он поставил свечу на стол и опустил на пол тяжелые сумки со своим инвентарем.
"Ветер прошлого" отзывы
Отзывы читателей о книге "Ветер прошлого". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Ветер прошлого" друзьям в соцсетях.