Юджиния рассматривала свои запястья: кожа на них была похожа на бело-розовый цветок иберийки – просвечивающие рукава не могли этого скрыть. «Как мы дошли до этого – Джордж и я? Я, одна? Наши отдельные спальни. Вежливая речь, которую мы выдавали за любовь».

Внезапно Бекман вскочил. У него онемело тело, руки и ноги от бездействия одеревенели. Получилось совершенно не так, как он планировал. Он рисовал себе, каким он предстанет перед Юджинией, – веселым, раскованным, общительным, романтичным, человеком, привыкшим к удовольствиям. Он намеревался только бросить мимолетный намек. Только навести на мысль, что есть человек, на которого можно обратить внимание, на которого можно рассчитывать. Если возникнет потребность. Если Юджинии потребуется утешение, которого не дает одинокая постель.

Но все получилось не так, и он наговорил лишнего. Открыл все свои карты, и у него нет иного выхода, кроме как продолжать бороться за нее. Если не вышло взять ее обхождением, можно взять ее на испуг.

– Я наблюдал за вами, Юджиния, – проговорил он. – Я наблюдал за вами с того времени, когда вам было восемнадцать и вы в первый раз приехали к Экстельмам. Я наблюдал за тем, как девушка превращалась в женщину. От меня ничего не скрылось. Я знаю, что вы за женщина, и знаю, что вам нужно. Можете делать вид, жеманиться, закрывать дверь, обещать себе, что это только сон, но вы знаете и знаю я, что не буду ждать бесконечно.


Наконец Бекман ушел. Он сказал то, что сказал, и ушел. Юджиния глядела на лежавшие на коленях руки, – поразительно, что она даже не пошевелилась. А может быть, пошевелилась, только не помнит этого. Может быть, она уступила, откинулась назад, сорвала с себя одежду, услышала, как он сбрасывает пиджак, почувствовала, как напряглись его ноги.

Но вот они, подушки, вот они, книги, вот халат и десять голых пальчиков на ногах. Комната ничего не заметила, комната закрыла свои слепые глаза.

Юджиния услышала еще один стук в дверь, прежде чем он успел отозваться эхом.

– Да! – Она вскрикнула и уселась прямо, подумала, не запереть ли дверь, но затем в одно мгновение, поддавшись неизвестно откуда взявшейся браваде, решила, будь что будет. Она с такой силой распахнула дверь, что затряслась деревянная дверная рама.

– Джордж! – Появление мужа было для нее совершенно неожиданным. – Ты?

– А ты думала, Санта Клаус? – Джордж на нетвердых ногах прошел мимо жены. Юджиния заметила, что он выпил: неуверенно ставил ноги, рубашка помята, в каких-то красно-коричневых пятнах. Впрочем, все это не имело никакого значения. В дверь искоркой влетело облегчение.

– Я думала, это…

– Не следовало вызывать прислугу в такое позднее время, Джини, – заворчал Джордж, но голос у него звучал ласково и дружелюбно. – Я мог бы принести тебе, если что-то нужно, ты же знаешь. Как когда-то… помнишь… когда…

Юджиния взглянула на мужа. На нем нет пиджака, осознала она, он не надел пиджака. Он прошел по кораблю без той вещи, которой дорожит, как святой верой. Да ведь любой случайный человек мог его увидеть! Юджиния почувствовала, что вот-вот расхохочется.

– Да нет, я никого не вызывала, Джордж, – промолвила она как ни в чем ни бывало. – Просто услышала странный шум. А может быть, мне показалось.

«Пути назад отрезаны, – сказала себе Юджиния. – Я пропустила момент, соврала. – Но эта проблема почему-то показалась ей несущественной, такой, которую нетрудно выбросить из головы и забыть. – Так я буду держаться, – решила Юджиния. – Держаться так, будто ничего ровным счетом не произошло. Завтра утром я ничего уже и не вспомню. Скажу себе, что Огден ко мне никогда не являлся».

Джордж вышел на середину комнаты, Юджиния последовала за ним. Она зажгла еще одну лампу, привела в порядок туалетный столик, подняла с пола платок. Комната, оставившая ее одну в минуту отчаяния, наполнилась теплом и радостью.

– Боже, до чего же здесь было темно, – рассмеялась Юджиния. – Извини, Джордж. Я сидела и читала… – «Одна», – чуть было не сказала она, но спохватилась и сказала – …Даже не заметила, как стало темно… Зажжем лампы. Все до одной!

– Джини, мне нужно поговорить с тобой.

От неожиданности Юджиния даже вздрогнула и замолчала.

Джордж взглянул в глаза жены. Иногда они бывали такими чистыми, большими, и карими, и простодушными, как у младенца. От того, что он собирался сказать ей, они наверняка затуманятся, а возможно, наполнятся слезами. Вынести это Джорджу было непосильно, и он предпочел более спокойный путь, произнеся фразы, которые были ему знакомы, как собственное имя.

– Извини, э… за мое вторжение, Джини… – веселым тоном произнес он. – …Поздно работали… Прорабатывали… Мы с Огденом…

– Ты работал с Огденом? Прямо сейчас?

На лице Юджинии отразилась надежда, и от этого оно сделалось круглым, как жемчужина, и порозовело. «Может быть, никакого этого ужаса и не было на самом деле, – сказала она себе. – Может быть, мне вся эта жуткая история приснилась? Чудесная мысль, ее стоило придерживаться, сколько это будет возможным».

– Нет… Нет… не сейчас… пораньше… вечером… после ленча… ну…

Джордж чувствовал, что теряет нить. Алкоголь, которым он воспользовался, готовясь к встрече с женой, грозил погубить саму идею. Джордж сжал кулаки, стиснул зубы и ринулся вперед.

– Черт побери, Джини… это не… это не то, что я хотел… я не за этим пришел… А, да! Да, я все это время пил!

Джордж наконец сумел выпалить эту фразу, но она прозвучала по-детски, с вызовом, какой бывает у маленьких испуганных детей.

– А я ничего не сказала, Джордж, – ответила Юджиния. Она положила руку на его рукав. Легко, неуверенно, но этот жест говорил о многом.

У Джорджа подобрело лицо, он посмотрел на руку жены.

– Нет, нет, конечно, не говорила, дорогая моя. Извини, я не хотел…

Оба замолчали, потом посмотрели друг на друга, оглядели комнату, стены, постель, туалетный столик, все еще не убранную кушетку. Юджиния попыталась улыбнуться, ей хотелось приободрить его, выглядеть мудрой женой-помощницей, но Джордж нахмурился и уставился в пол. Если бы они отмечали время, этот момент показался бы им часом.

Наконец Джордж набрел на нечто осязаемое, нечто, что могло стать предметом обсуждения. Он поднял книгу, оставленную Юджинией на полу.

– Что это, дорогая? «Охотники за черепами на Борнео»? – Джордж сделал вид, будто взвешивает тоненькую книжку на руке. – Довольно пикантно, я бы сказал, для моей невесты, юной девушки… Так, посмотрим… Издано в Лондоне… Что значат эти римские цифры? Тысяча восемьсот восемьдесят первого?.. Послушай, Джинни, что за антиквариат ты себе раздобыла?

– Ты совершенно прав, Джордж, – обрадовалась Юджиния. – Я читаю про места, которые мы посетим… Я думала… Я думала, что это поможет твоей работе и… – В глазах мужа мелькнула тень, и Юджиния сказала себе: «Ну» давай же, быстрее, ты потеряешь его, если не поспешишь. Он уйдет к себе, в свою комнату, и на этом все кончится».

– И доктор Дюплесси рассказывал нам такие интересные вещи про остров… Знаешь, о деревьях, птицах и животных. «Флора и фауна, мадам Экстельм…» – Юджиния попробовала изобразить акцент доктора Дюплесси. – …Ну, в общем, там гигантские заросли на мангровых болотах, которые почти перекрывают береговую линию, носатые обезьяны или что-то в этом роде… Так вот, туземцы зовут их «голландцами» из-за их больших красных носов. Смешно, правда?

Юджиния увидела, что Джордж снова нахмурился. «Не нужно было этого говорить, – сердито выговаривала она себе. – Когда ты только научишься? Он снова уйдет, и поделом тебе».

Злость на саму себя, на неумение правильно вести себя, быть соблазнительной придали ей необыкновенную энергию.

– А, но эта книга! – быстро проговорила она. – Может быть, почитаешь? В ней описываются разные обычаи и племена, их вражда, стычки, но мне кажется, что они считают их войнами… Как мне их называть, тоже войнами, а, Джордж?

Юджиния вдруг замолчала. Замолчала, чтобы почувствовать, как ее захватывают ночной воздух и царящая на судне тишина. «Ничего не получилось, – подумала она. – Опять ничего не получилось. В конечном итоге взяли верх приличия и история женщин, составляющих меню на неделю».

Джордж устало опустился в кресло. Повертев в руках книжку, он взвесил ее на руке и стал разглядывать выцветший золотой заголовок. Юджиния не могла догадаться, какое впечатление произвели на мужа ее слова, или как они повлияли на его желание поделиться с ней секретами, и стала ругать себя.

– И ты, наверное, подумал, что я забыла про белого раджу, мистера Чарльза Айварда!.. И что он знаком с папой и… и… все разговоры в Линден-Лодже, когда…

Но дальше говорить уже не хотелось. Слова не имели смысла, как молитва из катехизиса.

– Я подумал… – начал Джордж. Я сегодня вечером решил…

Целительные слова застряли где-то в животе, и не было сил извлечь их оттуда.

– Да, Джордж. – Юджиния встала рядом с мужем. – Да.

– Может быть, как-нибудь в другой раз, Джини. Я… Я… не думал, что уже так поздно.

– О, Джордж, но я хочу, чтобы ты поделился со мной!

Слова эти вылетели у нее, как крик.

– Я понимаю, что у тебя были неудачи, что это путешествие не получается таким, как тебе хотелось бы, и… и я хочу помочь тебе, если смогу, я хочу, чтоб ты поговорил со мной. Я думаю, что вместе… Я хочу сказать, что одно время… потому что деловая сторона его… плавка руды или шахты, или, как там называет это твой отец… но ведь это не самое главное… Нам не обязательно плыть на Борнео. Очень может быть, это не такое уж замечательное место. Мы можем просто плыть и плыть, куда заблагорассудится. Самое главное, что мы вместе.

Внезапно Юджиния задала вопрос:

– Это Бекман, не так ли? – И поток смелых слов у нее моментально иссяк. Не осталось ни одного, они растаяли, как утренний туман.

Джордж не находил слов, чтобы утешить жену. Все было так сложно: Бекман, отец, Айвард, Браун. Ящики в трюме, произведенные в последнюю минуту изменения, Лэнир, Пейн, «машины», предназначенные отнюдь не для работы в каких-либо шахтах.