Дороти Гарлок - Ветер надежды

– Да ты к тому же еще и не джентльмен! Как гадко с твоей стороны упоминать об этом!

Ее сверкающие глаза с вызовом и одновременно одобрением глядели на него. Она выгнула бровь и крепко сжала губы, стараясь удержать на лице суровое выражение.

Кейн рассмеялся и обнял ее за талию.

– Красавица моя! Особенно приятно, что моя! Его поддразнивание перешло в ласку.

– Ты на ходу исправляешься. – Она вздохнула. – Скажи, любимый, это не будет выглядеть слишком неприличным, если мы начнем целоваться среди бела дня?

Сидя в огромном кресле в своем рабочем кабинете, Адам Клейхилл вытянул ноги, сложил руки на пухлом животе и уставился на кончики ботинок. Он был странно спокоен. Со времени случайной встречи с Элли Хилл он пребывал либо вот в таком отрешенном молчании, либо взрывался по любому поводу и рычал на слуг. Когда он был в ярости, то метался по кабинету, ругался самыми грязными словами, бросался всем, что попадалось под руку, требовал невесть чего и набрасывался с кулаками на слуг, так что они все в результате разбежались. В доме остались лишь Джозеф и Цецилия. Прачка ушла первой – после того как он ударом кулака свалил ее с ног, за ней поместье покинула повариха. Вместе с помощницей по кухне они просто выскользнули ночью через дверь черного хода. Это случилось после того, как он швырнул в них кастрюлей с горячим супом, вопя, что эти помои годятся только на корм свиньям.

Дэлла слонялась туда-сюда по своей комнате и кипела от гнева. Впервые в жизни она не смогла заставить Адама объяснить ей, в чем, собственно, дело. Она знала, что неожиданно, словно чертик из табакерки, объявился новый отпрыск Адама, который, ко всему прочему оказался придурком, что, несомненно, не прибавит Клейхиллам славы. Она сделала все от нее зависящее, чтобы вывести старика из мрачного состояния. Она даже предложила себя, да только он не заинтересовался, остался равнодушен, словно каменный идол. Это навело ее на мысль, что, возможно, он болен не только физически, но от всех этих потрясений потерял и разум. Дэлла остановилась у окна. Она еще никогда не видела Адама таким. Он уже несколько дней не причесывался и не принимал ванну. До сегодняшнего утра он и не брился. Сегодня она сама взяла мыло, теплую воду и бритву, отнесла к нему в кабинет и лично побрила его. А он тем временем так и сидел, никак не реагируя на ее упреки и не поддерживая разговор, молча глядя перед собой и куря одну сигару за другой. Пепел с сигар падал на пол.

Проклятый старый дурак! Как жаль, что она так и не узнала, написал он завещание в ее пользу или нет. Ведь когда-то он собирался разделить все между ней и Кейном. Позже, когда Кейн принял сторону Купера Парнелла и Гриффина, Адам сообщил ей, что Кейн не получит ни цента его денег и ни пяди его земли.

Она выглянула из окна. Что же делать? Есть только один выход – самой спросить у него! Она посмотрела в зеркало и проверила, в порядке ли ее прическа, затем еще раз подушила запястья и грудь, так и выпиравшую из тесного платья, и спустилась вниз.

В доме стояла тишина, лишь на кухне позвякивала посуда – это Джозеф и Цецилия пытались приготовить еду, Дэлла развела в стороны тяжелые бархатные шторы, закрывавшие дверь в кабинет Адама, и вошла. Адам сидел в том же положении, в каком она оставила его несколько часов назад. Ноги все так же вытянуты, голова откинута на спинку кресла.

– Папа, дорогой, ты не проголодался? Ты ведь не съел ни крошки с самого утра. Я велела Джозефу поджарить тебе яичницу с перцем, ты же любишь такую, да?

Дэлла склонилась над Адамом, заглянула ему в лицо и мило улыбнулась.

Адам взглянул на нее, затем снова уставился вдаль. Все больше раздражаясь, Дэлла подвинула стул и села так, чтобы он видел ее. Она наклонилась вперед, и ее платье соблазнительно приоткрыло грудь. Она накрыла его руку своей.

– Поговори со мной, Адам. Мне так одиноко.

Он снова поднял глаза. Слава Богу, он наконец-то задержал на ней взгляд. Она улыбнулась. Тут он выдернул руку из-под ее ладони и снова отвел глаза в сторону.

– В чем дело, дорогой? Выговорись, и тебе станет легче. Не бойся. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Ты можешь поделиться со мной чем угодно, папа Адам. Я тебя пойму. Мы ведь одна семья.

Он даже виду не подал, что расслышал и понял ее слова, разве чуть дрогнули веки. Злость ярким пламенем разгоралась в Дэлле и вскоре полностью завладела ею. Да кто он такой, к дьяволу, чтобы сидеть истуканом и делать вид, что не слышит ее? Люди получше его платили по сто долларов за часок в ее обществе, да еще какие! А тут она вынуждена тратить свое драгоценное время на эту жалкую развалину, сидеть у его ног и умолять взглянуть на нее!

Она решительно встала. Не стоит заговаривать с ним, когда она прямо-таки кипит от злости. Злость – плохой помощник в таком щекотливом деле. Следует очень осторожно выбирать слова и тонко задать вопрос, на который необходимо получить ответ. Она постаралась успокоиться, начав буквально по пунктам выстраивать линию поведения. Затем вернулась к стулу и снова села.

– Дорогой, мне необходим совет, а ты единственный, кто сумеет подсказать мне, как поступить. Ты слышишь меня?

Его взгляд на мгновение задержался на ней и снова устремился куда-то в сторону. Она приободрилась и продолжила:

– Как ты знаешь, я довольно успешно вела дела все эти годы и сколотила значительное состояние. Я составила завещание, дорогой, по которому все оставляю тебе. И тут мне пришло в голову: вдруг Кейн, как самый близкий родственник, заявит свои права и после моей смерти отнимет у тебя все, что я тебе завещала. Я не хотела бы, чтобы в его руки попало хоть что-то из моего имущества, после того что он натворил.

Адам повернулся в ее сторону, и в его глазах затеплился огонек интереса. Наконец-то! Взгляд Адама впился в ее лицо, глаза сощурились и зло сверкнули. Похоже, его мозг снова заработал.

– И это все, что тебя волнует? – Голос его угрожающе зашипел, но Дэлле было плевать на это, лишь бы он и дальше говорил с ней.

– Нет, дорогой. Я хотела бы также узнать, не сможет ли Кейн каким-либо образом отнять у меня наследство?

– Какое наследство? – спокойно поинтересовался Адам.

– Ну вот это поместье. – Она взмахнула рукой. – То, что ты оставишь мне, если ты, конечно, сделаешь это.

Адам вскочил так неожиданно и с такой прытью, что она вскрикнула. В мгновение ока он оказался перед ней и так испугал ее, что она, откинувшись, чуть не опрокинулась вместе со стулом. Его кулаки замелькали в воздухе, словно он был на боксерском ринге, и лишь благодаря ее хорошей реакции безумец не попал ей в лицо. Она не понимала, хочет ли он ударить ее или она просто оказалась у него на пути, но на всякий случай вскочила и отбежала в сторону. Он заметался по комнате словно ужаленный, подбежал к стене и замолотил по ней кулаками. Когда приступ ярости прошел, он снова повернулся к Дэлле.

– Я знал, что тебя интересует только это! Сука! Все вы, женщины, скроены на один лад. Все, что тебе нужно от меня, это моя земля! Только когда она окажется в твоих загребущих руках, ты обретешь покой, да? Ты хочешь знать наверняка, написал ли я завещание? Ведь так, Дэлла? И оставил ли все тебе? Думаешь, старый дурень скоро помрет и преподнесет тебе на тарелочке с золотой каемочкой ранчо с отличными жеребчиками – целый конный завод и ковбоев, которые не прочь развлечь тебя в постели!

Адам помотал головой.

– Я прав, Дэлла? Я тебя раскусил, да? Тебе всегда было наплевать на все, кроме денег и жеребца в постели…

– Прекрати эти пошлые разговоры, Адам! Сплошные грубости! Я вежливо задала тебе простой вопрос.

– Заткнись! – рявкнул он. – Закрой свою пасть! Уж мне ли тебя не знать? Да каждый дурак знает, что ты собой представляешь, Дэлла! Ты шлюха! Сука!

– Да, я шлюха, и, надо сказать, отменная! И не закрою рот по твоему приказу! С тех пор как ты встретил ту бабенку в городе, ты ведешь себя словно спятивший от любви теленок, и мне это чертовски надоело. Я устала от постоянной ругани! – заорала она в ответ.

– Убирайся с моего ранчо! Слышишь? Вон отсюда! Я не желаю больше тебя видеть! – проревел он. Лицо его побагровело, жилы на шее напряглись и стали похожи на канаты. Он налетел на вешалку, отлетел к столу и смел на пол чернильницу.

Страх шевельнулся в груди Дэллы: наверное, она поторопилась и все испортила.

– Ну что ты, папа. Не стоит так горячиться…

– Хватит! Не смей больше звать меня «папа», а не то!.. Я тебе не отец! И даже не отчим! Я тебе никто! Я даже не был женат на твоей зашнурованной сверху донизу высокомерной сучке-матери!

Дэлла так и взвилась от этих слов.

– Как это понимать? – холодно поинтересовалась она. Он не ответил, развернулся и протопал в другой конец комнаты, раздвинул шторы и выглянул в окно. Затем развернулся и подошел к Дэлле.

– Я оставлю это ранчо Соединенным Штатам Америки, то есть правительству, с указанием устроить здесь парк. Они поставят в его центре статую – я на белом коне – монумент великому человеку, который отвоевал и уберег эту землю от краснозадых.

Он раскинул руки в стороны, а затем сжал кулаки и заколотил ими по своей груди.

– Это я, Адам Клейхилл, был первым белым, который возделал эти земли, привел их в порядок и не позволил раздробить на кусочки. Адам Клейхилл согнал с этих земель дикарей, Адам Клейхилл не позволил поселиться здесь всем этим одиночкам, которые толпами двинулись вслед за строителями дорог и начали захватывать куски земель. Все это заслуга Адама Клейхилла. Всемогущий Господь, да когда они услышат, что я собираюсь сделать с этим ранчо, они на коленях станут умолять меня стать новым губернатором Колорадо, иначе не получат и клочка моей земли!

– Сомневаюсь, чтобы твой адвокат согласился с подобным завещанием, – с наигранным равнодушием произнесла Дэлла, отчаянно желая узнать, издевается ли Адам или такая бумага уже существует.