Наскоро принимаю душ в Вериной ванной комнате для гномов, то и дело упираясь локтями в стены, затем начинаю одеваться. Понимаю, что забыл захватить чистую майку, а сегодняшнюю одевать не хочется, брезгливо бросаю ее на пол. Оборачиваю полотенце вокруг бедер, выхожу в комнату:

    - Вер, у тебя же есть для меня чистая футболка? - слова застревают в глотке, обрываясь, как и желание существовать в принципе. Так бывает, когда приходится раздеваться перед врачами или вообще раздеваться. Я называю свою реакцию на ужас в глазах других, увидевших меня голым, минутой слабости.

    Этого еще не хватало.

В крошечной комнате помимо Веры находятся еще два человека: незнакомые девушки лет двадцати пяти. Увидев меня, одна из них ойкает, зажимает ладонями рот, а другая - выпучивает глаза, хватается за сердце, выдавая что-то вроде «Господи, спаси и сохрани нас всех». Спасибо, что не перекрестилась.

- Добрый день, - говорю коротко, бросаю взгляд на покрасневшую до ушей Веру, и быстро ретируюсь обратно, борю порыв для верности закрыться на защелку. Неудобно получилось.

    А она ведь стукнула в дверь и что-то сказала несколько минут назад, но я не расслышал. Просовывает мне одежду, натягиваю, упаковываюсь полностью, даже рукава толстовки раскатываю, максимально натягивая на кисти рук. Жаль, что не поможет. Зачем-то перекладываю гель для душа с верхней полки на нижнюю. Замираю, глядя на густой, насыщенно пахнущий гель, оставшийся в ладони, смешивающийся с чем-то красным, жидким. Упаковка в ладони дала трещину, порезался об острый край.

    Наверное, уже не стоит предлагать вместе поужинать где-нибудь в честь праздника. У Веры же День Рождения сегодня. Мы, правда, вчера ночью уже начали отмечать, но собирались сегодня продолжить. В качестве подарка решил пока не говорить, что ее обнаженное фото занимает уже тринадцатое место на Фестивале, голосование идет полным ходом. Главное, чтобы в десятку не вошло, о первых десяти работах делают обзоры популярные блогеры, реклама идет колоссальная. Тринадцатое место - неплохо, я полностью удовлетворил свои амбиции. Пожалуйста, хватит за меня голосовать. Прекратите.

    - Это не заразно, - говорю, выходя из ванной. Девушки смотрят на меня слегка округлившимися глазами, надеюсь, не будут требовать деньги на психоаналитика, а то мне самому на него в последнее время едва хватает.

    Вере неловко и передо мной, и перед ними. Спорим, они поглядывают на нее, гадая, как она это делает - трахается с уродом, сколько водки выпивает перед этим, как сильно зажмуривает глаза, представляя, что вместо лысого чудища ее имеет Райан Рейнольдс или какая-нибудь другая звезда.

    - Классные татуировки, - говорит мне одна из них - полненькая блондинка, довольно симпатичная. Вера пытается нас познакомить, называет имена, которые мгновенно вылетают из памяти.

    - Спасибо. Хочешь, и тебе сделаем? У меня абонемент, - подмигиваю. Она снисходительно улыбается, а другая, темненькая, в очках и построже, выразительно смотрит на Веру. - Шучу, - добавляю. Тоже смотрю на Веру: - Поеду, дела есть. Если что, звони, ладно?

    - Я провожу, - Вера следует за мной, а на лестничной площадке просит задержаться. - Милый, прости, что так вышло. Я тебе говорила, что ко мне подружки приедут. Забыл?

    - Нет, это я специально, - усмехаюсь.

    - Тогда ладно.

    - Арина опять не пришла, представляешь. Не отвечает на звонки, пробовал набирать с разных номеров. Еще физиономия этого Марка кажется смутно знакомой, но никак не могу вспомнить, где его видел. Хоть раз бы еще встретиться.

    - Это очень странно, Вик. У нее сотни фотографий в «Инстаграме», а с Марком - ни одной. И фамилию не называет. У Арины вся жизнь напоказ. А стоит начать говорить о Марке, у нее или батарея садится, или тема вдруг переводится. Что-то она скрывает.

    - Докопаемся. Ты ей звони периодически, если возьмет трубку - сразу мне сообщи, хорошо?

    - Конечно.

    - Держи, - протягиваю ей ключи от машины и кредитку, - развлекайтесь. С Днем Рождения, Вер. Двадцать четыре - это круто.

    - Чувствуется, что долго думал над поздравлением. Душу вложил.

    - А то. Заправишь полный бак?

    - Конечно. Точно ничего, что оставляю тебя без машины?

    - Нормально. Хочу пройтись. Еще раз прости, что так вышло с подружками.

    - Пообещай, что не будешь расстраиваться. Я по этому поводу не комплексую, ты тоже не смей. Да и не перед кем, честно. Мне нет дела, что они подумают.

    Киваю. Вставляю наушники, вприпрыжку спускаюсь по лестнице, натягиваю капюшон посильнее, быстрым шагом следую в сторону дома.

     Вот он я, на виду, пешком иду. Марат Эльдарович, ну сделай уже следующий шаг, ожидание - невыносимо. Не прячусь я ни разу, готов. Пока на нервах, в предвкушении финала, совершаю ошибку за ошибкой. Прошлое накатывает, выжимает с трудом заслуженное светлое капля за каплей, душит, жжется. Не рехнуться бы, вцепиться зубами во что-то. В кого-то. В Веру. Урод, сам падаешь и ее тянешь. А пальцы автоматом ее за плечи держат, знаю ведь: если отпущу - конец придет. Не нужен мне кислород, который она не выдыхает. Не будет он усваиваться. Влюбился по уши.

Жду суда, как важнейшего дня в жизни. Почему-то не сомневаюсь, что этот день многое изменит.

***

Я ошибался. Ожидание катастрофы заканчивается за неделю до суда в понедельник. На часах почти три ночи, когда начинает разрываться телефон, арендодатель, у которого снимаю помещение для фотостудии, сообщает, что весь первый этаж здания горит.

***

    Он сидит на своем жестком, как каменистый берег у бескрайнего моря, диване и смотрит в пол, думает. Выглядит спокойным, но руки дрожат. Пальцы слегка дергаются, глаза выпучены, - Белов обескуражен.

- Поедешь туда? - спрашивает Вера. Вик пожимает плечами.

    - Надо посмотреть, удалось ли спасти что-то из оборудования. И связаться с Томой.

    Звонит Тамаре, некоторое время они обсуждают, что было застраховано. А сразу после того, как арендодатель сообщает, что пожар затушили, срывается и уезжает. Хочется поехать с ним, поддержать, но Вера понимает, что он этого не хочет. Есть проблемы, которые должен решить сам, без ее помощи. Она ложится в кровать, но сон не приходит.

Непростой выдался месяц для них обоих, учитывая, что за это время они ни разу даже пальцами друг друга не коснулись. Наверное, так бывает в семейной жизни. И так поначалу все было слишком хорошо.

Неуловимая Арина, которую приходится караулить у подъезда и которая будто в рот воды набрала, на все вопросы выдает короткое: не твое дело, отстань. Очень по-взрослому. Полина Сергеевна, вместо того, чтобы помочь разобраться в проблемах дочери, улетела в Индию купаться в сомнительно-целебной реке Ганг и медитировать. Отпуск у нее дважды в год, и перенести его нельзя, но Вик убежден, что стоило бы попытаться, дело серьезное. Дядя Коля отмахивается, утверждая, что такая уж конституция у Кустовых - сколько ни ешь, не толстеешь. Но у него очередная молоденькая любовница, ровесница Арины, так что мужчине не до проблем взрослых детей.

    На работе у Веры завал, в ресторане снимали популярный сериал, что способствовало резкому наплыву клиентов, и теперь даже понедельник по загруженности похож на пятницу. Кроме того, девушку отправили участвовать в конкурсе на телевидении в качестве ассистента Елены Леоновой, через месяц ожидается выход шоу на центральном канале. И съемки забирали ее из реальной жизни на все выходные дни.

Вик так и не появляется до утра, а оно для Веры начинается с рассветом, когда звонит мама и атакует с первого предложения:

    - Вчера разговаривала с Марией Игоревной, - не то обличает, не то обвиняет.

Плохое начало - тетка Артема, гостеприимно принимавшая Верину маму на своей даче, в курсе практически всех семейных проблем.

- Ты знала, что этот твой Витя Белов помимо прочего сидел за изнасилование?!

    Вот черт. С тех пор, как Верины подруги увидели шрамы Вика, рассказали своим мамам, а те в свою очередь - Вериной, каждый разговор с родителями заканчивается на повышенных тонах. А этот стартует со скандала.

    - Не сидел. Было выдвинуто обвинение, но потом девочка забрала заявление.

    В трубке молчат, слышатся всхлипы.

    - Мамочка, пожалуйста, ну не надо так... Верь мне, он очень хороший. И тете Лизе понравился, когда они с Маринкой приезжали.

    - А что насчет его кожи?! Это точно не заразно?!

    - «Это» так же заразно, как мой шрам после удаления аппендицита. Я давно не замечаю недостатки Вика. Намного важнее его отношение ко мне, серьезные намерения, планы...

     - Не замечаешь шрамы? Ты случайно не подсела на наркотики?

    - Господи, нет, конечно!

    - Мария Игоревна говорила, что он наркоман.

    - Да уж тетке Артема виднее! Витя не наркоман, он принимает обезболивающее при необходимости. Это разные вещи.

    - И тебе предлагает принять вместе с ним, да? Вера, не вынуждай отца ехать в город.

    - Мама, не спеши с выводами. Вик - добрый, нежный, очень заботливый. Ранимый.

    - Он ранимый?! Саша, - уже не в трубку, обращаясь к Вериному отцу, - она точно под кайфом. А потом снова в микрофон: - Вера, он признался во всем чистосердечно, Маша своими ушами слышала. Отмазать помогли связи Кустовых. Ты ослепла что ли, дочка? Как можно было после Артема увлечься таким...

    - Артем об меня ноги вытирал, изменял, чуть не заразил ВИЧ. Хватит его в пример ставить! Артем - вот кто чудовище, не дай Бог с таким столкнуться.

    В ответ тишина.

    - Повезло, что я оказалась здорова. Это сто процентов, не волнуйся. Но если бы не Вик, то с ума бы сошла от ожидания диагноза. Все эти месяцы он меня поддерживал. Черт, он и пальцем ко мне не прикоснулся без разрешения, - они уже обе рыдают в трубку. Верин голос приобретает визгливые интонации. - Развлекал меня каждую минуту, чтобы я не чувствовала себя брошенной и прокаженной. Жизнь ставлю - даже если бы ВИЧ у меня подтвердился, он бы не оставил в беде, помогал. Делал, что может! Он надежный, понимаешь?