Перетерплю и это, не первое кораблекрушение в моей жизни, и не последнее. Справлюсь. Пирата задеть сложно, сердце давно спрятано за флагом, а душа - горстка пепла.

Вытираю ладонями щеки, пожалуйста, не спрашивайте, зачем. Пожалуйста, не добивайте догадками.

***

Отчеты непотопляемого пирата. Запись 16

    Пока доехал до парка, немного успокоился. А может, таблетки начали действовать. Сломал три сигареты, прежде чем подкурил четвертую.

    Курю. Нормально все, раз курю. Держусь. Кто переживает за меня - можете расслабиться, пока на плаву. Не тонем. «Фоновая» немного звенит в ушах, ну и пусть себе звенит. Кому-то сейчас будет больнее.

    Выхожу из машины, бреду к назначенному месту.

    - Э, ну наконец-то! - возмущается Арина, театрально широко разводя руками; топает ко мне, выглядит разъяренной. Вокруг толпа из десяти девиц при полном параде, лица смутно знакомы, периодически их фотографирую, когда сестра просит, со скидкой. - А где фотоаппарат? Я тебя придушу, если скажешь, что забыл!

    - Это я тебя, дрянь, сейчас придушу, - хватаю ее за руку и больно выгибаю. Арина тут же меняется в лице, перевоплощаясь в беззащитного ангелочка, стонет, что больно.

    - Все свободны, съемка отменяется, - бросаю таращащимся на нас девицам таким тоном, чтобы поняли - не шучу. - А ты в машину, - уже сестре. - Живо!

    Волоку за собой, все еще держа за руку, она пищит, но идет. Дергаю, чтобы поторапливалась. На своих каблучищах едва успевает передвигать ногами, еще и в длинном платье. Господи, какая же тощая! Все ребра видать. Не довела ли она себя до анорексии и истощения? Нужно будет поговорить об этом позже с Верой, это же по ее части...

    Блин, с Верой! Нет уже Веры твоей! Закончили тем, с чего начали. Невеста Артема есть.

        Эти славные мысли снова разгоняются, от злости потряхивает. Закидываю мерзавку в машину на переднее сиденье, захлопываю дверь, сам сажусь рядом, закрываю замки, чтобы не сбежала.

    Смотрит запуганно исподлобья, уже не возмущается, что бешу ее, надо же.

    - Вик, что случилось? - голосок звучит тоненько.

    С чего бы начать.

     - Зачем ты так? - стонет с обидой, потирая руку, за которую тащил.

    Ни щек, ни сисек, доска доской. Ее запястья в три раза тоньше моих, что я делаю?! Запугал вконец девчонку, рыдает. К Артему зайти кишка тонка, а на беззащитную девицу орать - так запросто?

    Тру лицо. Кажется, перестарался.

    - Арина, вот скажи мне, - говорю спокойнее, но она всхлипывает, давится, слезы ручьем. Оно и понятно, на нее никогда никто не повышал голос, всегда только жалели и заступались.  - За что ты так со мной? Просто скажи. Я не буду больше ругаться. Но хочу знать. Что за коалиция против меня? Что я вам всем сделал? Решил себе кусочек счастья урвать, не достоин по твоему мнению, да? Ты ведь знаешь все про меня, как я живу. Зачем добиваешь?

    Она рыдает уже навзрыд, тянется, обнимает меня, прижимается. В ответ не обнимаю, я же зол, но если честно - хочется. Ну, чтобы кто-то меня обнял. Но не сестра. У нее лимит доверия исчерпан.

- Вик, не знаю за что, но если я тебя обидела, то прости, пожалуйста! Я не хотела, клянусь, что не хотела. Я очень сильно тебя люблю. Больше всех на свете. Ты скажи, что я сделала, пожалуйста.

    Вздыхаю.

    - Зачем ты рассказала Артему про мои проблемы? Это ведь так лично... Я просил не говорить никому. Черт, ты поклялась... Сказала, что понимаешь. Это важно для меня. Я и так себя мужиком не чувствую, а теперь, когда он знает... высмеивает... так тем более. Мне правда очень сложно так жить, - говорю спокойно. Сестра уже трясется в истерике, поглаживаю по спине, успокаивая. Кажется, все же перестарался.

    Она отодвигается, вытирает пальцами слезы вместе с потекшим макияжем. Подаю пачку салфеток.

    - Я никому не говорила, - заикаясь. - Клянусь тебе своим здоровьем. Да хоть маминым! Ни единому человеку, и я бы никогда, хоть под пытками, ни слова! - таращит на меня глаза.

    -  Под пытками говорить можно. Но, блин... Арина, откуда он знает? Только мой врач в курсе. Ты и мама.

    Мы замираем, смотрим друг на друга.

    - Неужели мама проболталась? - пораженно шепчет Арина.

    - Но зачем?

    - Не знаю. Вик, обещаю, если это она... я с ней разругаюсь в пух и прах! Это не ее секрет, она не имела права тебя сдавать. Я с ней оборву все отношения.

    - Не надо чушь молоть, - морщусь. - Зря я вам сказал. Просто...

Что добавить? Накопилось тогда. Они с мамой вечно намекали на то, что пора бы подружку завести, сводили с кем-то... Жизни не давали по этой части. Артема подбивали со мной девок знакомить, а попробуй выкрутись, если тебя от одного касания скрутить может! В один момент паршиво стало, откат назад был, думал, что не справлюсь. Выговорился самым близким. Зря.

    Она снова плачет.

    - Артему бы я никогда не сказала. Я его тоже люблю, конечно, но мы с тобой знаем, что он козлина та еще.

    В этот момент в окно решительно стучатся. Какой-то мужик незнакомый долбится, смотрит встревоженно. Что надо? Мы на парковке стоим, никому не мешаем. Опускаю стекло, смотрю вопросительно.

    - Что у вас там происходит? Ариша, ты как?

    - Милый, это мой брат, Вик Белов, я рассказывала тебе о нем. Вик, а это мой Марк.

    Он тянет мне руку, пожимаю, оглядывая мужчину внимательнее. А парню Ариши, оказывается, сорок! Ну, тридцать семь-тридцать восемь, навскидку. Он, конечно, весь из себя ухоженный и прилизанный, одет модно, но меня не обманешь. Однако. Пока не могу понять, меня это бесит или сильно бесит. Здоровый конь, что нашел в этой плоскогрудой избалованной кукле?

    - Марк, все хорошо, у нас с Виком серьезный разговор. Ты езжай, я потом тебе позвоню. Дела семейные.

    - Ты точно в порядке? - недоверчиво на меня поглядывает. Он мне уже не нравится.

    - Да-да, ты иди.

    Марк удаляется, я снова поднимаю стекло, включаю климат-контроль. С этими нервами забыл, что мы на солнце стоим. Дышать уже нечем в машине.

    Сидим с Ариной, каждый смотрит на свои руки, молчим.

    - Он Вере сказал, да? - нерешительно спрашивает.

    Кошусь на нее, молчу.

    - Ты в нее влюбился, я догадывалась!

    - Арина, мать твою, да у нас все лето роман был, она у меня жила, к отцу вместе летали. Вот не ври, что не знала. Специально издевалась, да? Все про Артема ей на уши пела. Вот скажи, зачем?

    - Но...

    - Что «но»?! Мало у меня боли было?! - кричу. - Или со мной в паре она не так хорошо смотрится на фотках?! Да что ж вы меня все так ненавидите! Да, влюбился в бывшую невесту брата, но пока они не расстались, я первым даже не поздоровался с ней ни разу! Он ее в грязь втоптал, унизил, изменял, заразу в постель притащил. Ты считаешь, он изменится?! - теряю контроль и просто ору, словно это Арина во всем виновата. - Даже сейчас, когда в полной *опе, он, думаешь, станет положительным парнем?! Ну, скажи, что ты думаешь на самом деле.

     - Не станет.

    - Тогда какого хрена? - откидываюсь на сиденье, прикрываю глаза.

    - Вик, прости меня, пожалуйста. Я не думала, что у вас так серьезно. Думала, вы просто... ну... ты ж сам говорил, что никак с женщинами... я думала...

    Зажмуриваюсь крепче.

    - Прости-прости опять. Это не мое дело, меня это не касается. Я больше никогда... я буду на вашей стороне всегда, обещаю тебе. Я теперь только за тебя!

    - Поздно уже, нет «нашей» стороны. Вернулась она к нему, как ты и просила. Как мама и хотела. Радуйтесь! Сбылась ваша мечта. Спасайте всем скопом Артемку, мне похрену. - Распахиваю глаза, придвигаюсь к ней ближе. - Она ведь такая хорошая, Арин. Настоящая. С ней вместе все иначе, уютно, по-домашнему. И тепло. Думаю, - добавляю сухо, - все у Артема теперь будет хорошо. Вытащите его из затяжной депрессии, или в чем он там тонет, помимо жалости к себе.

    - Вик...

    - Все, выметайся. Мне домой надо, подумать.

    - Вик, почему ты ничего не сказал раньше? Я ни разу не слышала от тебя слов даже о симпатии к девушке, не то что о любви.

    - Иди вон, Арина, надоело болтать. Ненавижу болтать. Все, пошла. Кыш!

    Она пытается взять меня за руку, но я дергаюсь, отворачиваюсь, снова плачет и нехотя выходит из машины.

    Костиков звонит. Прости, не до тебя. Завтра, все завтра. Черт, у меня же самолет в Сочи! Не хочу видеть отца и Софию, но «Трахельки» ждать не могут, не в моем положении банкрота. До вылета еще уйма времени, как раз успею сделать крюк за транками.

    Значит, мама постаралась. Превзошла саму себя. От кого еще ждать удара? Почему-то новости придают сил, будто от дна ногами отталкиваюсь. Хочется ругаться дальше, я только начал, держитесь.

    «Кашкай» останавливается на парковке у подъезда Кустова, взлетаю на нужный этаж, но на этот раз дверь закрыта. Стучусь - тихо. Звоню Вере, затем Артему - абоненты не берут трубки. Заняты, видимо.

    Наконец, дома. Закрываюсь, достаю и раскладываю таблетки на комоде на всякий случай. Чтобы далеко не бежать.

    Просто боюсь, что могу «загореться». Ситуации же похожи. Ну, как в тот раз было. Сначала Настя ушла, потом пытали. Врач учил, что нужно избегать любых повторений сценария, что я научусь со временем делать это на автомате, машинально. Впрочем, так и получается.

    Я ж обнаженных девушек начал фотографировать только потому, что это был следующий этап. Как и сигареты. Если каждый день видишь соблазнительные женские образы, уже не так от них плющит, как если бы накрывало внезапное желание. А так вроде бы постоянно в тонусе держишься, вечно в «приподнятом» состоянии, и нормально.

    Знали бы вы, какие войны я вел с самим собой. Как боялся по первости! Шаг за шагом к цели. Любая мелочь могла построить ассоциативный ряд к первой любви. Нельзя спровоцировать откат назад. Даже Вера этого не стоит. Вера...