Скотт стоял перед трехэтажным зданием, служившим ему когда-то и домом, и школой, и площадкой для игр, и пристанищем во время развода родителей, и местом общения с отцом после развода.

Два года назад он вот так же стоял у этой двери, прощаясь с Фрейей так непринужденно, будто направлялся в ближайшую пивную, а не в полную необычайных приключений экспедицию на Аляску.

Нехорошо он простился с семьей. Фрейя тогда решила устроить нечто вроде семейного ужина, на протяжении которого Скотт вел себя как медведь, забился в угол и ворчал. Он и сам не знал почему. Возможно, его задели разговоры отца о том, как сильно их компании нужен Скотт. И речь шла о компании с Трэвисом во главе! Неужели отец думал, что он слепой? Или сам был ослеплен обаянием Трэвиса?

Два упрямца. Это единственная общая черта Скотта с отцом. В остальном они настолько разные, что невозможно поверить в их родство. Ничего общего. Казалось, они прилетели с разных планет, где общими были только временные зоны. Ни один не хотел признавать, что другой нуждается в его помощи. Ни один не хотел смотреть правде в глаза и увидеть ситуацию такой, какая она есть.

Отец наотрез отказывался позволить сыну радоваться жизни и заниматься любимой высокооплачиваемой работой. Вместо этого Скотт вынужден был вытаскивать семейный бизнес из трясины, в которой тот безнадежно увяз. Вряд ли здесь что-то изменится. А вот жизнь Скотта изменится кардинально, причем явно не в лучшую сторону.

Крепко сжимая в руке выданную сестрой связку ключей, он по очереди вставил их в три замочные скважины, и дверь открылась. Немного нервничая, Скотт вошел в офис, и ненужные волнения улеглись. Не стоит переживать заранее. Будь что будет. Он же приложит максимум усилий для достижения наилучшего результата.


Два часа спустя Тони, выпрыгнув из красного двухэтажного автобуса, поторопилась спрятаться под ближайшей крышей. Февральский дождь размывал дороги, и тонкая ткань зонта совершенно от него не спасала. Ее взгляд пробежался по пешеходам, снующим туда-сюда, и остановился на трехэтажном каменном здании. Напомнив себе, что она как-никак художница и будущая владелица собственной фотостудии, а не трусливая девчонка, Тони закрыла глаза и сосчитала до десяти.

У нее своя правда. В конце концов, она ни в чем не виновата. Не она навязала Фрейе договор. Не она выманила половину суммы в качестве предоплаты. Не она довела несчастного Ларса до больницы. И уж, конечно, не она сделала Скотта главой семейного бизнеса Элстромов, последним в роду.

Дрожь пробежала по ее телу. «Последний в роду» звучало слишком мрачно. Но ведь и они с Эми – последние представительницы династии Балдони. Ее отец был единственным ребенком в семье, а кузены и кузины куда больше интересовались компьютерными технологиями, чем искусством.

Оказывается, у них со Скоттом Элстромом есть кое-что общее.

Теперь осталось только убедить его позировать для портрета, поскольку он ему просто необходим. Ну а что, иного выхода не предвиделось. Вернуть сумму, потраченную на кругосветное путешествие для Эми, она не могла. Остаток ей тоже необходим, чтобы оплатить учебу сестры. Так она и скажет Скотту. Может, он ее поймет.

Ну да, конечно, размечталась. Человек, который среди зимы отправился на Аляску, скорее всего, не склонен к подобного рода сантиментам. Расчувствуется и заплатит ей кучу денег без всякого портрета.

Тони снова вздрогнула. Струйки холодного дождя стекали за воротник. Она подтянула выше воротник практичной, но не слишком изящной водонепроницаемой куртки и снова предалась невеселым мыслям. На все про все у нее только две недели. Потом отпуск закончится, и времени на написание портрета не останется. Две недели. А сколько придется его убеждать?

Только бы все получилось! Тогда она сумеет оплатить учебу Эми, и, может быть, у нее даже кое-что останется. Хорошо бы на эти деньги съездить в какую-нибудь теплую страну, погреться. Промерзнув до костей, ни о чем другом Тони и мечтать не могла.

Дождь никак не кончался, но стоять на ветру и мерзнуть ей совсем не хотелось. Пешеходы угрюмо склонили головы. Такая погода явно никому не нравилась.

Как назло, ждать на светофоре пришлось долго. Не выдержав, она рванула на красный свет. К счастью, все обошлось. Но тротуар размыло, и Тони, которая бежала, не глядя по сторонам, наступила прямо в огромную лужу. Грязная ледяная вода налилась в ботинки, она даже вскрикнула от отвращения. Брр!

Надпись над входом в офис, исполненная великолепным курсивом, гласила: «Элстром и сыновья. Картография».

Тяжело вздохнув, Тони постаралась собраться с мыслями. Но все они сводились к одному. Она должна написать портрет – это раз. Скотту нет дела до портрета – это два. Ей нет дела до того, что Скотту нет дела до портрета, – это три.

Сквозь толстое стекло двери не было видно ни света, ни движения. Тони вынула руки из карманов и позвонила. Раздалось низкое жужжание сигнала, вспыхнул зеленый свет. Защитная дверь? Безопасность превыше всего? Какая, однако, серьезная организация!

Вода стекала с одежды и волос. Сделав несколько безуспешных попыток привести себя в порядок, Тони с жадностью вдохнула запах красного дерева, отполированной кожи и особенный непередаваемый аромат старых манускриптов и книжных переплетов.

Эти запахи о чем-то напоминали. Ну конечно! У мамы была бутылочка льняного масла, смешанного с лавандой и пчелиным воском, и в дни генеральной уборки, впрочем довольно редкие, поскольку отец предпочитал творческий беспорядок, она всегда брызгала этим маслом в комнатах. В совокупности с запахом красок и старых книг получался тот самый аромат, который сейчас так жадно втягивали ноздри Тони. Может быть, ей по пути домой купить бутылочку этого масла? Пусть запах напоминает о детстве.

Она словно попала в далекое прошлое. Свет струился из узких окон, стены были покрыты деревянными панелями шириной в ее руку, изъеденные жучком полы, казалось, повидали всё. Ни ковров, ни картин. Только грубо обработанные деревянные панели да высоко над головой карты в тяжелых деревянных рамах.

Теперь понятно, зачем нужна защитная дверь!

Последний раз Тони оказывалась в подобном месте, когда работала в телевизионной компании, где снимали историческую драму как раз в таком старом доме. Правда, он пустовал уже долгие годы. Этот же кабинет явно обитаемый, правда, больше напоминает музей, чем рабочее место.

Тони подошла к роскошному, декорированному мозаикой столу. Широченный, он занимал всю стену и был завален манускриптами, документами в разноцветных папках и чертежами навигационных инструментов, напоминавших старые секстанты.

Она так засмотрелась на все это великолепие, что даже не заметила, как в комнату вошел уже знакомый блондин-великан. Рукава его теплого небесно-голубого свитера были высоко закатаны, загорелое лицо было мокрым от дождя и снега. Он откинул назад влажные волосы. Глаза при первой встрече показались Тони темными и мрачными. Но теперь она поняла, как сильно ошиблась. Несмотря на синие круги – следы бессонной ночи, – они сверкали яркой голубизной Средиземного моря.

Квадратная челюсть была словно высечена из камня неведомым скульптором. Но губы, прекрасные пухлые губы, притягивавшие взгляд, сглаживали суровость этого невероятного лица. Джинсы с низкой талией плотно облегали мощные бедра, и не было никаких сомнений, что все это тело – сплошные мышцы. Комната резко сжалась, когда он вошел, поистине господин этого удивительного царства.

Правда, говоря беспристрастно, гораздо больше ему подходила суровая атмосфера Аляски. Тони представила, как он стоит у руля ледокола, широко расставив сильные ноги. Правитель собственной вселенной.

Вместо того чтобы оглядеть девушку с ног до головы, Скотт посмотрел ей прямо в глаза, его взгляд на несколько секунд замер. А потом уголки рта расплылись в ленивой улыбке. Потрясающие глаза сверкали, улыбка, вне всякого сомнения, предназначалась именно Тони. Она растаяла, сраженная наповал. Щеки ее вспыхнули, и виной тому явно не утепленная куртка. Сердце учащенно забилось, пламя побежало по венам.

Как-то внезапно захотелось поправить прическу, отвести назад плечи, чтобы подчеркнуть грудь. Словом, стать очень красивой для этого человека. И еще одно желание вспыхнуло, да с такой силой, что Тони поспешно отвела глаза от Скотта. Чтобы чем-то занять руки, она взяла со стола небольшое стеклышко и принялась увлеченно рассматривать гравировку. Но это не помогло. Пламя жгло невыносимо. Странно, что дымом не запахло.

– Мисс Балдони? Чем обязан столь ранним визитом? Могли бы преспокойно мучиться с похмелья в это очаровательное воскресное утро. Надеюсь, не я вас разбудил?

– Нет, ну что вы, мистер Элстром. Я спала очень крепко и ничего не услышала. – Тони опустила глаза и очень осторожно положила хрупкое стеклышко на стол. – Что же касается визита, я пришла все по тому же вопросу. Мне поступил заказ на портрет главы семейного бизнеса Элстромов. И, поскольку теперь это вы, – Тони улыбнулась, – давайте поскорее приступим к работе. Может быть, для начала сделаем пару фотографий? Примите позу покрасивее. Ну? Смелее!

Глава 4

Ничего не ответив, Скотт положил обе руки на стол, левая казалась абсолютно расслабленной, пальцы правой были перевязаны. Он подался к ней всем своим мощным телом, так что ей пришлось отступить назад, чтобы сохранить хоть немного личного пространства.

Первое, на что Тони всегда обращала внимание при знакомстве, – конечно же руки. По ним она с легкостью могла определить, что за человек перед ней. Перевязка явно вызвана уважительной причиной. Пальцы левой руки были длинными, тонкими и сильными, с чистыми, коротко остриженными ногтями. Костяшки стерты, вены вздулись, как синие реки. Жилистые, сильные, несомненно, привычные к труду руки. И никакого маникюра. Скотт Элстром этого не признавал.

Свитер он снял. Воротник рубашки распахнулся, обнажил загорелую кожу шеи и приоткрыл мощную волосатую грудь. С этого расстояния она могла рассмотреть его как следует. Светлые волосы рассыпались по плечам. Она распрямила плечи и сделала глубокий успокаивающий вдох.