Она смотрела вниз, и отель «Золотая долина» вместе с пристроенным рестораном казался ей игрушечным домиком среди крошечных деревьев, будто посаженных ребенком в маленьком саду.

— Посмотри, Конрад, автомобили на стоянке отеля выглядят как игрушечные машинки Чака! А там, дальше, пасется корова, будто слепленная из пластилина — только она движется и щиплет травку… Как хорошо, что мы уехали из Нью-Йорка!

Конрад стоял рядом с ней, опершись рукой о дерево, к которому прислонилась и Доминик. Какое-то время они не разговаривали, слушая мычание коров и громкие крики ворон, пролетавших над холмом.

— У меня такое чувство, что я свободна как птица и у меня нет никаких забот, — мечтательно проговорила Доминик.

Конрад обнял ее и посоветовал:

— Вспомни об этом ощущении, когда после рабочего дня будешь валиться с ног.

Доминик посмотрела ему в глаза и увидела в них искреннюю, сердечную нежность. И в этот момент она поняла, что влюблена. Испытываемые сейчас ею ощущения не имели ничего общего с ее плотским влечением к Ларри, которому она была обязана своим первым сексуальным опытом. Но Доминик, едва осознав это, решила всячески бороться с все больше захватывающим ее чувством. Конрада устраивала жизнь холостяка, и она не хотела отпугивать его своей любовью.

Конрад наклонил голову и легко и нежно дотронулся до губ Доминик. Я запомню на всю жизнь, как мы стояли здесь, окруженные всей этой красотой, пообещала она себе. Так же, как я до сих пор помню момент, когда впервые увидела его в гостиной у моих родителей.

При мысли о доме Доминик встрепенулась.

— Нам надо возвращаться, Конрад. Родители начнут беспокоиться.

— Скоро поедем. Мы с таким трудом забрались сюда, что обидно сразу уходить.

Конрад опустился на траву и потянул за собой Доминик. Она послушно легла рядом и положила голову на его согнутую руку.

— Вот это жизнь, — удовлетворенно произнес Конрад.

Доминик закрыла глаза, подставив лицо ласковому солнцу. В этот момент она и Конрад словно слились в единое целое, и Доминик боялась произнести хотя бы слово, чтобы не разрушить очарование этого драгоценного мига. Она почувствовала, что Конрад шевельнулся, и открыла глаза. Он смотрел на нее. Доминик застенчиво улыбнулась, не зная, что делать с эмоциями, которые переполняли сердце.

Конрад снова поцеловал ее. Этот поцелуй, тоже поначалу нежный, как и первый, очень скоро стал страстным. Интимное соприкосновение их губ остро отозвалось во всем теле Доминик, по которому прокатилась волна восхитительных ощущений, сменившаяся томительным ожиданием чего-то большего. Она крепко прижалась к Конраду, однако он разжал объятия, и Доминик услышала его неровное дыхание.

— Я думаю, нам надо возвращаться, — сказал он охрипшим от возбуждения голосом. — А то я забудусь и возьму тебя прямо здесь, на траве.

Последнюю фразу он произнес легким тоном, пытаясь обратить их объятия в шутку, но Доминик почувствовала, что он возбудился не меньше, чем она.

Конрад встал и протянул ей руку.

— Поднимайся, коварная обольстительница!

Доминик засмеялась. Пока Конрад шутит по такому поводу, они оба могут чувствовать себя в безопасности. Доминик не хотела усложнять их дружеские отношения эмоциями, которые требуют удовлетворения. Если пойти на поводу у эмоций, то каждый из них должен будет пересмотреть свою жизнь и согласиться на всякого рода непростые изменения в привычном, устоявшемся укладе.

Спускаясь за Конрадом по тропинке, Доминик убеждала себя в том, что они оба довольны своей жизнью. Ни он, ни она не хотят ничего менять, поэтому ей следует быть реалисткой и перестать строить воздушные замки.


Когда они пришли на стоянку, там уже почти не осталось машин.

— Что ты собираешься делать сегодня вечером? — спросила Доминик, когда Конрад выезжал на главную дорогу.

— Может, схожу в кино.

И оба замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Доминик думала о том, что хорошо бы поехать с Конрадом в «Зеленые холмы», поскольку по мере приближения к родительскому дому начинала все сильнее нервничать. Каждый раз ей приходилось разыгрывать перед родными счастливую, довольную своей жизнью женщину, и этот спектакль выматывал сильнее самой тяжелой работы.

— Высади меня на углу, — попросила Доминик, когда они уже подъезжали к повороту на улицу, где жили Барнесы.

Но ей не повезло — навстречу им выехала знакомая машина. Доминик невольно вжалась в сиденье, однако миссис Барнес уже заметила свою дочь. Она затормозила и помахала рукой в открытое боковое окно. Конрад тоже остановился, поравнявшись с ней.

— Доминик, куда ты пропала?! Мы ждали тебя еще час назад! Я думала, ты приедешь автобусом, и уже дважды успела побывать на станции.

— Извини, мама. Мне подвернулся случай приехать к вам на машине.

Вдруг позади автомобиля Конрада раздался резкий гудок.

— О Господи, мы заняли всю дорогу! — спохватилась миссис Барнес. — Доминик, может, ты пригласишь своего знакомого на чашку чаю?

Второй гудок был более нетерпеливым. Конрад съехал на обочину и стал ждать, когда миссис Барнес, развернув свою машину, поедет в обратном направлении.

— Мама не узнала тебя, — сказала Доминик, когда они продолжили свой путь. — Ах, надо было мне пересесть в ее машину, а ты поехал бы в свой отель! Я же тебя предупреждала, что отец до сих пор никак не успокоится. Он часто говорит о том, что ты отнял у него три месяца, а потом удрал, и ему подсунули другого стажера.

Конрад засмеялся.

— Доминик, не надо делать из событий двенадцатилетней давности трагедию! И, уж извини, мне совершенно все равно, что думают обо мне твои родители. Я очень доволен своей жизнью и совсем не жалею о том, что бросил общую медицину.

— Как жаль, что я не обладаю твоей уверенностью… Я, конечно, стараюсь вести себя независимо, когда приезжаю сюда, но, боюсь, что родители мне не верят.

Конрад взял ее за руку.

— Советую тебе ничего не разыгрывать перед ними, а оставаться такой, какая ты есть на самом деле, — обаятельной, интересной женщиной.

— Легко сказать! — Доминик усмехнулась. — Как только я переступаю порог родительского дома, то автоматически превращаюсь в послушную дочь.

— Ну, на этот раз с тобой буду я. Так что соберись с силами и никого не изображай. У тебя успешная карьера, прекрасный, умный сын, которым могут гордиться любые бабушка с дедушкой.

От этих слов на душе у Доминик сразу стало теплее. При таком раскладе она не чувствовала себя виноватой перед родителями, считавшими, что младшая дочь не оправдала их ожиданий.

— Спасибо, Конрад. Однажды я поклялась, что если когда-нибудь встречу тебя снова, то ни за что не стану следовать твоим советам.

— Но жизнь иногда делает интересные зигзаги, ты не находишь? Я, правда, не подозревал, что мы с тобой встретимся.

— Я, признаться, тоже.

Доминик лукавила: в ней всегда жила надежда на эту встречу. Конрад нашел работу, благодаря которой много путешествовал. И она вслед за ним решила поездить и посмотреть на мир. Но мир этот оказался слишком большим, и поэтому они смогли встретиться лишь много лет спустя.

Миссис Барнес наконец развернула машину, и Конрад последовал за ней.

— Дом выглядит гораздо внушительнее, чем запомнился мне, — удивился Конрад, когда они уже подъезжали к воротам.

— Отец постепенно перестраивал его по мере расширения практики, — объяснила Доминик. — К счастью, он нанял хорошего архитектора и грамотного строителя, которые в пристройках выдержали стиль старой части дома.

Они вышли из автомобиля. Увидев мать, идущую к ним от своей машины, Доминик ощутила неловкость. Неужели мама действительно не признала в Конраде того молодого человека, которого отец иначе чем «самым безответственным из молодых врачей» не называл?

— Добрый день, миссис Барнес, — вежливо поздоровался Конрад, протягивая постаревшей женщине руку.

— Мы с вами не встречались раньше где-нибудь?

— Я Конрад Бартон, был стажером в клинике вашего мужа лет двенадцать назад.

— Ах да, теперь я вспомнила вас!

Ни один мускул не дрогнул на лице Джоан Барнес, только шея стала покрываться розовыми пятнами. Заметив это, Доминик поняла, что неожиданная встреча повергла мать в смущение.

Однако миссис Барнес быстро взяла себя в руки и, нацепив улыбку гостеприимной хозяйки, сказала:

— Пойдемте в дом, а то Хьюго заждался своего чая. — И обратилась к дочери: — Как чудесно снова видеть тебя, дорогая! Как ты доехала?

Доминик заверила, что получила большое удовольствие от поездки, и тут же с досадой подумала, что совершенно непроизвольно и слишком быстро входит в роль примерной дочери.

К ней вернулась уверенность, когда она вспомнила, что Конрад идет следом за ней. Миссис Барнес вела их в гостиную через просторную веранду, а затем по выложенному каменной плиткой холлу. У Доминик — уже не в первый раз — возникло то особое ощущение, которое появляется, когда находишься в старом доме, свидетеле жизни предыдущих поколений. Этот дом купил еще ее дед, тот самый, который основал семейную клинику.

Когда они вошли в гостиную, отец стоял у окна спиной к двери. На нем был старый твидовый пиджак. В прежние времена это всегда означало, что он закончил работу. Незавидна была участь того, кто осмеливался побеспокоить доктора Барнеса в эти часы!

Доминик показалось, что отец как бы усох. Он ссутулился, плечи его были резко опущены вниз. Возраст начинал сказываться на нем, в то время как мать по-прежнему оставалась полной сил, энергичной женщиной. Ей смело можно было дать на десять лет меньше, чем есть на самом деле.

— Посмотри, кто к нам приехал, Хьюго! — легким светским тоном обратилась Джоан Барнес к мужу. — Ты ведь помнишь Конрада Бартона?