– О, плыву, как в тумане. Ты ли это, Джейк? – самодовольный, но тонкий голосок продекламировал сзади.

Повернувшись, он узнал малышку Пэквина. Она была больше похожа на мальчишку. Волосы были, как обычно, убраны под шляпу, а грязная юбка и кофта скрывали малейшие намеки на то, что это была длинноногая девочка.

– Джорджи! Как давно это было! Смотрю, ты еще не утонула. Все еще мчишься по порогам в Далласе?

Глаза сощурились, она рассмеялась.

– Да. И тебя, похоже, еще не придавило деревом. За исключением, может быть, бороды. С трудом узнала тебя. Ты стал красивым. Думаю, что смогу даже выйти за тебя замуж.

– Сожалею. Но я уже…

– Правда? Когда?

– В апреле.

– А, вот почему ты рассматриваешь дамские кольца?

– Да. Вот хотел удивить ее. А ты знаешь, если ты начнешь одеваться как девушка, то у твоей двери начнут толпиться парни с кольцом, а то и двумя.

– Да? Сначала пусть поймают мою лодку. И, кроме того, – сказала она, сметая пушинку со своего загорелого лба, – откуда тебе знать, как я выгляжу в платье?

– Ты забыла. Я видел тебя и твоего отца в прошлом году на открытии дома Клеру.

– И святые хранят нас, беды обходили нас стороной до сих пор. Та миссис Клайнсэсэр видела меня. И теперь всякий раз, когда мы приходим в Портланд, она и ее сплетницы-подружки начинают приставать к папе, чтобы он превратил меня в благовоспитанную девицу, – она нахлобучила свою провалившуюся бесформенную шляпу еще глубже, почти скрыв удивленно изогнутые брови. – Они чуть, было не довели его до пьянства.

– Как там старик Луи?

– Прекрасно, лучше всех, – она широко улыбнулась уверенным выразительным ртом Пэквина. – Фактически даже Кади начинает верить, что папа наконец способен настоять на своем. Мой другой брат, Йоко, работает пилотом, ждет, что Кади вернется на Миссисиппи, и планирует уехать сразу же, как мы вернемся на «Дрим Элен».

– А куда вы с Луи собираетесь?

– Да в твою сторону. Видел ты новенькую «Виламет», которую только что спустили на воду? Мы с папой собираемся управлять ею в течение месяца или больше для одного его друга.

– О, это хорошая красивая посудина. В ней даже салон есть.

– Ага, я знаю. Будем надеяться, что они не откажутся.

Было очень странно, что это сказала девушка. Джейк заглянул в большие соблазнительные глаза, которые были только немного темнее ее медных волос.

Она, наверное, заметила, что озадачила его. Серьезное выражение сменила грубая улыбка.

– Плавать по реке рискованно. Всегда найдется тот, кто высматривает новый корабль, чтоб общипать его. И папа… – она покачала головой. – Ты знаешь, на что он похож после нескольких порций.

– Ну, я думаю, тебе не о чем беспокоиться. В нашей округе нет никого, кроме поселенцев и лесозаготовителей. За исключением нескольких происшествий на четвертое июля… Я ставлю на скачки своего чистокровного жеребца против того, которого привез Маклин. Мы планируем устроить настоящее событие из этого. Тебе тоже надо посмотреть.

– Если ты пообещаешь, что Принц победит, я прибуду к звонку.

– И в платье? – Джейк схватил отвислый край шляпы, стараясь стащить его.

Она наклонилась, чтоб увильнуть.

– Эй, если я смогу увидеть провал Маклина – хотя бы раз, – я оденусь даже по моде. Он испортил реку своими чертовыми бревнами и плотами.

Веселая улыбка Джейка поблекла.

– Что ты имеешь в виду?

– Шум, – сказала она, сердито вращая огромными глазами. – Этот жалобный скрип слышен за милю. Достаточно заставить святого согрешить. Я думаю, что по этой причине люди уходят дальше в ущелье.

– А что они говорят?

– Они говорят, что им не везет с животными, часты пожары и все такое. Но у всех бывают неудачи время от времени. Я думаю, что это из-за шума.

Взяв его руку, она запрыгала на носочках.

– Эй, давай бросим этот разговор, войдем и подыщем твоей жене что-нибудь действительно симпатичное.

Джейк улыбнулся, будто позволял ей вытащить себя в магазин, наполненный стеклянными витринами.

– Ты разбираешься в драгоценностях?

– Конечно. Еще до смерти мамы она отдала меня в школу, мечтала, чтоб я ее закончила, хотя бы несколько семестров. Я могу накрыть стол и сделать отличный реверанс.

Разнообразие колец поразило Джейка. Он не знал, как будет выбирать, даже с помощью Джорджи. Но когда он сказал мистеру Дрю, седому мужчине с вечно грустной улыбкой, сколько денег он может потратить, выбор сократился до двух.

Джорджи примерила их на загоревшие, но все же великолепные изящные пальцы. Кольца оба были симпатичны, но ни у одного не было души и блеска Рэчел.

– Все, что я могу сказать, Джейк, – сказала Джорджи, когда он попросил еще раз примерить голубой сапфир, – это то, что хотелось бы увидеть твою жену. Наверное, это какая-то леди, если ты так себя ведешь. Но, Бога ради, выбери любое из этих проклятых колец.

– О, я полагаю, то, что у тебя на руке. У камня такой же цвет, что и у ее глаз. Я собираюсь его купить.

– Хорошо. Сделано, – она стащила его и сунула в руку мистера Дрю. – Заверните это, пожалуйста. Пока он снова не передумал.

– Но только, – заколебался Джейк, стараясь припомнить Рэчел, – ее глаза темно-голубые у центра, а ближе к краю они превращаются в блестящие льдинки.

Джорджи засунула руки в карманы.

– Ты говоришь как старый, больной любовью поэт, – она круто развернулась.

Выражение ее лица было такое, будто она съела лимон.

Джейк заломил еще сильнее ее мятую шляпу.

– Когда-нибудь ты вырастешь и влюбишься. И тогда ты поймешь.

Она выпрыгнула из-под его рук.

– Что ты имеешь в виду? Когда-нибудь вырастешь? Через четыре месяца мне будет восемнадцать лет. – Ее взгляд отнесло к окну. – Как я уже сказала, не могу дождаться, когда увижу ее. И глянь, как мистер Бест наблюдает за тобой. Я бы сказала, что ты становишься знаменитым.

Джейк обернулся и во второй раз заметил, как Бест рассматривает его с другой стороны улицы. Можно было подумать, что Джейк нацелил на него свой Хаукен, так быстро земельный учетчик развернулся и бросился бежать к зданию управления Орегон-сити… штаб Маклина, когда тот бывал в городе.


С каждым стуком часов возрастала медленная ярость. Скоро часы пробьют полночь. По ночам она часто слышала, как они отбивают одиннадцать или двенадцать, а иногда, что еще хуже, она просыпалась, когда они били час или два. К счастью, Диана всегда крепко спит, иначе бы повороты истосковавшегося тела Рэчел ее побеспокоили. Хотелось надеяться на то, что – будь это желание или возмездие – Джейк страдал хотя бы отчасти так же, как она.

Но логика говорила ей, что он не мучился, не мог страдать, иначе он бы пришел к ней.

Страшный сон, длившийся всю ночь после неудачного посещения Дженнингсов, перешел в другой кошмар – кошмар ее представлений и мыслей. Это продолжалось до обеда, когда ее позвали оказать помощь рабочему лесопилки. Отколовшийся кусок дерева ранил мужчину. Все время, пока она зашивала и перевязывала рану, она ощущала, как длинные щупальца Маклина коснулись и ее.

Позже, когда она наблюдала, как луна медленно передвигалась по ночному небу, она задалась трудным вопросом, Был ли Кайл тем благородным и учтивым джентльменом, каким он был в ее присутствии, или дьявольским злодеем, каким видел его Джейк?

Каждый восход был для нее благословенным облегчением. Она могла заполнить дневные часы работой по дому и шитьем нового платья. Особенно много времени она тратила на платье. А при этом старалась привести свои мысли в порядок, выбросить из головы Джейка. Она примеряла каждую деталь, прошивала каждый стежок с удовольствием.

И не важно, что говорила Эдна и она сама о том, какое хорошее впечатление она должна произвести на общество, она не могла отрицать правду. Она легкомысленно использовала свои лучшие ленты, чтобы украсить довольно низкое декольте хлопкового платья только для того, чтобы увидеть, как заблестят его глаза.

У нее была ничтожная надежда, что Джейк придет в начищенных ботинках, с букетом цветов в руке пригласить ее на праздник возведения сарая. И она не обратит внимания на то, что Маклин уже высказал свое намерение сопровождать ее на танцы… Она мечтала до тех пор, пока не пришла миссис Симпкинс с жалобой на зараженный палец на ноге.

Эта толстощекая дама не могла потерпеть и тут же рассказала Рэчел, что они с мужем заехали к Дженнингсам и узнали, что Джейк оставил им весь свой скот, а сам ушел.

Эта новость разбила все наивные надежды Рэчел. И еще хуже, Рэчел узнала, что глупый распухший палец был только предлогом для разбалтывания волнующих сплетен.

В дополнение к этой обиде, в этот же день, когда они с Эдной чистили картошку в яркой желтой кухне, за таким же столом, Дина занесла записку от Гарви, где он сообщал, что слышал о празднике закладки сарая и собирается вернуться, чтобы сопровождать ее… и он будет с восхитительным сюрпризом.

Эдна, разволновавшись гораздо больше, чем она, забыла манеры, вырвала записку из рук Рэчел и прочитала ее. Быстро просмотрев ее, она покраснела и с видом невинной овечки вернула. Но убеждающая улыбка все-таки сохранилась.

– Прости меня, но я просто хотела убедиться. Спасибо Небесам, он забыл твое грубое поведение после церкви. – Она обхватила Рэчел и крепко обняла.

Рэчел выпрямилась и освободилась от объятий.

– Может, Гарви и простил меня, но я его нет.

Темные глаза Эдны расширились.

– А что ты ему не простила?

Рэчел оперлась о рабочий стол и начала резать другую картофелину.

– Он не в первый раз присылает мне записки с тех пор, как уехал из города.

Эдна резко схватила свой нож для чистки.

– Ты никогда не упоминала об этом.

– Я была так дьявольски рассержена тогда, что если бы что сказала, то, наверное, это были бы сплошные богохульства. Этот мужчина, – сказала она, по ошибке начав выковыривать пятно, принимая его за гниль, – имел наглость послать мне статью о правильном и приемлемом месте женщины.