– Приезжал сюда наниматься? – поинтересовался Гиллиам у обтрепанного воина.

– Да, милорд, но дом закрыт, – ответил тот.

Ужасный французский солдата заставил Гиллиама посмотреть на него внимательнее. Выходит, он не побочный сын представителя благородного сословия, а просто наемник, желающий получше устроиться. У него есть лошадь, и это уже очень неплохо: даже самая захудалая лошаденка – дорогое удовольствие.

– Да, верно, и будет закрыт до февраля. Кстати, шериф как раз набирает людей.

– Спасибо, но я обещал вернуться на свое последнее место, если мне не повезет в Грейстене. – Рыцарь быстро поклонился, но в его поклоне не было ни раболепия, ни надменности. Потом он улыбнулся: – С вашего позволения мы отправимся, милорд.

Гиллиам оглянулся на ворота. Площадь перед ними постепенно пустела, ожидавшие выхода были хорошо известные охраннику горожане. Гиллиам собрался пожелать рыцарю доброго пути и уже повернулся к нему, когда заметил мальчика, державшего лошадь солдата.

Гиллиам оценил его еще выше. Искатель лучшей доли не беден, если может содержать женщину, лошадь и парнишку-слугу. Мальчик был высокий, но очень робкий, горбатый, с поникшей головой. Гиллиам сразу обратил внимание на его одежду Когда-то эта туника была зеленой, но сейчас выгорела и побелела. Гиллиам вспомнил, что давным-давно и у него была похожая и что он очень жалел, когда вырос из нее.

– Доброго пути, – пожелал Гиллиам. – Пошли, Джослин.

Он положил руку на худенькое плечо мальчика и зашагал к башне. Оруженосец первым ступил на винтовую лестницу, Гиллиам шел за ним, массируя горящее огнем раненое плечо. Кровь впиталась в рубашку, и ткань прилипла к коже. Ощущение было не из приятных.

Из башни можно было выйти на стену, откуда открывался вид на городские окрестности. Сырой холодный ветер мгновенно охватил рыцаря и его оруженосца, напоминая о близкой зиме. Ветер колол лицо и ерошил волосы. Джослин скорчился под одним из каменных выступов вдоль стены, торчащих, как гигантские зубы, и старался поплотнее закутаться в плащ. Гиллиам подошел к другому выступу и прислонился к нему.

Внизу под ними распростерлись мирные долины, охраняемые мечом его брата. Поля золотились от жнивья, кое-где чернела пятнами вспаханная земля. Виноградники и фруктовые сады уже почти облетели, лишь изредка мелькали яркими островками остатки ягод и плодов на фоне темных веток.

Гиллиам устремил взгляд на дорогу, которая змеей выползала из городской стены, переваливалась через маленький холм и скрывалась в густых лесах Рэналфа. Люди, которым сегодня пришлось отправиться в дальний путь, торопились, чтобы не замерзнуть в пути. Погода обещала совсем испортиться.

– Милорд?

Гиллиам взглянул на мальчика сверху вниз. Джослин сидел тихо и смотрел серьезно.

– Да, Джослин?

– Зачем я вам?

Горечь, прозвучавшая в голосе мальчика, придала его лицу выражение легкого презрения, смешанного с любопытством, и еще чего-то неясного. Это заставило Гиллиама сдержаться от незначащего торопливого ответа вроде того, что он выполняет приказ Джефа. Гиллиам постарался ответить как можно мягче:

– Ты ведь знаешь, я рыцарь и обязан учить сыновей моих товарищей, обязан помогать им стать хорошими воинами.

– Значит, я нужен вам для того, чтобы вы выполнили свои обязанности – мрачно спросил Джослин, глядя на дорогу.

– Ну, не совсем, но если бы даже и так, в этом нет ничего ужасного. Обязанности являются частью нашей жизни.

Гиллиам опустился перед Джослином на корточки. Этот разговор вдруг стал для него не менее важным, чем для мальчика.

– Это большая честь, когда тебе доверяют чужого сына. Во время твоего посвящения в рыцари твой успех будет и моим успехом.

– Со мной вы не добьетесь успеха, милорд. Я не смогу стать рыцарем. Лорд Кодрэй не слушал ни меня, ни мою мать, когда она валялась у него в ногах, умоляя не делать из меня рыцаря. – Мальчик поднял к небу глаза, в которых застыло выражение муки. – Я слишком слаб для такой жизни. Я просто умру и все.

– Ты так уверен? – тихо спросил Гиллиам без тени удивления или насмешки.

– Да, я очень скоро заболею, и смерть заберет меня. Вот увидите.

Это прозвучало почти угрожающе.

– Ты не кажешься больным. Это правда, ты очень худенький, но у тебя в лице я вижу краски жизни.

– Это из-за ветра, – серьезно заявил Джослин. – Смотрите. – Он вытянул руку, закатал рукав и показал худую, почти прозрачную руку. – Видите, бледная кожа да кости.

Гиллиам покачал головой.

– Такая же кожа, как у всех. Ничего особенного. Ты меня не убедил.

– Да вы слепой! – гневно воскликнул Джослин.

– Джослин! – Гиллиам крикнул так громко, что стены, казалось, задрожали. Вскочив на ноги, он взглянул на мальчика сверху вниз. – Ты забыл, как следует себя вести? Если еще раз осмелишься говорить со мной таким грубым тоном, ты не только услышишь мой гневный голос, но на своем теле почувствуешь, что такое мой гнев.

На мучнисто-белом лице Джослина теперь видны были только огромные, широко раскрытые глаза, нижняя губа дрожала.

– Моей маме не понравится, если вы станете меня бить, – предупредил он дрожащим шепотом.

– Хватит прятаться за материнские юбки, – сказал Гиллиам. Голос его звучал твердо, однако на него произвело впечатление умение мальчика владеть собой: Джослин не расплакался, как можно было ожидать. – Если ты намерен дерзить и вызывающе вести себя, то будь мужчиной и с достоинством неси наказание за свои поступки. Какой же рыцарь прячется за женщину? Только трус.

Несмотря на опасения Джослина, Гиллиам не побил его.

– Военное дело не для меня. Я предназначен для церкви, – тихо возразил он. – Нечестно, что вы силой заставляете меня учиться тому, чему я учиться не хочу.

С каждой минутой в Гиллиаме росла уверенность, что за этим несколько странным поведением скрывается нормальный мальчик. Он надеялся, что стоит лишь снять наслоения, возникшие в результате дурного воспитания, и откроется совершенно другой ребенок.

– Да, конечно, – согласился Гиллиам, – несправедливо, что твой отец и брат умерли. Произошло несчастье, но теперь ты наследник Фрейна и тебе придется стать рыцарем и лордом. Так что крепись, парень, я помогу тебе стать настоящим мужчиной.

Джослин часто заморгал, стараясь удержаться от слез. Он уже не выглядел таким угрюмым.

– Простите меня за грубость, лорд Эшби. Я надеюсь, вы скоро найдете свою жену.

Это была скромная, но великодушная уступка со стороны мальчика.

– Ну что ж, спасибо, Джос. Мы найдем ее вместе, – сказал Гиллиам, весьма довольный результатом их беседы. Он снова посмотрел на дорогу.

Солдат и его маленькая компания были сейчас на полпути к лесу. Очевидно, охранника удовлетворили их ответы. Мужчина, ведя лошадь, шел рядом с женщиной. Даже с такого расстояния Гиллиаму было ясно, что они улыбаются друг другу и весело болтают.

Высокий мальчик, опустив голову, шел чуть поодаль от них, неловко переставляя ноги, словно это были ходули. Казалось, он испытывает ужасную боль. Но на самом деле парнишка скорее всего вырос из ботинок, а обедневшему хозяину не на что купить новые.

Гиллиам следил за путниками ленивым взглядом, пока они не скрылись в тени деревьев Когда вся группа исчезла в густом лесу, в нем заговорила внезапная ревность. У этого простого солдата есть то, чего нет у него, женщина, которая заботится о нем. Гиллиам покачал головой, загоняя глубоко внутрь фантастичное желание.

– За кем это ты следишь?

Гиллиам обернулся и с удивлением увидел перед собой Рэналфа в кольчуге и с мечом на поясе. Он так глубоко погрузился в свои невеселые мысли, что не слышал шагов брата.

– Да так, за одним солдатом и его женщиной, – ответил он Рэналфу, который был ему скорее отцом, чем братом. – Джослин, поздоровайся с лордом Грейстеном. Он был слишком зол, поэтому я не представил тебя раньше. Лорд Грейстен, это мой новый оруженосец Наследник Фрейна.

К удивлению Гиллиама, Джослин протянул руку и смело встретил взгляд Рэналфа.

– Я очень рад с вами познакомиться, лорд Грейстен, – вежливо сказал он.

– А я с тобой, сынок, – ответил Рэналф, улыбаясь парнишке. – Поскольку ты член семьи моего брата, значит, ты член и моей семьи. Добро пожаловать! А теперь мне надо на минуту отвлечь твоего господина.

Кивнув, Рэналф отпустил руку Джоса и отошел. Гиллиам последовал за братом.

– Итак, Гиллиам, ты все еще настаиваешь на своем желании получить разрушенный замок, разоренные земли и жену, которая хочет твоей смерти?

– Рэналф, с меня довольно всяких споров. Сердце мое принадлежит Эшби. И ты не сможешь разубедить меня.

– Что ж, я сдаюсь. Но знай, брат, мне невыносимо видеть, как ты мучаешь себя из-за прошлого. – Рэналф положил ему руку на плечо и улыбнулся, серые глаза смотрели спокойно, без недавней горечи. – Ну как, ты нашел жену?

– Нет, – Гиллиам заставил себя улыбнуться, – однако ты можешь поблагодарить меня за хорошую работу. Я обнаружил двух воров и одного работника, сбежавшего от хозяина. Открыты только одни ворота, и никакая высокая женщина не проходила через них. Вероятнее всего, она еще в городе.

– Милорд? – с лестницы раздался голос Уолтера.

Оба рыцаря одновременно повернулись. Гиллиам спросил:

– Ты что-то нашел?

– Вот.

Уолтер тотчас поднялся к ним, держа в руках развевающееся, как знамя, платье Николь. Оно все было испачкано жирной грязью, превратившись из роскошного наряда в жалкую тряпку.

– И еще вот это. – Солдат раскрыл ладонь, и длинный локон заструился у него между пальцами.

Гиллиам замер на мгновение, затем резко повернулся в сторону дороги и уставился на густой лес. Мальчик, которым переоделась его невеста, уже пропал из вида. Он перевел взгляд на Рэналфа, не зная что делать: кричать от ярости или вопить от радости. Он нашел ее и потерял!

– Проклятие! Да ведь она сбежала в моей тунике!