На протяжении нескольких лет у него была очень приятная любовная связь с Дуглас, леди Шеффилд. Естественно, и очень опасная связь, но его страсть к Дуглас была так сильна, что Роберт шел на риск.

Он хорошо помнил ее начало. Королева совершала одно из своих летних паломничеств, которые по ее настоянию происходили каждый год. Большая процессия отправлялась из Гринвича, Хэмптона или Вестминстера – королева обычно верхом, по иногда в карете, за которой следовали многочисленные повозки, груженные мебелью и багажом. Все должны были показать интерес к этим путешествиям, равный ее собственному.

Люди приходили за много миль, чтобы посмотреть, как она проезжает, и устраивали празднества в ее честь. Она обожала простые манеры людей из народа, которым, как заявляла, может быть, и недоставало любезности ее придворных, но любили они ее не меньше.

Что касается маршрута, по которому они ехали, то королева постоянно его меняла. Один фермер, услышав, что она собралась ехать одной дорогой, потом выбрала другую, но в последнюю минуту вернулась к первоначальному плану, прокричал под окнами гостиницы, в которой Елизавета остановилась:

– Теперь я знаю, королева – всего лишь женщина; и она очень похожа на мою жену, потому что никак не может выбрать!

Ее дамы были шокированы. Как посмел этот человек подобным образом говорить о королеве? Но Елизавета высунулась из окна и крикнула страже:

– Дайте этому человеку денег, чтобы он заткнулся!

Другой человек окликнул королевского кучера:

– Остановите карету, чтобы я мог поговорить с королевой!

И королева, милостиво улыбаясь, приказала, чтобы карету остановили. Она не только поговорила с человеком, но и позволила ему поцеловать ее руку.

Подобные фамильярности делали ее еще более любимой народом. Когда Елизавета останавливалась в скромных гостиницах, то настаивала, чтобы добрый хозяин не слишком тратился, чтобы принять ее; но когда останавливалась в домах знати – ожидала роскошного приема.

В тот раз компания остановилась в замке Белвуар, поместье графа Рутланда, и среди знати, съехавшейся туда со всей округи, чтобы почтить королеву, был лорд Шеффилд.

Самой красивой женщиной на этом собрании была его молодая жена, леди Шеффилд – происходящая из эффингемской ветви семьи Говард.

Она слышала о великом Дадли, которого недавно сделали графом Лестером и предлагали в качестве мужа Марии, королеве Шотландии. По стране ходили слухи, в которых постоянно присутствовала королева; вся Англия сплетничала об их любовной связи, об убийстве Эми, о детях, которые у них были, и о страстной ревности королевы к нему. Дуглас казалось, что граф Лестер скорее бог, чем человек, – порой недобрый бог, но тем не менее невероятно привлекательный.

Наконец, увидев его, великолепно разодетого и сидящего на лошади так, как не сидел никто другой, она подумала – как думали многие другие до нее, – что нигде и никогда па свете не было человека, который мог бы сравниться с Робертом Дадли в физическом совершенстве.

Когда Дуглас встала на колени перед королевой, Лестер был рядом с ее величеством, и на мгновение Дуглас почувствовала на себе его взгляд. Она поежилась. Этот мужчина устроил убийство своей жены ради королевы. Этого мужчину некоторые называли самым дурным человеком в Англии. А он поймал ее взгляд, улыбнулся, и она ощутила, что это один из самых важных моментов в ее жизни.

В ту ночь в замке Белвуар был банкет и бал. Королева флиртовала в своей оживленной манере со своим новым фаворитом Хаттоном и была склонна говорить резкости Роберту. Возможно, она заметила его взгляд, брошенный на прекрасную леди Шеффилд.

Думая о Дуглас, Роберт понимал, исходя из своего опыта, что она быстро уступит, и чувствовал, как в нем поднимается угрюмая злость на королеву. Какая у него могла бы быть жизнь! Что, если бы он женился на такой женщине, как очаровательная леди Шеффилд? Какие дети у них могли бы быть – сыновья, как Роберт и Филипп Сидни. Если бы он женился на королеве, их сын стал бы наследником королевства. Но она странная, предпочитает править одна. Эми умерла напрасно, а у него плохая репутация. Он много страдал от этого, но мог бы оставаться все эти годы женатым на Эми, толку от ее убийства не было.

Во время танца он оказался рядом с Дуглас.

Она не была смелой, как Летиция Ноллис. Он привлек Летицию благодаря своей репутации, Дуглас – вопреки ей. Но его возбуждала эта молодая женщина. Пусть Елизавета флиртует со своим учителем танцев.

Он близко наклонился к Дуглас и сказал:

– Судьба сводит нас вместе.

Она начала фигуру, а он продолжал:

– Вы слышали обо мне злые сплетни. Не верьте им, умоляю вас.

– Милорд, – начала она, но он перебил ее:

– Перестаньте. Это правда. Обо мне говорят много дурного.

Она взяла себя в руки:

– Мы знаем вас здесь как великого графа… величайшего графа…

– Самого дурного из всех графов! – вставил он. – Это огорчает меня. Я бы хотел иметь возможность доказать вам, что это неправда.

– Я… я в это не верю, – откликнулась она.

Но танец увел ее от него. Он думал об удовольствии, которое испытает, когда Дуглас станет его любовницей. Представлял себе счастливые встречи, представлял, как будет покидать двор, чтобы встретиться с ней в одном из своих домов; может быть, даже устроит так, что Шеффилды будут приняты при дворе. Это будет опасно, но он был настроен бесшабашно.

Танец привел его к королеве.

– Я наблюдала, как вы танцуете, милорд. – Ее глаза смотрели на него с вызовом.

Он ответил с иронией, возбужденный Дуглас, такой молодой и очаровательной:

– Ваше величество оказали мне честь своим вниманием. Мне не верилось, что во время танца ваши Глаза могут интересовать вас так же, как ваши Веки.

Она ущипнула его за руку:

– Вам не следует ревновать, Роберт. Одни превосходны в одном, другие – в другом; некоторые прирожденные танцоры, другие – любовники.

– А некоторые счастливчики – и то и другое, ваше величество.

Она подала ему руку, и он лихорадочно сжал ее. Он видел, что она довольна, и именно этого желал! Роберт хотел, чтобы никто не вмешивался в его новое приключение.

И все же, несмотря на всю его искусность и уловки, только в последний день их пребывания в замке Белвуар Дуглас стала его любовницей. Она боялась мужа; он боялся королевы; следовательно, устроить свидание было нелегко.

Но он был знатоком подобных дел. Ему удалось заманить ее в сторону от всех остальных во время охоты; он знал гостиницу неподалеку, где они могли ненадолго остановиться, чтобы освежиться. Он был очарователен, так учтив, что мог устраивать такие вещи легко и грациозно. Дуглас Роберт казался всемогущим; и в любом случае он был неотразим.

И все же такая важная особа не могла отсутствовать даже несколько часов, не привлекая к этому внимания. К счастью, королева не заметила его отсутствия, но другие улыбались, закрываясь рукой, и перешептывались о новом любовном похождении милорда.

Когда королевское общество покидало Белвуар, любовники обменивались обещаниями.

Это произошло некоторое время назад, но все же Роберт никогда не терял интереса к Дуглас. Она была так очаровательна, так прекрасно воспитана, будучи одной из эффингемских Говардов; в ней не было никаких капризов Тюдоров.

Через два или три года после их первой встречи лорд Шеффилд, к несчастью, умер. Роберт сожалел об этом, так как Дуглас, став вдовой, изменилась. От природы она была добродетельной женщиной, и только великое очарование, исходившее от Роберта, могло заставить ее нарушить брачные обеты; впоследствии она сильно раскаивалась и жаждала законного союза. Пока был жив ее муж, об этом, к радости Роберта, не могло быть и речи; но, когда он умер и прошел соответствующий период, Дуглас начала умолять о браке. Она была влюблена в него даже больше, чем тогда, во время экстатических дней в замке Белвуар. Для нее настанут счастливейшие дни ее жизни, говорила она ему, когда она сможет наслаждаться их союзом и чувствовать себя свободной от греха.

Именно в это время возникла новая опасность. Дуглас появилась при дворе; и ее сестра, Фрэнсис Говард, тоже находившаяся при дворе, влюбилась в Роберта. Две сестры ревновали друг друга, и их ревность стала предметом сплетен.

И как будто одного этого было недостаточно, Дуглас продолжала молить о свадьбе.

Роберт очаровательно выражал сожаление:

– Но, моя дорогая Дуглас, вам известно мое положение при дворе. Вам известно, что я обязан этими милостями королеве. Я не сомневаюсь, что потеряю все, что приобрел, если мы поженимся.

– А тайный брак, Роберт?

– Неужели вы думаете, что подобную вещь можно будет долго держать в тайне от королевы? У нее везде шпионы. А у меня – враги.

– Но наша любовь была тайной.

Он кисло усмехнулся ей в ответ. Если бы только это было так, у него на душе было бы гораздо легче.

– Вы знаете, – спросил он ее, – чем я рисковал ради вас?

– О, Роберт, если бы я навлекла на вас несчастье, я никогда бы себе этого не простила.

Он сказал, что риск того стоил, но подвергать себя опасности без необходимости неразумно.

Потом настали беспокойные времена. Восстание и казнь Норфолка дали ему другую пищу для ума. При дворе появилась новая личность – сэр Фрэнсис Уолсингам – протеже Бергли, человек величайшей проницательности. Он был послом при французском дворе, а возвратившись в Англию, стал членом тайного Совета. Роберт распознал динамичные качества этого смуглокожего человека и старался перетянуть его на свою сторону, чтобы, если возникнет необходимость, они могли вместе противостоять Бергли. Эти дела отвлекали его от мыслей о Дуглас до тех пор, пока не встал вопрос о том, что ей необходимо покинуть двор, поскольку она ждала ребенка.

Теперь Дуглас поочередно впадала то в радость, то в отчаяние. Она хотела ребенка, но не могла вынести мысли о том, что он будет незаконнорожденным. Женщина хотела знать, как она объяснит его существование. Ее муж умер несколько лет назад. Теперь Роберт должен жениться на ней.