Мэри Бэлоу - Верю в любовь

У Норы не хватило силы воли отослать еду на кухню. Ричард все равно уже заплатил, рассудила она, так что можно поесть.

Она впустила официанта, и тот поставил поднос на туалетный столик.

После его ухода Нора съела все до последней крошки и выпила целый чайник чаю. А потом долго задавалась вопросом: не будет ли совершенной глупостью оставить последние монеты возле подноса, прежде чем она уйдет? Да, конечно, глупо. И унизительно.

Но куда ей идти? Уже слишком поздно просить кого-то приютить ее. Конечно, она может пойти погулять, посмотреть на праздник. Но что ей делать сегодня? Ах, она поразмыслит обо всем, когда придет время!

Однако тут Нора вспомнила, с каким нескрываемым сарказмом он заявил, что, если она не хочет быть его женой, может стать служанкой. До этого дня она никогда не слышала от него подобных интонаций! Был только один способ заплатить за завтрак. Один способ сохранить гордость. Один способ показать ему «нос».

Она открыла его саквояж. Вещей совсем немного. Очевидно, он собирался провести в дороге короткое время.

Нора вынула черный вечерний фрак, стряхнула пылинку и повесила в гардероб. За фраком последовала белая сорочка из тончайшего полотна. Нора провела ладонью по мягкой ткани и на секунды прижалась к ней щекой. И с жадностью вдохнула слабый, но знакомый запах чистой сорочки. Разгладила накрахмаленные шейные платки и осторожно развесила рядом с сорочкой. Поставила на дно гардероба вечерние туфли. Оставила на месте небольшую горку белья и разместила около умывального тазика бритву и мыло.

Кувшин был пуст, она дернула за шнур сонетки, и когда никто не явился на зов, взяла кувшин и спустилась вниз принести воды. Пусть никто не скажет, что она не заработала свой завтрак!

В распивочной и столовой было совсем немного посетителей. Ричард куда-то подевался. Должно быть, во дворе, осматривает коляску.

У нее много времени до того, как он вернется, подумала Нора. И поскольку рядом не было ни одного слуги, она направилась на кухню. При виде «баронессы» присутствующие стали расшаркиваться и кланяться. Однако Нора, не обращая ни на кого внимания, дождалась, пока согреется вода, и наполнила кувшин горячей водой. К тому времени как она вернулась, ситуация уже изменилась. В комнате оказался Ричард, поспешно сбрасывавший одежду.

– Это ты? – бросил он, оборачиваясь. – Я думал, ты забыла саквояж, когда уходила.

– Я вернулась всего на минуту, – пояснила она. – Ходила за горячей водой для тебя. Подумала, что, может, ты захочешь побриться.

Он молча вскинул брови.

Кувшин был тяжелым. Ричард не догадался забрать его у Норы, поэтому она пересекла комнату и поставила его на умывальник.

Если бы столкновения не произошло, он спокойно отправился бы своей дорогой и они благополучно разминулись бы, даже не узнав друг друга. Подумать только, сейчас она уже была бы на пути в Лондон!

– Я пойду, – сказала она, – спасибо за то, что прислал завтрак.

– А ты не собираешься меня побрить? – насмешливо осведомился Ричард.

Какая наглость!

Она бросила на него уничтожающий взгляд.

– Не боишься, что я перережу тебе горло?

Уголок его губ изогнулся в трогательно-знакомой полуулыбке. В которой, правда, не было ничего приятного:

– А ты сама стала острой, как бритва, – пробормотал он.

– Я просто стала взрослой, – отрезала она.

– Да, но вряд ли ты ожидала, что будешь именно такой.

– Вот уж действительно, никто не знает, что ждет его впереди. Мы выросли такими, как диктовала жизнь. И эта жизнь, очевидно, была к тебе добра.

– Жизнь? – переспросил он. – Полагаю, ты права. Но к тебе она была жестока.

– Могло быть и хуже.

Она не сводила с него спокойного взгляда. Уголки его губ чуть приподнялись.

– Ты и правда колешься, как еж. Что намереваешься делать?

– Вряд ли это тебя касается, – пожала плечами Нора.

– Вот тут ты ошибаешься. – Вид у Ричарда вдруг стал невероятно надменный. – Всем в Уимбери известно, что ты моя жена. И все услышат историю о том, как тебя выбросило из коляски, поэтому никто не поймет, что тебя вообще там не было. Далее я нашел тебя в гостинице и привел сюда отдохнуть. И все знают, что я велел принести тебе завтрак. Нежный, романтический жест, верно? Твое бегство с саквояжем будет выглядеть чрезвычайно странно. Все посчитают, что ты брошенная жена.

– Я не просила тебя лгать! – отрезала Нора.

Настала очередь Ричарда воззриться на нее.

– Уверена, что это ложь?

– Ну разумеется, – кивнула она.

– И все же, – мягко настаивал он, – я отчетливо припоминаю брачную церемонию.

– Она была незаконной и не имеет никакой силы! – упорствовала Нора.

– Только потому, что проводилась в Шотландии? Только потому, что нас венчал не священник? Только потому, что ты почти сразу же сбежала?

– Брак не был осуществлен, – выпалила Нора и тут же почувствовала, как загорелись щеки. Однако слова уже сорвались с языка…

– Удивительно, что многие люди разделяют твое заблуждение. Все считают, что неосуществленный брак – повод к его аннулированию. Но это совсем не так.

Нора не ответила, только сглотнула.

– Кроме того, – добавил Ричард, – все было вовсе не так, правда, Нора? Мы-то с тобой знаем, что брак был осуществлен.

Всего один раз. Неумелая, неуклюжая возня под одеялом. Двое сгоравших от похоти и любопытства девственников, жадно ласкавших друг друга в полутемной комнате, за окном которой шумел нескончаемый дождь. Все произошло очень быстро, наспех и болезненно, по крайней мере для нее. Омерзительно и невероятно уродливо. Невообразимо прекрасно.

Никогда не стоит недооценивать любовь молодых. Нора отвела глаза и принялась старательно рассматривать свои руки.

– Брака не было. Настоящего брака.

– Полагаю, что не было, – зловеще рассмеялся Ричард. – Деньги делают все. Даже помогут объявить брак незаконным. С деньгами ты всемогущ, что я, к своему восторгу, и обнаружил за последние годы. Тебе повезло, что ты не забеременела.

А тогда она думала, что ей повезло забеременеть. У нее была трехнедельная задержка, после чего открылось сильное кровотечение. С тех пор она часто гадала, была ли беременна? Может, тогда она выкинула ребенка?

В то время ей было дурно от облегчения и разочарования. И она долго болела. Даже встать с постели утром требовало огромных усилий, даже передвигать ноги, даже съесть что-то.

– Я ухожу, – повторила Нора, хотя это звучало неубедительно. Если она действительно хочет уйти, почему до сих пор остается в номере?

Как она ненавидела свою беспомощность! Казалось, она всегда была беспомощной! Правда, однажды в жизни восстала: великолепный, хоть и недолгий акт неповиновения и борьбы. И в последние годы она не желала ни от кого зависеть. Отказалась позволить брату содержать ее, а вместо этого нашла работу. Так что не стоит быть к себе столь строгой. Но она чувствовала себя такой беспомощной!

Нора потянулась к шляпке и саквояжу.

– Тебе лучше остаться, – холодно посоветовал Ричард. – Придется переждать только этот день и ночь. Здесь ты будешь в полной безопасности. У меня нет ни малейшего желания повторять нашу брачную ночь, вернее, вечер. В конце концов, подобные вещи легко забываются, верно?

Очевидно, он намеревался оскорбить и ранить, и ему это удалось.

– Ты совершенно прав, – спокойно ответила Нора. – Все это легко забывается. Если бы не ты, я вряд ли вспомнила бы. Но очевидно, у тебя память лучше. Полагаю, брачная ночь у нас действительно была, однако очень давно…

Глаза его на миг блеснули. Блеснули искренним весельем.

И снова было что-то мучительно знакомое в выражении его лица. Почему все это ей так знакомо? Они не виделись десять лет! И каждый день из этих десяти лет она старалась забыть его.

Ричард. Так недолго бывший ее мужем. А потом оказалось, что они никогда не были мужем и женой.

– Сегодня первое мая. И похоже, все здешние обитатели серьезно настроились отпраздновать этот день со вкусом и на широкую ногу. Соорудили майское дерево, и по всей площади разбросаны палатки. А на небе ни облачка. Настоящее лето! Пойдем погуляем и повеселимся на ярмарке! Нужно же как-то убить время!

– Вместе? – удивилась Нора.

Ричард пожал плечами.

– Уимбери – маленькая деревня. Даже если мы очень постараемся, вряд ли удастся избегать друг друга. Да и странно это будет выглядеть: словно мы поссорились. Тем самым мы невольно привлечем к себе нежелательное внимание. Проще будет, если мы будем держаться вместе. Кроме того, ты не ответила на мой вопрос: твой кошелек пуст?

– Не твое дело! – резко бросила она.

– Я так и думал, – кивнул Ричард. – И поскольку ты не можешь голодать, мы будем держаться рядом.

Нора заколебалась. Но все, что он говорил, имело смысл. Нельзя же весь день бегать от него! А ночью им придется спать в одной комнате – мысль, которую она старательно гнала прочь. Однако день они вполне могут провести вдвоем, хотя бы для того, чтобы не дать пищу для сплетен.

– Так и быть, – вздохнула она. – Но во всем виноват ты! Не заяви ты внизу, что я твоя жена, мы не попали бы в такое дурацкое положение.

– Не склони ты меня хитростью к побегу, – парировал он, – никакого бы дурацкого положения вообще не было бы! Я мог бы просто разыграть сэра Галаада и предложить свой номер старой знакомой, а сам нашел бы приют у местных жителей.

Хитростью?!

«Не склони ты меня хитростью к побегу…»

Каждое слово, точно кинжал, вонзалось в сердце. Нора едва не ослепла от боли и, двигаясь как во сне, принялась возиться с лентами шляпки.

Выходя из гостиницы, Ричард задавался вопросом: неужели для него так важно мнение окружающих? Неужели так важно соблюдать чисто внешние приличия?

Солнце действительно припекало совсем по-летнему. Ричард зажмурился и набрал в грудь воздуха.