— Да?

— Я хочу сказать это в самом приятном, в самом искреннем смысле. Сгинь.


Вечером того же дня Джек со злостью набивал фаршем из кукурузного хлеба двух куропаток. Затем он туго перевязал их бечевкой. Что за сумасшедшая неблагодарная женщина! Он всего лишь пытался помочь. Надо же, какие мы обидчивые! Ну ладно, она беременна. Но все же, разве он давал повод так с собой обращаться? Он всего лишь старался быть полезным. Но таковы женщины. Боже упаси давать им советы! Нет, ты просто должен слушать, как они жалуются, жалуются, жалуются. Ну ладно, может, Молли и не жалуется никогда. И ну ладно, может, она никогда не просила его давать ей советы. И все же вот так затыкать ему рот — это слишком.

Ну что же, она пожалеет о том, что так с ним поступила. Она еще будет локти себе кусать, вспоминая этот день. У нее был шанс, и она его упустила. Последний одинокий мужчина нормальной ориентации хотел установить с ней долговременные отношения или, по крайней мере, рассматривал такую возможность после долгих раздумий и глубокого исследования их взаимосовместимости, не говоря уже о добрачной проверке благонадежности, и теперь он ей недоступен. Его получит другая женщина. Увы. На этом рынке надо ловить момент, держать наготове финансы и ручку при себе — чтобы вовремя поставить подпись над пунктирной чертой.

Он принялся за картофель, с удовольствием его очистил, затем с наслаждением выковырял глазки. Он выложил картофелины в ряд и начал безжалостно рубить их ножом.

Хорошо, что она уезжает. Ему пора наладить отношения с собственной жизнью. Все равно у них бы ничего не вышло. Она была слишком… и он был слишком… В любом случае то, что та территория так и осталась неизведанной, даже к лучшему. Все бы кончилось катастрофой, и ее чувства оказались бы задеты. И он потерял бы еще больше времени. На самом деле так — лучше всего.

Синица в руке. Так, кажется, гласит народная мудрость? Может, это его последний шанс. Или он кончит, как его сосед мистер Уинстон.

Хизер и так ждала достаточно долго. Он сделает из нее честную женщину. Ладно, может, она и так честная, такая честная, что похожа на труп, но что действительно важно, так это то, что он намерен поступить с ней как подобает честному человеку.

Джек сделал глубокий вздох. Он был готов совершить праведный поступок. Да, именно это он собирался совершить. Джек опустил помидоры в кипящую воду и смотрел, как они ворочаются в агонии.


Молли шла по тротуару, качая головой. Кем он себя возомнил? Полицией нравов для будущих матерей? Итак, она повела себя с ним немного жестоко. Но, Господи, она умирала от голода. Любой из ее друзей мог бы сказать ему это. Они знали, что надо делать и в какой последовательности. Молли хочет есть, значит: потеснись, а еще лучше — уйди с глаз, обеспечь солидную порцию пищи, приправленной жиром. Не обязательно что-то изысканное. Ей легко угодить: жареная картошка, картофельные чипсы, белый хлеб — не важно. Только держись подальше и не мешай.

Джеку явно еще многому надо поучиться. Может, и к лучшему, что они так и не сошлись. И что он такое молол насчет того, что он ее недостаточно знает? Сколько месяцев она безропотно вытаскивала из душевого слива его волосы? И после этого он смеет говорить, что они еще недостаточно близки!

Молли улыбнулась. Но отчасти ей было приятно. Она и не могла припомнить, когда в последний раз кто-то за нее переживал. Обычно при первых признаках проявления заботы со стороны мужчины ей становилось неловко, и она старалась улизнуть, исчезнуть с его горизонта — она не хотела никому быть обязанной. Но как ни странно, когда эта забота исходила от Джека, ей было приятно. Комфортно. Славно. Она остановилась посреди тротуара, загородив движение пешеходам. И все же — Молли встряхнулась и пошла дальше — этому не бывать. У Джека имеется эта его шикарная невеста, и вся его жизнь уже спланирована наперед. Пора наладить отношение с тем, что у нее осталось от собственной жизни.


Глава 18


Когда Хизер приехала в гости к Джеку вечером в День святого Валентина, на ней был элегантный черный брючный костюм.

Розы, — сказала она, принимая букет. — Джек, правда, ты такой галантный. — Она вошла в гостиную и бросила букет на диван. — Надеюсь, твоя мама по достоинству оценивает важность этой встречи.

Джек отвернулся. Рита была наверху, вне себя от ярости и возмущения, и красила ногти на ногах лаком цвета фуксии. Она была так уверена в том, что посол приползет к ее ногам, но, очевидно, просчиталась. Теперь было ясно, что посол не придет — уже слишком поздно. Танцы назначены на сегодняшний вечер. Старик так и не появился, и Рита с трудом сдерживала злость.

— Ей не терпится поскорее с тобой увидеться, — сказал Джек.

— Не сомневаюсь. Она сбывает тебя с рук, передавая мне.

Джек посмотрел на Хизер. Глаза ее были голубые и пустые, и бороздки между носом и верхней губой не было вовсе. Джек сделал глубокий вздох, напомнив себе, что сердце у нее чистое. Как сок каучукового дерева.

— Хизер, ты меня любишь? — спросил он.

— Конечно, глупышка. — Она шлепнула его по руке.

— И ты хочешь иметь детей?

Она бросила на него быстрый взгляд:

— Конечно.

— Сколько?

— О, я не знаю. — Она ласково улыбнулась. — Скольких ты сможешь прокормить? — Она прилегла на шезлонг. — Не отказалась бы от бокала вина.

— Красного или белого?

— Шампанского.

— Да, конечно. — Джек направился на кухню.

Все будет хорошо, когда они поженятся. Она научится расслабляться, он — зарабатывать деньги. Они будут друг друга дополнять, подстегивать. Она не останется такой натянутой, когда, наконец, будет точно знать, что он любит ее и будет любить вечно.

Джек встал как вкопанный. Любить вечно? Сегодня, завтра, через год, через десять? Просыпаясь утром, первым делом видеть ее и, засыпая, тоже видеть ее. Он схватил бумажный пакет и начал в него дуть, борясь с паникой. Потом он ударил по надутому пакету и порвал его. Любовь не для хлюпиков, напомнил он себе.

Джек наклонился посмотреть, как зажариваются его куропатки, быстро помешал карликовую морковь в утятнице и открыл шампанское.

Тем временем Рита, шаркая, вошла в гостиную. Она была босиком, и между растопыренными пальцами ног, торчали клочья ваты. Она остановилась и молча уставилась на Хизер. Та подскочила и протянула руку:

— О, миссис Картер. Я так рада с вами познакомиться. Джек так много мне о вас рассказывал.

Рита дала ей пожать свою руку.

— Кто вы?

— Ну, я — Хизер. Уверена, что Джек вам обо мне говорил.

Рита прошлепала к буфету и налила себе виски. Она опрокинула виски в рот быстрым и ловким движением — результат многолетней практики. Затем села в кресло, раздвинув в стороны ступни, и развернула газету с кроссвордом. Хизер сидела на краешке дивана с очень прямой спиной, сложив на коленях руки. Она бросила взгляд в сторону дорогого мраморного камина в углу и, воодушевившись, пошла в наступление. — Я просто хочу, чтобы вы знали, как мне нравится Джек, — сказала она.

— Нравится, шмавится. Что нужно моему мальчику, так это хороший…

— А вот и я. — Джек вернулся с подносом, на котором стояла бутылка шампанского и два высоких бокала. Увидев мать, он открыл рот, как умственно отсталый.

— Мама, что ты здесь делаешь?

— А что, не видно? Я сушу лак на ногтях.

— Значит, вы уже познакомились? — Он кивнул в сторону Хизер.

— Конечно, — жизнерадостно сообщила Хизер.

Рита пожала плечами, не отрывая взгляда от кроссворда.

— Слово из трех букв для неудачника?

Джек пристально посмотрел на мать, которая сидела в кресле как окоченевший цыпленок. Ее надо как-то удалить. Романтизм имеет обыкновение увядать под завистливым взглядом родителя, особенно того, кто переживал второй подростковый период.

— Я нашел неразгаданный кроссворд в газете за понедельник, — сказал он.

— Правда? Где он?

— Я оставил его в твоей комнате.

— Ну почему же ты не сказал? — Рита вскочила, готовая пошаркать обратно, но тут увидела накрытый на двоих праздничный стол.

— Что это?

— День святого Валентина, — сказала Хизер.

— Я знаю, какой сегодня день, — огрызнулась Рита. Хизер встала с дивана и обняла Джека одной рукой.

— И Джек кое о чем хочет меня спросить. Правда, милый?

Рита, прищурившись, окинула Джека взглядом.

— Да? Ну, я знаю, вы не станете возражать против того, чтобы бедная старая женщина посидела с вами. — Она уселась за стол и, не раздумывая, отодвинула локтем с особым тщанием разложенные столовые приборы, чтобы освободить себе место. — Нужна еще одна вилка.

— Но… — сказала Хизер.

— Что? — рявкнула Рита.

Хизер посмотрела на Джека. Джек понял намек.

— Мы планировали романтический ужин.

— Думаешь, что только молодежь что-то смыслит в романтике? — Рита ткнула ножом в сторону Джека. — Я многому могла бы тебя научить, не будь это противозаконно.

Джек скрестил руки на груди.

— У нас на ужин куропатки. Их всего две.

Рита махнула рукой:

— О, да знаю я этих куропаток. Никому не по силам справиться с целой куропаткой. Просто отрежь мне ножку, много мне не надо. — Она похлопала ладонью по стулу рядом с собой: — Давайте, дорогуша, присаживайтесь. Давайте познакомимся получше.

Хизер взглянула на Джека, затем осторожно села рядом с его матерью. Входная дверь открылась. Они подняли головы и увидели Молли. Она была потной, с красным лицом, в спортивных шортах и майке. Она остановилась и окинула взглядом странное собрание.

— Ну-ну, вся компания на месте. Привет, Хизер.

Хизер нахмурилась: