— Я уже сдал его одному очень приятному молодому человеку, — отозвался тот. — И надо вам сказать, что это предложение пробыло на рынке всего несколько часов. Как видите, вам представилась неповторимая…

— В самом деле? — снова перебил риелтора Эйб. — И кто же снял флигель?.. Наверное, кто-нибудь известный? — Он был уверен, что услышит знакомую фамилию, но ошибся.

— Отнюдь нет. Мистер О'Коннор — социальный работник, — с достоинством отвечал риелтор, и седые брови Эйба удивленно поползли вверх.

— И он… готов платить такие деньги? — осторожно поинтересовался он. В качестве личного бухгалтера Купа Эйб был кровно заинтересован в том, чтобы у его работодателя не было никаких осложнений с жильцами.

— По-видимому, да, — ответил риелтор. — Я связывался с управляющим клиентского отдела «Бэнк оф Америка», и он сказал, что кредитоспособность мистера О'Коннора не вызывает сомнений. Оказывается, он — один из самых крупных вкладчиков банка. Через десять минут после моего разговора с управляющим банк прислал по факсу гарантийное письмо, и в тот же день мистер О'Коннор лично привез мне чек на сорок пять тысяч. В ближайшие дни он переедет сюда со старой квартиры на Венис-Бич.

— Любопытно. — Эйб покачал головой и снова повернулся к Марку, который с интересом заглядывал в стенные шкафы. На его взгляд, их было здесь слишком много, но он подумал, что никто не заставляет его использовать их все.

Гораздо больше, чем шкафам, он обрадовался двум маленьким спальням на первом этаже. Если Джейсон и Джессика действительно приедут, им будет очень удобно здесь.

Продолжая оглядываться по сторонам, Марк думал о названной риелтором сумме. Деньги, бесспорно, были не маленькие, но он мог себе это позволить. Другой вопрос, стоит ли тратить столько на простую прихоть, или лучше найти что-нибудь не такое шикарное, но по более приемлемой цене?

Марк знал, что если он согласится, то это будет его первым безумным поступком за всю жизнь, но, может быть, ему пора было сделать что-то безумное? Дженнет такой поступок совершила. Она ушла от него — просто встала и ушла к другому. Он же собирался всего-навсего снять квартиру, правда — очень дорогую, но зато ему будет приятно здесь жить. Не исключено, что здесь он снова станет нормально спать, есть, плавать в бассейне и даже играть в теннис, если, конечно, найдет подходящего партнера. О том, чтобы пригласить на гейм-другой Купера Уинслоу, и речи быть не могло, но ведь сказал же риелтор, что сдал флигель какому-то молодому человеку…

— Он часто здесь появляется? — спросил Марк, имея в виду Купа.

— Мистер Уинслоу много путешествует, именно поэтому он и решил пустить жильцов, — повторил риелтор то, что слышал от Лиз. — И ему бы хотелось, чтобы во время его отсутствия в поместье оставался еще кто-то, кроме прислуги.

Марк кивнул и посмотрел на Эйба, который заговорщически ему подмигнул. Бухгалтер сразу понял, от кого исходит эта версия. Верная Лиз не могла позволить, чтобы хоть кто-то догадался, что ее патрон едва сводит концы с концами. Именно поэтому она не сказала риелтору, что очень скоро в поместье не останется вообще никакой прислуги, кроме единственной горничной.

— Что ж, это понятно, — проговорил Марк с самым серьезным видом и в свою очередь подмигнул Эйбу, чтобы показать, что он не забыл ничего из того, что тот говорил ему о финансовом положении суперзвезды. Они часто обменивались подобной конфиденциальной информацией, это был их хлеб, но дальше эти сведения никогда не уходили.

— Скажите, мистер Фридмен, вы женаты? — спросил тем временем риелтор. Он хотел только убедиться, что у Марка нет десяти детей, что, впрочем, казалось весьма маловероятным. Ведь его привез сюда личный бухгалтер Купа, следовательно, его можно было проверять не особенно тщательно, что существенно упрощало дело.

Услышав этот невинный вопрос, Марк вздрогнул, как от удара хлыстом.

— Я… нет, то есть… Мы расстались, — выговорил наконец он и едва не поперхнулся — так тяжело дались ему эти слова — А ваши дети живут с вами?

— Нет, они живут в Нью-Йорке, с… с матерью, — сказал Марк, чувствуя, как колотится его сердце, буквально разрывается от боли. — Вероятно, я буду ездить к ним, чтобы повидаться… — добавил он через силу. — Они могут приезжать ко мне только во время каникул, а ведь вы знаете детей… в любом возрасте они предпочитают друзей родителям.

Я буду счастлив, если они побывают у меня хотя бы один раз за весь год.

Лицо его сделалось печальным, но риелтор вздохнул с облегчением. Он помнил предупреждение Лиз, что Куп недолюбливает детей. Если не считать этого, Марк казался ему идеальным жильцом: одинокий, хорошо воспитанный, обеспеченный джентльмен, который вряд ли станет устраивать у бассейна шумные оргии с женщинами и кокаином. А дети… дети, может быть, еще и не приедут.

— Я согласен! — внезапно объявил Марк, и Эйб, вздрогнув от неожиданности, поглядел на друга. Но лицо Марка светилось улыбкой. Глядя на него, даже риелтор улыбнулся; впрочем, у него-то были все основания радоваться. Всего за два дня он сумел сдать и флигель, и гостевое крыло за очень приличную цену. Больше десяти тысяч он назначить так и не решился, да и Лиз говорила ему, что Куп будет очень доволен, если его собственность будет приносить ему двадцать тысяч долларов в месяц.

А Марк продолжал улыбаться. Теперь ему уже не терпелось поскорее выписаться из отеля и перебраться сюда. Риелтор сказал, что он может въехать дня через три — после того, как выпишет чек, а слуги приведут в порядок комнаты.

— Хорошо, — согласился Марк, с трудом сдерживая нетерпение. — Я въеду в конце недели.

Потом он пожал риелтору руку и, крепко обняв Эйба, поблагодарил его за то, что он подумал о нем и привез посмотреть «Версаль».

— Я рад, что из этого что-то вышло, — улыбнулся бухгалтер. — Но все сложилось даже лучше, чем я рассчитывал. — Он был почти уверен, что Марк будет долго раздумывать и в конце концов откажется, но в «Версаль», как видно, просто нельзя было не влюбиться.

— Наверное, это самый безумный поступок за всю мою жизнь, — признался Марк, когда они с Эйбом ехали назад. — Но человек, наверное, должен иногда совершать безумства.

Для него это было новое, почти безумное решение. Марк всегда старался поступать взвешенно, обдуманно, рационально; теперь же ему казалось, что именно поэтому он и потерял Дженнет. Должно быть, по сравнению с другими мужчинами он выглядел самым настоящим занудой, и в конце концов она не выдержала.

— Спасибо, Эйб, — снова поблагодарил он старого бухгалтера. — Мне действительно очень понравилась новая квартира, и я думаю — дети будут от нее в восторге. Боюсь только, что, если я проживу здесь целый год, я привыкну к роскоши и не захочу никуда уезжать. И мистеру Уинслоу придется выкидывать меня с полицией.

— Я думаю, подобная перемена обстановки пойдет тебе только на пользу, — отозвался Эйб. — Во всяком случае, я на это надеюсь.

Вечером Марк позвонил в Нью-Йорк и рассказал Джессике и Джейсону об апартаментах, которые он снял в гостевом крыле у самого Купера Уинслоу.

— А кто это? — удивленно спросил Джейсон.

— Мне кажется, это такой очень старый актер, который снимался в кино, когда папа был маленький, — объяснила Джессика, которая взяла трубку второго аппарата.

— Ты совершенно права, — подтвердил Марк. — Но это не главное. Главное, что дом действительно великолепен. Вокруг настоящий парк с теннисным кортом и бассейном, и у нас будет отдельный вход. Если бы видели, какие там комнаты, вы бы сразу влюбились в эту новую квартиру. Я уверен — когда вы приедете, вам здесь понравится.

— Я скучаю по нашему дому, — мрачно сказал Джейсон.

— А мне очень не нравится в новой школе, — пожаловалась Джессика. — Здесь все девчонки такие злючки, а мальчишки — просто дегенераты.

— Потерпите немного. Быть может, на самом деле все не так уж плохо, — дипломатично сказал Марк. Это не он ушел из семьи, не он перевез детей в Нью-Йорк, но обвинять в чем-то Дженнет ему не хотелось. Марк считал, что, какие бы чувства он ни питал к своей бывшей жене, ему следует держать их при себе. Их отношения детей не касались. — Чтобы привыкнуть к новой школе, нужно время, — добавил он. — К тому же я скоро приеду, и мы обо всем поговорим.

Марк уже решил, что полетит в Нью-Йорк в последний уикенд февраля. В марте у детей начинались каникулы, и он давно решил, что они поедут вместе на Карибы и, может быть, даже возьмут напрокат небольшую яхту. Это, считал Марк, поможет детям развеяться, да и ему не мешало бы ненадолго вырваться из каждодневной рутины.

— Как там мама? — спросил он.

— Хорошо, только ее часто не бывает дома, — сердито сказал Джейсон. Ни он, ни сестра ни словом не обмолвились об Эдаме, и Марк догадался, что Дженнет еще не познакомила их со своим любовником. Очевидно, она ждала, пока дети немного придут в себя после бурных событий последних четырех недель. По любым меркам это был очень небольшой срок, но Марку он показался вечностью.

— Зачем ты переехал, разве нельзя было жить в нашем старом доме? — спросила Джессика, и Марк объяснил, что он только на днях его продал. Эта новость сразила обоих.

Сначала Джесс и Джейсон потрясение молчали, потом начали плакать. На том разговор и закончился, и, вешая трубку, Марк с горечью подумал, что еще ни разу их многочисленные телефонные переговоры не принесли облегчения ни ему, ни детям.

Интересно, задумался Марк, как она представит детям своего любовника? Скорее всего, ей придется сказать, что они только недавно познакомились. И пройдет довольно много времени — быть может, годы, — прежде чем дети узнают подлинные причины развода родителей. А до тех пор, пока это не произойдет, они будут винить во всем его одного. Думать об этом ему было грустно, но Марк был бессилен что-либо изменить. Ведь не мог же он заявить детям, что их мать бросила его ради другого мужчины. Правда, если смотреть со стороны, все выглядело именно так, однако Марк считал, что, во-первых, приличия необходимо соблюдать при любых обстоятельствах, а во-вторых, он и сам чувствовал себя виноватым. Быть может, если бы он не был таким скучным, заурядным человеком, Дженнет не оставила бы его.