Книгу найти не удалось. В таком случае можно перечитать письмо, решила Лоретта. Девушка открыла бюро, извлекла пачку писем от нежно любимой подруги Анны, которая некоторое время назад вышла замуж за состоятельного англичанина и сейчас счастливо жила в роскошном имении в Девоншире. Лоретта взяла с собой последнее послание. Оно было уже прочитано, однако девушке хотелось перечитать его еще раз. И еще нужно побыть в тишине, подумать. Возможно, ей даже не помешают, хотя здесь трудно отыскать уединенное место. Каждый день в Версаль стекались те, кто жил в близлежащих замках или в Париже, а уж что говорить о постоянных обитателях дворца! Двор еще не весь переселился сюда, предпочитая привычный Лувр, однако его величество проводил в Версале много времени, и придворные съезжались за ним. Дворец все еще строился, возводились новые галереи, в саду шли работы, но уже давно было понятно, что король собирается поселиться здесь навсегда.

Фрейлины ее величества и вовсе не отлучались далеко и надолго, особенно молодые и незамужние, как Лоретта. Не то чтобы, выйдя в сад на пару часов, девушка могла непоправимо погубить репутацию, однако Мария-Терезия предпочитала держать юных созданий под присмотром. Скорее всего, королева хотела уберечь молоденьких фрейлин от соблазнов королевского двора, которые подстерегали в буквальном смысле слова за каждым углом; возможно, она поступала так в пику фавориткам короля – уж если не отставной Луизе де Лавальер, то точно нынешней, мадам де Монтеспан. Хотя не исключено, что она вообще об этом не задумывалась. Лоретте казалось иногда, что королева живет в другом мире, недоступном простым смертным; это немного пугало и вызывало уважение. Не зря же говорят, что особы королевской крови – не такие, как все.

Лоретта не в первый раз порадовалась, что у их семейства имеются в Версале собственные апартаменты. Об этом Жером де Мелиньи побеспокоился. Дед не желал, чтобы его внуки ютились с остальными придворными, особенно состоявшими в услужении у монархов. Мария-Терезия вместе с фрейлинами занимала всего одиннадцать комнат на втором этаже, тогда как к услугам мадам де Монтеспан были двадцать прелестных комнат на первом этаже, и король ни в чем не отказывал фаворитке. Хотя в последнее время ходили слухи, что он уже изрядно устал от ее капризов и все чаще обращает взоры на неразговорчивую Франсуазу д’Обиньи. У его величества имелась и еще одна любимица, мадемуазель де Фонтанж, которая, впрочем, была недостаточно яркой, чтобы надолго удержать внимание Людовика. Правда, на количестве комнат все это пока не отражалось. Фрейлины королевы обретались в крошечных каморках, где кровати вплотную стояли друг к другу и на каждой из них девушки спали по двое. Гардеробная была одна на всех, как и туалетная комната.

– Моя внучка не должна жить вместе с придворными дамами, их там и так хоть отбавляй. Нет, мы можем позволить себе большее, – заявил граф де Мелиньи; и когда Арсен и Лоретта прибыли в Версаль, их разместили в небольших, но очень уютных апартаментах. Правда, располагались они в дальнем крыле дворца, однако это сущие пустяки.

Лоретта вышла в коридор, миновала длинный ряд дверей – за одними слышались возня и приглушенное хихиканье, за другими царила тишина: час для королевского дворца был непристойно ранним. Как правило, блистательное общество гуляло почти всю ночь и отправлялось спать около четырех утра, соответственно, и вставали аристократы не раньше полудня, кроме некоторых, к которым относились и члены королевской семьи. Лоретта легко приспособилась к ранним подъемам королевы, ведь в провинции, где девушка провела большую часть жизни, привыкли просыпаться ни свет ни заря. Зато большинство фрейлин, всю ночь танцевавших на балах и тешивших себя светскими разговорами, отчаянно зевали во время утреннего ритуала умывания и облачения ее величества. Некоторые наловчились даже подремывать, опершись на стену или мебель…

Сегодня фрейлинам улыбнулось счастье: можно спокойно почивать до обеда. А вот Лоретте не спалось.

Она распахнула неприметную дверь, выскользнула на улицу, прошла по усыпанной золотистым песком дорожке и вскоре вступила под сень раскидистых деревьев. Парк простирался далеко и казался настоящим чудом. Лоретта медленно шла по дорожке, вдыхая сладкий запах уже распустившихся цветов, наслаждаясь тишиной и ранним утром. Она одна, и это так хорошо. Можно спокойно предаваться размышлениям.

Девушка нашла скамью в тени дуба, рядом с клумбой тюльпанов. Его величество очень любил всевозможные растения, особенно апельсиновые деревья – ими был уставлен весь Версаль, что весьма удручало министра финансов Кольбера: такая прихоть стоила недешево. Впрочем, голландские тюльпаны, которые выращивали в зимних садах, тоже стоили не два су. Однако они радовали глаз, и – вот забавно! – в своем последнем письме Анна как раз писала о тюльпанах. Лоретта опустилась на скамью, старательно подобрав юбку, и развернула листок. Послания подруги, нацарапанные мелким, убористым почерком, всегда были подробными, интересными и обстоятельными. Не то что у Лоретты, которой не хватало на это иногда усидчивости, а иногда времени.

«Здесь, в Англии, – писала Анна, – к тюльпану относятся очень поэтично: в волшебных легендах эти цветы служат колыбельками для маленьких эльфов и других фантастических крошечных существ. Местные слуги, которые так любят коротать вечера за увлекательными историями, – совсем как наши, милая Лоретта, верно? – немало порассказали мне. В Девоншире есть сказка о феях, которые укладывали своих малюток на ночь в цветы тюльпанов, а ветер качал и баюкал их. Как-то раз одна женщина вышла ночью с фонарем в свой сад, где росло много тюльпанов, и увидела в них несколько прелестных крошек. Она была настолько восхищена этим необыкновенным зрелищем, что в ту же осень высадила в саду еще больше тюльпанов, и вскоре этих цветов оказалось вполне достаточно для того, чтобы разместить в них детей всех окрестных волшебниц. Ясными лунными ночами женщина отправлялась в сад и часами любовалась, как эти крохотные создания сладко спят в атласных чашечках, покачиваемые нежным ветерком. Сначала феи тревожились, чтобы женщина не причинила какого-нибудь зла их деткам, но потом, видя, с какой любовью она к ним относится, перестали волноваться и, желая отблагодарить ее за доброту, придали ее тюльпанам самую яркую окраску и чудный, как у роз, запах. Они благословляли эту женщину и ее дом, и на протяжении всей жизни ей во всем сопутствовал успех. Когда она умерла, то дом и сад унаследовал ее очень скупой родственник. Корыстолюбивый и жестокий, он прежде всего уничтожил сад, считая, что цветы выращивать невыгодно, и развел огород, засадив его в основном петрушкой. Такой поступок вызвал сильное раздражение фей, и каждую ночь, как только наступала полная темнота, они слетались из соседнего леса и плясали на овощах, вырывая их, ломая корни и засыпая пылью их цветы. На протяжении нескольких лет овощи не могли расти на этом огороде, так как, только появившиеся, их тут же топтали и рвали в клочья; между тем могила бывшей благодетельницы фей всегда волшебно зеленела и была покрыта роскошными цветами, а прекрасные тюльпаны, посаженные у самого ее изголовья, цвели и благоухали до глубокой осени, когда все другие цветы уже увядали. Миновало несколько лет. На смену скупому хозяину явился еще более черствый родственник, не имевший ни малейшего понятия о красоте. Он вырубил все окрестные леса, перестал ухаживать за могилой: она была затоптана, а тюльпаны вырваны. Феи оставили это место, и с того времени все тюльпаны потеряли свою выдающуюся окраску и аромат, сохранив их лишь настолько, чтобы не быть совсем заброшенными садовниками…»

Эта чудесная история так понравилась Лоретте, что она с наслаждением перечитала ее. И хотя заканчивалась сказка невесело, все равно было в ней нечто ясное и хрупкое. То, что женщина, которая любила фей, прожила с ними в согласии до самой смерти, почему-то успокаивало. Лоретта не отдавала себе отчета в том, как ей хотелось бы оказаться на месте той женщины…

Нет, она не желала тривиальной сельской жизни. Она прожила в глуши все детство и часть юности, которая только начиналась – всего несколько дней назад девушке исполнилось восемнадцать. Лоретта очень любила свой дом неподалеку от Бордо, однако версальская круговерть захватила ее, увлекла в исступленном танце. Девушка предпочитала не видеть дурного и обращать внимание на хорошее. Она не считала, что вправе кого-то осуждать.

– Мадемуазель де Мелиньи! – Высокий ломкий голос раздался прямо у нее за спиной. – Как хорошо, что я повстречал вас! Я и не мечтал об этом, гуляя по саду в такой ранний час…

Прежде чем обернуться, Лоретта едва заметно поморщилась. У скамейки стоял шевалье де Вилмарт – худосочный парень, наследник какого-то провинциального дворянина, до сих пор не избавившийся от юношеских прыщей. Хотя пора бы – ведь ему уже за двадцать. Лоретта сама удивлялась тому, как присутствие де Вилмарта будит в ней ехидство – словно поднимается муть со дна винной бутылки.

– Доброе утро, шевалье, – холодно ответила девушка. Она-то шутила за завтраком, что общество само ее найдет, и вот надо же – сглазила!

– Я счастлив видеть вас, прелестная мадемуазель, – шевалье сорвал с головы слегка обтрепанную шляпу с весьма редкими перьями и согнулся в поклоне. Любопытно, где он ночевал? У де Вилмарта не было своих комнат в Версале. Шевалье то ли почивал в трактире неподалеку, то ли всю ночь бродил здесь, караулил. Или вообще спал на скамейке, завернувшись в плащ. Почему из всего огромного парка де Вилмарт облюбовал именно это место?

«А я не слишком этому рада», – хотелось ответить Лоретте, но этикет предусматривал другое, а сама она еще не научилась говорить людям в лицо неприятное. Для этого, как отмечал Арсен, она еще слишком мало пробыла при дворе.

– Взаимно, шевалье. – Однако она не обязана придавать теплоты голосу. Де Вилмарт неловко стоял у скамейки, придерживая шпагу, – она казалась Лоретте такой же унылой, как и ее хозяин. Оружие вообще очень похоже на людей, которые его носят. Вряд ли этот шевалье хоть раз дрался на дуэли… Ах да, он ждет позволения сесть. Подавив в себе желание не давать такого разрешения, девушка кивнула: – Садитесь, прошу вас.