Не зная, что ответить Франсуазе, нервозность которой его изрядно раздражала, он призвал проповедника, и тот, естественно, целиком и полностью одобрил поведение версальского собрата.

Мадам де Монтеспан вернулась в свои покои крайне недовольная. Едва за ней затворилась дверь, Боссюэ шепотом, от которого дрогнули стены, стал умолять короля покончить с постыдной связью. К этим просьбам тут же присоединился и Бурдалу.

– Ах, сир, – сказал он. – Скольких грешников, павших духом и отчаявшихся, могли бы вы спасти! Они стали бы говорить друг другу: «Вот человек, который погибал в разврате, подобно нам, но он обратился и смирил гордыню».

Это был чрезвычайно ловкий довод, ибо Людовик XIV в глубине души был набожен, и даже самые беспорядочные интрижки не могли отвратить его от религии. Проведя всю ночь в тяжких раздумьях, страшась, что его не допустят к исполнению пасхальных обрядов, он решил уступить священнослужителям. Бледный и расстроенный, он приказал мадам де Монтеспан покинуть двор…

* * *

Франсуаза впала в страшную ярость. Нанеся большой ущерб мебели, она призвала к себе Боссюэ и пообещала помочь ему обрести самое высокое положение в государстве, равно как и в среде церковных иерархов, если король переменит свое решение. Прелат вышел, не удостоив ее ответом.

Тогда фаворитка, внезапно попавшая в немилость, оставила Сен-Жермен и, спасаясь от насмешек, укрылась в своем парижском доме на улице Вожирар.

Двор пришел в волнение, а враги маркизы тут же принялись распевать непочтительные куплеты, в которых говорилось, что «шлюха изрядно повеселилась в Сен-Жермене, а теперь в Париже каждый из ее любовников может сыграть роль короля».

После разлуки с фавориткой Людовик XIV, причастившись перед Пасхой, обещал своему духовнику больше никогда не встречаться с мадам де Монтеспан. Казалось, он полностью покорился церкви. Однажды утром его сын, которому было четырнадцать лет, занимался под руководством Боссюэ; последний, заметив вошедшего короля, обратился к мальчику, возвысив голос:

– Избегайте соблазна удовольствия. Слабость сгубила многих великих государей!

Эта сентенция не отличалась глубиной и свидетельствовала скорее о дурном вкусе, но на короля она произвела впечатление. Взяв дофина за руку, он произнес:

– Сын мой, бойтесь пагубных увлечений и не следуйте в этом моему примеру.

Положительно, король совершенно преобразился, и добрые священники искренне радовались: они одержали великую победу.

Увы! Победа эта оказалась весьма недолговечной…

В Париже мадам де Монтеспан не сидела сложа руки. Готовая на все ради того, чтобы вернуть расположение монарха и одолеть влияние церковников, она решила, что лучшим способом будет заключить союз с дьяволом.

Ее верная подруга и сообщница Вуазен тут же ввела ее в одно из сатанинских обществ, которых тогда существовало множество. В них состояли в основном придворные, желавшие избавиться от соперников или от обременительных семейных уз. Эти красивые господа и прекрасные дамы возносили мольбы сатане на сходках, более напоминающих шабаш, – происходили подобные сборища в укромных местах и заканчивались обычно ужасающими оргиями.

Вполне понятно, что мадам де Монтеспан без всяких затруднений вступила в этот своеобразный круг.

Обратившись к опыту восьмилетней давности, она стала непременной участницей «черных месс», в ходе которых совершались чудовищные жертвоприношения. Она ложилась в обнаженном виде на алтарь, в полнолуние выходила в сад вместе с колдуньями и священниками-расстригами, дабы воззвать к помощи духов зла; наконец, постоянно посылала в Сен-Жермен любовные порошки, которые затем при посредстве подкупленных слуг подмешивались в пищу короля. Поскольку эти порошки содержали шпанскую мушку и прочие возбуждающие средства, Людовик XIV вновь стал бродить вокруг апартаментов молодых фрейлин, и многие девицы обрели, благодаря этому обстоятельству, статус женщины…

В конце концов, король безумно возжелал свою любовницу и попросил у Боссюэ разрешения поговорить с ней «по-дружески». Прелат, свято веривший королевскому слову, согласился, и встреча состоялась. Послушаем, как рассказывает об этом лукавая мадам де Кайлюс:

«Оставалось одно затруднение. Должна ли мадам де Монтеспан предстать перед королем без всякой подготовки? Следовало сделать так, чтобы они встретились заранее, иначе на людях могли бы произойти какие-нибудь неприятные неожиданности. Итак, было решено, что король зайдет к мадам де Монтеспан; но, дабы не давать ни малейшего повода для злословия, договорились, что свидание произойдет в присутствии уважаемых дам и что король ни в коем случае не должен уединяться с мадам де Монтеспан. Король зашел к ней, как и было условлено; затем он потихоньку увлек ее к окну: они довольно долго беседовали шепотом, оба плакали и говорили все то, что полагается в подобных случаях; потом они поклонились почтенным матронам и удалились в соседнюю комнату; за ними последовали мадемуазель де Блуа и граф Тулузский…»

Все завершилось благополучно для мадам Монтеспан, но она получила серьезное предупреждение. Твердо решив продолжать борьбу, она обратилась к нормандским колдунам, которые стали регулярно снабжать ее любовными напитками и возбуждающими средствами для Людовика XIV. В течение многих лет король Франции, не подозревая дурного, пребывал под воздействием наркотических препаратов, заказанных опасной истеричкой…

* * *

Зелье оказывало на короля более сильное воздействие, чем хотелось бы мадам де Монтеспан. Монарх стал испытывать ненасытную потребность в половой близости, в чем скоро пришлось убедиться многим фрейлинам.

Первой, на кого обратил внимание король, была Анна де Роган, баронесса де Субиз, восхитительная молодая женщина двадцати восьми лет, которая почтительно уступила не слишком почтительному предложению. Монарх встречался с ней в апартаментах мадам де Рошфор. Получая от этих свиданий бесконечное наслаждение, он старался действовать максимально осторожно, чтобы никто ничего не проведал, ибо красавица была замужем.

Но Людовик XIV терзался напрасно. В отличие от маркиза де Монтеспана, г-н де Субиз был хорошо воспитан и обладал покладистым характером. Сверх того, это был деловой человек. Увидев в своем бесчестье верный источник дохода, он не стал протестовать, а потребовал денег. «Гнусная сделка совершилась, – пишет Гран Картере, – и знатный негодяй, в баронскую мантию которого пролился золотой дождь, купил бывший дворец Гизов, получивший имя Субиз. Он сколотил себе миллионное состояние».

Когда кто-нибудь выражал восхищение его богатством, снисходительный муж отвечал с похвальной скромностью:

– Я здесь ни при чем, это заслуга моей жены…

Прелестная Анна Субиз была столь же алчной и ненасытной, как и ее супруг. Она облагодетельствовала всех родных: это семейство было осыпано милостями короля.

Из баронессы де Субиз фаворитка превратилась в принцессу де Субиз и сочла, что может теперь смотреть сверху вниз на мадам де Монтеспан. Это было не слишком умно с ее стороны. Маркиза, люто ревновавшая соперницу, побежала к Вуазен и раздобыла новое зелье, дабы отвратить Людовика XIV от Анны. Трудно сказать, стал ли этот порошок причиной опалы, но король внезапно оставил свою молодую любовницу и вернулся в постель Франсуазы.

Явление мадам де Субиз было столь же кратким, как блеск молнии. Все вошло в свою колею. Мадам де Монтеспан вновь обрела счастье. Как-то вечером она непринужденно положила голову на плечо друга. Похоже, этим нежным жестом она хотела сказать: «Мне хорошо, как никогда»…

Увы! продолжая пичкать короля возбуждающими средствами, она, конечно, получала в награду бурные ночи, но одновременно навлекала на себя новые неприятности. В конце 1675 года Людовик XIV, одарив своим расположением сначала мадемуазель де Грансе, а затем принцессу Марию Анну Вюртенбергскую, влюбился в камеристку Франсуазы. С тех пор, направляясь к фаворитке, король неизменно задерживался в прихожей, занимаясь вместе с мадемуазель дез Ойе не слишком пристойными забавами.

Та была слишком счастлива, чтобы держать язык за зубами. Позднее Прими Висконти напишет в своих «Мемуарах»: «Мадемуазель дез Ойе, доверенная камеристка мадам де Монтеспан, не скрывала, что король несколько раз оказывал ей внимание. Кажется, она даже хвасталась, что имела от этой связи детей. Она не отличалась красотой, но король оставался с ней, когда ее хозяйка была занята или больна. Эта дез Ойе говорила мне, что у короля было много забот и что он порой целыми часами просиживал у огня, о чем-то задумавшись и испуская тяжкие вздохи».

* * *

Мадам де Монтеспан очень быстро обнаружила, что ее опять обманывают. В ярости она поручила надежным друзьям обратиться к овернским знахарям и раздобыть у них зелье более сильное, нежели порошки Вуазен. Вскоре ей доставили таинственные флаконы с мутной жидкостью, которая затем оказалась в пище короля.

Впрочем, результаты обнадеживали: Людовик XIV, не терпевший однообразия, оставил мадемуазель дез Ойе, – и мадам де Монтеспан прониклась еще большей верой в силу любовных напитков. Она приказала приготовить другие возбуждающие средства, дабы вновь стать единственной любовницей короля, но добилась обратного.

В очередной раз монарх не смог удовлетвориться чарами фаворитки; ему понадобилась еще одна «сладостная плоть», чтобы утолить исступленное желание. Он вступил в связь с мадемуазель де Людр – изумительно красивой фрейлиной из свиты королевы. Увы! И эта женщина проявила нескромность, как явствует из записей Бюсси Рабютена: «Мадемуазель де Людр вызвала суматоху в Сен-Жер-мене и не на шутку напугала мадам де Монтеспан».

Маркиза, обуреваемая ревностью, стала изыскивать еще более сильные средства и в течение двух недель пичкала ими короля, который, надо признать, обладал могучим здоровьем, если ухитрялся переваривать препараты, содержащие в себе толченую жабу, змеиные глаза, кабаньи яички, кошачью мочу, лисий кал, артишоки и стручковый перец.