В Англии уже начали беспокоиться за судьбу Генриетты, и Карл II написал Людовику XIV, выражая неудовольствие по поводу обращения с его сестрой.

Король, чрезвычайно расстроенный таким оборотом дел, приказал поместить шевалье де Лоррена в каземат замка Иф, содержать его там в примерной строгости и пресекать всякую попытку сообщения с внешним миром.

Месье был, наконец, огражден от влияния злобного миньона, и Генриетта могла вздохнуть с облегчением.

Если бы она знала, что ее ждет!..

Любовь маршала Тюренна становится причиной смерти Генриетты Английской

В суровой груди маршала билось сердце белошвейки.

Робер Микель

Лишившись писем своего фаворита, Месье поначалу впал в глубочайшую скорбь. Лежа ничком на постели в запертой комнате, он время от времени оглашал дом пронзительными воплями, от которых вздрагивали стены и ежились слуги.

Это продолжалось примерно неделю, и все обитатели Вийе Котре дружно делали вид, что ничего не слышат. Таковы были требования хорошего тона.

Но время бежит быстро, благотворно воздействуя на страсти и на рассудок. Настал день, когда брат короля вдруг умолк. В самом деле, посреди рыданий он внезапно осознал, что вернуть свободу шевалье де Лоррену может только покорность.

И когда Кольбер, посланный королем, которому никак нельзя было обойтись без своей посредницы, передал Месье распоряжение вернуться ко двору, тот не сделал ни малейшего возражения.

Вечером 24 февраля он прибыл в Сен-Жермен. Брат встретил его с распростертыми объятиями, и он обосновался в замке Шато-Неф.

Мадам немедленно возобновила свои тайные совещания с Людовиком XIV. Каждый вечер они закрывались на несколько часов, исправляя, изменяя и улучшая каждый параграф будущего договора.

Однако ей приходилось отвечать на бесчисленные вопросы Месье: тот исходил ревностью, подозревая, что от него прячут какой-то секрет.

– Чем вы занимались у короля?

– Мы говорили об охоте.

Эти предосторожности были необходимы, чтобы держать в неведении Голландию и Испанию, ибо Месье, если верить Сен-Симону, «был болтливее многих женщин, вместе взятых, и не способен был хранить тайну».

Поэтому ему ничего не сообщали о предполагаемом путешествии в Англию. Людовик XIV собирался посетить вместе с двором недавно завоеванную Фландрию: оказавшись в Дюнкерке, король предложит Генриетте, как если бы ему только что пришло это в голову, навестить брата, который уже давно призывал к себе сестру. Благодаря этой маленькой хитрости Месье никогда не узнает о том, какую политическую роль сыграла его жена.

Наконец, чтобы окончательно успокоить брата и заставить его забыть о возвращении в Вийе Котре, Людовик XIV отдал распоряжение освободить шевалье де Лоррена.

Месье, не помня себя от радости, горячо поблагодарил короля.

Казалось, в этом хитроумном плане не было изъянов. Людовик XIV не принял в расчет любовь…

* * *

Миньон не стал задерживаться в Марселе. Полный ненависти к Мадам, которую считал виновницей своего заточения, он перебрался в Рим и вновь стал слать письмо за письмом брату короля. От друзей он получал подробнейшие известия обо всем, что происходило при дворе, и в руках его снова оказались ниточки, при помощи которых он управлял надушенной марионеткой, имевшей титул Месье.

Последний вошел однажды в кабинет Людовика XIV со злым огоньком в глазах и с мрачным выражением лица..

– Я только что узнал, – сказал он, – что вы готовитесь послать мою жену в Англию. Мне известно, о чем вы тайно совещались, но я пришел спросить вас, почему мне ничего об этом не сказали? Значит, меня считают нескромным или неспособным? Вы сделали из меня посмешище, и этого оскорбления я никогда не прощу. Если вы повелитель королевства, то я повелитель моей жены, и я запрещаю ей ехать в Англию.

С этими словами Месье, повернувшись на каблуках, направился к выходу, а Людовик XIV в смятении смотрел ему вслед. Он был ошеломлен, подавлен. Кто же мог выдать тайну? Только четверым был известен «английский проект»: Лувуа, Тюренну, Лионну и Мадам. Король счел виновной Мадам…

Он приказал послать за ней.

– Сестра, мы меня предали, – сказал он. – Брат мой знает секрет, а это значит, что мой секрет гуляет в ваших покоях.

Генриетта поклялась, что никому не доверяла тайну, поэтому проговориться никто не мог.

Король, весьма заинтригованный, призвал к себе Месье, дабы выяснить эту загадку. Желая задобрить брата, он рассказал ему, что с Англией вскоре будет заключен договор. Месье, польщенный этой фальшивой откровенностью, признался тогда, что узнал новость о путешествии Мадам от шевалье де Лоррена.

– Кто же ему рассказал? – спросил король.

– Мадам де Коакен.

Людовик XIV понял все. Этой обворожительной молодой особе, бывшей некогда любовницей шевалье де Лоррена, удалось пробудить безумную страсть в старом сердце маршала де Тюренна. Великий полководец совершенно потерял голову от любви: не было никаких сомнений, что именно он выдал тайну. Зная, что Мадам собирается взять с собой свиту из хорошеньких придворных дам, и желая угодить своей любезной, он рассказал о путешествии и прибавил, что добьется ее включения в эскорт.

Король, призвав к себе Тюренна, обратился к нему напрямик и без подготовки.

– Признайтесь мне, как своему исповеднику. Вы говорили кому-нибудь о моих намерениях относительно Голландии и о путешествии Мадам в Англию?

– Как, сир, – произнес, запинаясь, Тюренн, – неужели о секрете Вашего величества стало известно?

– Это не имеет значения, – продолжал настаивать король, – вы об этом кому-нибудь говорили?

– Разумеется, я не проронил ни слова о ваших намерениях относительно Голландии, – ответил Тюренн. – Я скажу Вашему величеству всю правду. Мадам Коакен опасалась, что ее не возьмут в свиту, и я обещал оказать ей содействие. А чтобы она подготовилась заранее, я упомянул о намерении Мадам повидаться со своим братом королем. Но больше я ничего не говорил и прошу прощения у Вашего величества за допущенную мной оплошность.

Король, засмеявшись, спросил:

– Так вы, значит, влюблены в мадам де Коакен?

– Нет, сир, – отвечал Тюренн, – вовсе нет, но она принадлежит к числу моих близких друзей.

– Хорошо, – сказал король, – что сделано, то сделано. Но больше ничего ей не рассказывайте. Если же вы ее любите, то мне придется огорчить вас: она влюблена в шевалье де Лоррена, обо всем его уведомляет, а тот из Рима оповещает моего брата…

Смущенный Тюренн еще раз попросил прощения и удалился, пристыженно понурив голову.

Король же несколько успокоился, поскольку дипломатические его переговоры оставались тайной для всех, и приказал готовиться к поездке во Фландрию.

28 апреля 1670 года двор со свитой в три тысячи человек выехал из Сен-Жермена. Месье, подстрекаемый Гизом, продолжал дуться. Он принял твердое решение не пускать жену в Англию, раз его самого не допускали к переговорам; а во время путешествия всячески старался уколоть Мадам. Однажды ей нездоровилось, и он объявил:

– Мне было предсказано несколько жен, и я в это верю. Мадам в таком состоянии, что, судя по всему, долго не проживет, и ей было предсказано, что она скоро умрет…

Эти слова не остались незамеченными, и через некоторое время придворным пришлось о них вспомнить.

В Куртре Генриетта получила официальное приглашение от своего брата. Карл II по чистой случайности предпринял прогулку к берегам Ла-Манша и передал, что будет счастлив повидаться с сестрой в Дувре.

Месье сделал попытку удержать жену при себе. В дело вмешался сам король:

– Мадам поедет в Англию. Такова моя воля.

И Генриетта отправилась в Дюнкерк, тогда как брат короля заперся в своей комнате, чтобы привести в порядок расстроенные нервы.

Морская прогулка оказалась чудесной, и все путешественницы были в восторге. В свите Мадам находилась восхитительная двадцатилетняя блондинка, которую звали Луиза де Керуаль, – ей предстояло сыграть весьма существенную роль в переговорах. Сам король выбрал ее, зная влюбчивую натуру Карла II. Он полагал, что для Лондона не найти лучшего посла, чем красивая, распутная и хитрая француженка.

Генриетта провела в Англии две недели. 1 июня был подписан Дуврский договор, скрепивший союз Франции и Великобритании против Голландии.

Это была большая дипломатическая победа. Мадам, гордясь делом рук своих, возвратилась в Сен-Жермен 18 июня, осыпаемая похвалами и покрытая славой. В постели своего брата Карла II она оставила молодую Луизу де Керуаль, которая эффективно продолжала укреплять англо-французскую дружбу…

* * *

После подписания Дуврского договора у Месье открылись глаза. Обнаружив, что его опять провели, и ревнуя к Генриетте, которой доверили важное государственное дело, он написал горькое письмо шевалье де Лоррену.

Тот понял, что ему никогда не вернуться в Сен-Жермен, если его ненавистница еще более усилит свое влияние при дворе. Тогда он раздобыл итальянский яд неизвестный во Франции, и отправил его с верным человеком в Сен-Клу. 30 июня Мадам стало плохо, и в тот же день она умерла…

Вот как мадам де Лафайет описывает начало болезни, которая свела в могилу Генриетту Английскую: «Покинув Буафран, принцесса приехала к мадам де Мекельбур. Пока они разговаривали, мадам де Гамаш принесла подслащенной воды, которую Мадам незадолго до того попросила; ее камеристка, мадам де Гурдон, подала ей чашку. Она выпила и едва успела поставить чашку на блюдце, как, схватившись рукой за бок, произнесла голосом, выражавшим глубокую муку: «О, как мне больно! Я этого не вынесу!»

Говоря эти слова, она покраснела, а мгновение спустя побелела, как полотно, что всех нас испугало; она продолжала стонать и велела, чтобы мы ее уложили, сказав, что не может держаться на ногах.

Мы взяли ее под руки, она с трудом передвигала ноги и шла согнувшись. Ее быстро раздели, я поддерживала ее, пока ей расшнуровывали корсаж. Она тяжело дышала, и я заметила, что в глазах ее стоят слезы. Меня это поразило и тронуло, ибо я знала, что никого нет терпеливее, чем она.