Засада в рисовых полях в дельте Меконга все перечеркнула. И если Томас Блэкберн мог привыкнуть ко многому, Абигейл Вайтейкер-Рид не позволяла ни ему, ни другим забыть случившееся. Она и в лучшие дни не умела прощать, тем более не могла она простить смерть мужа, погибшего по вине Томаса Блэкберна. Узурпировать влияние Блэкбернов ей не удалось, но она довольствовалась тем, что и от них оно ушло навсегда.

Джед надеялся, что Ребекка поймет: он и ее дед давно все для себя решили. Их дружба говорит о том, что он не разделяет ни мстительных устремлений тетки, ни ее неусыпной ненависти к Томасу Блэкберну. Ему не хотелось уходить из старого дома на Западной Кедровой улице.

И он признался себе, что не прочь возобновить знакомство с Ребеккой. В детстве она тянулась к нему. Может быть, потому что он был на пять лет ее старше, а она общалась, в основном, с маленькими братьями. Она никогда не относилась к нему с пиететом — это не было свойственно Ребби Блэкберн. Иногда она пускала в ход кулаки, царапалась, вопила, — одним словом, вела себя как младшая сестра, утверждающая свою независимость, но часто они находили общий язык, и тогда общались совсем не по-детски зрело… Сегодня Джед вновь почувствовал это.

— Господи, задохнуться можно в этом платье, — сказала Ребекка, расстегивая воротник. Она устремила на Джеда взгляд глубоких, синих блэкберновских глаз. — А ты можешь возвращаться на вечер. За меня не беспокойся.

— Но это было бы свинством, ты не находишь? Возвратиться на вечер, откуда попросили приглашенную мной девушку. За кого ты меня принимаешь?

— Но там твоя родня.

— Я не стану ругать тетушку, — осторожно проговорил он, — но и защищать ее тоже не буду. Я не согласен с тем, как она обошлась с тобой. А иначе разве я пригласил бы тебя туда?

Повернувшись к нему спиной Ребекка крутила на каминной доске бронзовую статуэтку Будды.

— Я верю тебе.

Джед ничего не сказал. Ему не приходило в голову, что она может ему не верить.

— И Квентин тоже хотел, чтобы я ушла?

— Думаю, нет.

— Я знаю, тебе просто не хочется в этом признаться. — Она опять повернулась к нему лицом. Губы ее тронула слабая улыбка. — Я не видела его с тех пор, как мы переехали во Флориду. И даже сегодня не успела с ним поздороваться, но это, наверное, даже хорошо. — Теперь ее лицо расплылось в самой настоящей улыбке, полной энергии и задора. — Он, должно быть, красив как черт?

Джед засмеялся.

— Конечно. Дать номер его телефона? Глядишь, увезет тебя куда-нибудь, и его мать хватит удар.

— А что, правда? — Ребекка тоже засмеялась. — Нет уж, хватит мне одного Вайтейкера.

Из кухни возвратился Том с грудой маисовых лепешек на блюде и домашней паприкой, только от испарений которой у Джеда и Ребекки выступили слезы. Томасу же все было нипочем. Он заявил, что не желает слышать ни одного слова о визите к Вайтейкерам на Маунт-Вернон, и предложил сыграть «в эту твою игру, Ребекка».

Она улыбнулась, окончательно забыв об унижении, испытанном в гостях у Абигейл Вайтейкер-Рид.

— Это потому что он всегда выигрывает, — объяснила она Джеду. — Мой дедушка невероятный заумник.

Вскоре выяснилось, что и Джед не промах.

К ним присоединились иностранные студенты, жильцы Томаса Блэкберна, и они играли до полуночи, пока Томас не попросил всех закругляться. Джед подвез Ребекку до кампуса, проводил до общежития и предложил подняться с ней на ее этаж.

— Сама дойду. Уже поздно. Меня, наверное, ждут не дождутся Софи, Алекс и Ленни.

— Скажи им, — улыбнулся Джед, целуя Ребекку в щеку, — что твои белые босоножки произвели фурор.

Глава 15

В середине мая у Ребекки начались экзамены. Ей исполнилось девятнадцать, и она была по уши влюблена в Джеда Слоана, но голову при этом не потеряла. Он часто ее смешил и не боялся подшучивать над ее необыкновенным рвением к учебе. В это же время Джед был достаточно уверенным в себе, чтобы не опасаться ее амбициозности. С ним она могла быть самой собой. Не просто одной из Блэкбернов, не просто стипендиаткой, не библиотечной крысой, не только молодой, привлекательной синеглазой женщиной. С ним она совершенно не комплексовала.

Джед оставался в Бостоне еще несколько дней после торжественной закладки здания фирмы «Вайтейкер и Рид». Они в эти дни были неразлучны. Гуляли в парках, рассматривали витрины на Ньюбери-стрит, ходили по пустынному Музею изобразительных искусств, заглядывали в знакомые с детства уголки на Чарлз-стрит. Ребекка умудрялась выкраивать на это время и не забрасывать учебу и работу. Однажды Джед зашел за ней в библиотеку и, пока она занималась расстановкой книг, терпеливо читал один из туманных опусов Дэвида Халберстама.

Из Калифорнии он прислал ей открытку с видом моста «Золотые ворота». На обороте была только одна фраза: «Сан-Франциско — это рай для влюбленных».

— Э-э! — сказала Софи. — Да ты разбила сердце этому парню.

И он Ребекке.

Но она знала: что бы у них не сложилось, все должно оборваться первого июня, когда Джед улетит в Сайгон.

— Тебе не кажется, что провести год во Вьетнаме — это сумасшествие? — спросила она у деда.

— Да, — ответил Томас Блэкберн, — особенно теперь, когда сайгонский режим доживает последние дни.

И он пустился разъяснять недавние события, приведшие к осаде страны, в которой он провел много лет и с которой у него было связано столько потерь. Он прочитал Ребекке лекцию о губительных последствиях сокращения американского военного присутствия в 1973 году и о влиянии на экономику страны эмбарго на поставку арабской нефти, о самоубийственном упорстве и близорукости режима Тьеу, о безудержной коррупции, об отсутствии интереса к Вьетнаму у американцев, озабоченных уотергейтским скандалом и будущим своего президента. Ребекка сочла за лучшее не прерывать его разглагольствований. Она знала, что дед, несмотря на публичное молчание, в частной беседе излагал свои взгляды, никого не стесняясь. Особенно ее.

— И все-таки, — сказал он под конец, — я понимаю стремление Джеда поехать туда. Я чувствовал то же самое более полувека назад. — Он испытующе посмотрел на нее холодным, прозрачным взглядом. — А ты, Ребекка, не хотела бы поехать с ним?

— Не сейчас, — отвечала она. — Я должна думать об учебе и работе. У меня нет ни времени, ни денег, чтобы разъезжать по свету.

А у Джеда Слоана, все это, конечно, было.

Он возвратился в Бостон теплым, солнечным майским днем и застал Ребекку за подготовкой к экзамену по микроэкономике. Она расположилась с учебниками на лужайке с видом на Сторроу-драйв и на реку Чарлз, испещренную множеством маленьких белых парусов.

— Привет! — сказал он вдруг, напугав ее.

Ребекка оглянулась, жмурясь на яркое солнце, и сердце ее забилось чаще при виде его хитрой ухмылки и черных, как смоль, волос. Улыбаясь, она отложила учебники и накинулась на него, повалив с ног.

Джед захохотал:

— Не думал, что сдержанные янки умеют так демонстрировать свою любовь на людях!

— Не забывай: я наполовину южанка. Откуда ты?

— Из Сан-Франциско.

— Приехал навестить мать?

— Тебя глупышка.

Они приникли друг к другу губами и покатились по траве. В конце концов Джед оказался на верху. В волосах у него запутались травинки. Ребекке было приятно ощущать на себе его вес. Его горячий, влажный язык трепетал на ее языке. Джед пробормотал:

— Хочу заняться с тобой любовью прямо здесь.

— Тебя арестуют.

— За такое не жалко.

Она засмеялась, заметив жадный блеск его глаз.

— Господи, я так по тебе соскучилась.

К ее удивлению, он скатился с нее и сел рядом, отдуваясь с довольным видом.

— У тебя есть какие-то сомнения? — спросила она, пораженная.

— Да, — признался он, — есть. Вы, Блэкберны такие гордецы, я знаю. И ты, Ребекка, — мисс Высокий Рейтинг, мисс Будущий Дипломат, мисс Круглая отличница — ты почти такая же несносная, как и они. Что дед, что ты — оба любите гнуть свою линию.

Ребекка не была уверена, что это комплимент, однако замечание было метким. Однако она пожертвовала микроэкономикой ради прогулки с Джедом по набережной реки Чарлз. На Коммонуэлт-авеню они купили у уличного торговца хот-доги и пошли к ней в общежитие, без умолку болтая. Войдя в комнату, Джед обвел взглядом неприбранную постель Софи, шкаф, стол и конторку.

— Она вчера, сдала последний экзамен, — сказала Ребекка, — и укатила домой в Вест-честер.

— Так ее сегодня не будет?

И он посмотрел на нее при этом наигранно-алчуще, обвил руки вокруг ее талии и повалил Ребекку на аккуратно заправленную кровать. Ребекка смеялась, пока не увидела его глаза. Тогда она поняла, что он отнюдь не валяет дурака.

У нее перехватило дыхание.

— Джед…

Тело его было сильным, и оно нависало прямо над ней. Ребекка слышала, как он дышит, чувствовала, как он хочет ее. Острое желание пронзило ее. И еще ей было немного страшно. «Не делай глупостей и не говори, что ты девственница, — предупреждала ее Софи перед отъездом. Не то парень наложит в штаны с испуга». Ребекка возразила на это, что она даже не уверена, встретится ли с ним опять. Софи вздохнула и назвала подругу наивной.

Джед улыбнулся и нежно убрал волосы со лба Ребекки.

— Вот уж не думал, не гадал, что придется снова заниматься этим на койке в общежитии.

— Браво! — выпалила Ребекка. — А я этим вообще ни разу не занималась! — Слишком поздно спохватилась она. — Я хочу сказать…

— Ребби, все будет хорошо. — Приблизив свои губы к ее губам, он неторопливо, мягко поцеловал ее. — Обещаю.

Она кивнула, дав понять, что верит ему, но ее прагматическая натура проявилась и тут:

— Ты подготовился?